Майкл. Ну, а коль не нагрубили и не наорали – значит, воспитанный. Джентльмен.
-- Знаете, я сам испугался не меньше чем Эшли. Как потом с этим жить? Да, и в тюрьму мне не хочется. Очень не хочется. Случайность.
-- Затем вы напоили Эшли водой, поиграли с Майклом.
-- Откуда вы всё это знаете? Стены имеют глаза и уши?
-- Эшли рассказала.
-- Приехали в мотель. Не стали пить, а посидели в интернете и легли спать.
-- Я в баре выпил пива. Считаю, что этого было вполне достаточно. Вообще стараюсь не пить за рулём. Снижается реакция. А в командировке, в чужом городе мне неприятности не нужны.
-- Вы осторожный человек?
-- Стараюсь быть таким. Мой бизнес основан на осторожности и на разумном риске.
-- Да, у вас очень хорошая репутация. Но то, что вы сейчас ищете, куда вложить деньги, скажу вам честно, полное безумие. – Скотт качает головой.
-- А если Обама подпишет разрешение на экспорт нефти? Вот вы, Рональд, скажите, судя по вашему загару и военной выправке, прибыли с Ближнего Востока. Думаю, не более года назад.
-- Хм. – тот усмехнулся – Ваша правда, мистер.
-- Как долго будет продолжаться война на Ближнем Востоке? По вашим ощущениям? Личным. Без подробностей вашей службы. Просто ответьте.
-- Война на Ближнем Востоке?
-- Да. Именно.
-- Хм. – снова усмешка – Думаю, что она там будет вечно. Это в Европе война идёт, а потом заканчивается победой или проигрышем. А на Ближнем Востоке, если даже закончится на одной территории, то непременно вспыхнет на другой. «Лишь мёртвые увидят конец войны».
А это текст очень популярной татуировки у американских военных, кто участвовал в боевых действиях.
-- Вот. И я так считаю. И война всё ближе к нефтеносным районам. И скоро, полагаю, что цена поднимется. Значительно. Но это моя точка зрения. Мой бизнес. Мои риски.
-- Вы – интересный собеседник. Вы придёте завтра на день рожденья?
-- Да. Я обещал Эшли и Майклу. Ненадолго. Я же никого не знаю.
-- Приходите. – Скотт смотрел на меня искренне – Не часто встретишь у нас человека разбирающегося в прогнозах. Мы здесь технари. Пробурить скважину – сделаем, а вот чуть шире посмотреть на мир не получается.
-- Вы знаете, думаю, что мистер Гейтс очень широко смотрит на мир, с его- то опытом работы за рубежом. – я потрафил Гейтсу.
-- Вы не только интересный человек, мистер, но и чрезвычайно хитрый, поэтому вы и успешно ведёте свои дела. – Гейтс широко улыбался и качал пальцем указательным.
Пока разговаривали, Майкл сбегал за вертолётом, принёс его. Вертолёт цел.
Эшли отдала пульт управления. Тут уже Рональд взял его, и начал крутить. И, вместе со Скоттом, они начали обучать мальчика премудростям вождения воздушной игрушкой.
-- Эшли, -- взял её за рукав – у меня был сложный день, я поеду в мотель.
-- Оставайтесь на ужин.
-- Нет. Спасибо. Да, и ваша репутация не должна пострадать. А то придумают, что я вокруг вас ошиваюсь, ухаживаю. Я поеду. Завтра во сколько?
-- Думаю, часов в пять по полудню. Вас устроит?
-- Конечно.
-- А муж-то успеет к этому времени?
-- Да. Их автобус будет ехать всю ночь. Джон приехал бы с ними, но ему нужно с арабами провести какие-то занятия завтра. – Она говорила, понизив голос.
Гейтс со Скоттом увлечённо учили Майкла, как правильно управлять игрушкой. Было видно, что они сами получают удовольствие от управления вертолётом.
Не спеша, а вдруг кто выпрыгнет опять, поехал в мотель.
Открыл дверь. Быстрый взгляд на оставленный мусор. Всё на месте. Не трогали. Не убирались. Номер не посещали незваные гости и любопытный персонал.
Всё равно нужно проверить остальные метки и не появились ли новые закладки аудио и видео.
Они могли быть неактивными вчера, и сканер мог их не обнаружить. Поэтому – предосторожность не помешает.
Метки мои на месте. Новых «жучков» в номере не появилось. Равно как и новых автомобилей напротив моего окна. Можно и поужинать.
Упаковка моего любимого пива, несколько купленных сэндвичей и гамбургеров – это мой ужин.
Спина ныла от долгого сидения за рулём.
Включил лаптоп, и планшет. Из Центра тишина. Отправил краткий отчёт, описал Рональда Гейтса. На сайте компании о нем нет информации. Наверное, природная скромность, удержала его от размещения информации о себе.
В социальных сетях я тоже не обнаружил его. Искал по имени. Не факт, конечно, что он зарегистрирован там под своим именем. В социальных группах ветеранов боевых действий в Афганистане и Ираке много участников. Многие выставлены под псевдонимами – позывными, вместо своих реальных фотографий – фотографии, картинки оружия, животных, эмблем подразделений.
Было бы время, то можно было сидеть, анализировать, кто из Техаса, кто недавно уволился, сейчас работает в службах безопасности, кто связан с нефтяными компаниями и так далее. Но у меня нет времени, нет желания. Понятно, что Гейтс очень опасен. В каждом пришлом он видит диверсанта противника. Сказать, что он глуп, потому что похож на спецназовца – большая ошибка.
Спецназовцев учат думать, потом действовать, тщательно планировать операции. В ходе проведения операции обучают импровизировать. Без мозгов, без фантазии это не получится. А у Рональда, вероятно не просто образование, а Вест-Пойнт за плечами. У него не просто офицерская выправка, но и умение управлять людьми, думать, просчитывать ходы противника.
Вид у него такой, что пугает окружающих. Жизнь, служба сделала его таким. Кольца на пальце не увидел. Но увидел придавленность, вмятый след на коже безымянного пальца левой руки. Разведён? Судя по тому, что кольцо не снималось много лет, то можно предположить, что так оно и есть. Вдовец? Не знаю.
Много лет назад, во время обучения в «школе», перед нами выступал несколько дней бывший американский спецназовец. То ли перебежчик или пленный. Он не говорил, мы не спрашивали. Служил «рейнджером». Рассказывал о службе. О взаимоотношениях. Как воевал, как готовил «партизан».
Говорил, как разговаривать с военными, бывшими военными. Как по татуировкам определить послужной список. Что никогда не стоит спрашивать у военных.
Много рассказывал про взаимоотношения между сослуживцами. Про семьи. Очень часты разводы. Не выдерживают длительных разлук. Не редки случаи, когда жёны уходят к сослуживцам. Высок процент пьянства, наркомании, суицида.
Как ведут за пределами США себя военнослужащие. Им вдалбливают мысль о том, что весь мир принадлежит армии США. Поэтому и ведут себя соответственно, и очень обижаются и не понимают, когда местные им дают отпор.
Он не обучал нас рукопашному бою. Он рассказывал про армию США. Про спецподразделения. Про разделение. Соперничество. Дух армейский. Про сленговые выражения. Про вооружение. Про питание. Заодно мы имели возможность попрактиковаться с носителем языка.
Парень не имел высшего образования, сам из сельской глубинки, пошёл в армию, чтобы воспользоваться «социальным лифтом», чего-то достигнуть. Но что-то в нём надломилось. И он оказался в России. Взгляд короткий. Такой взгляд бывает у тех, кто отсидел в тюрьме. Не смотрит в глаза. Только перед собой, на ближайший предмет, но боковым взглядом фиксирует происходящее, спина напряжена, готов к обороне, скачку в сторону, бегству. Немедленному действию.
Также он рассказывал о пытках. О тех пытках, которым их обучали. Оказывается, не всё так просто в американской армии. Есть двадцать девять видов пыток, которые можно использовать. По его словам, не все пытки хороши на месте ведения боевых действий. И каждый осваивал одну-две и использовал их. Точно также как и не все могли применять их. Были у него сослуживцы, которые добровольно вызывались этим заниматься. Некоторые из чувства мести по погибшим товарищам, кто-то даже получал удовольствие. Были и вообще отдельные экземпляры, которые действовали методично, словно механизмы, но ими двигало любопытство. Если вот нажать на эту болевую точку. То, что почувствует «пациент». Прямо тяга какая-то к познанию акупунктуры человека.
Эти были самые страшные. Даже, когда получали информацию, они не прекращали пытки. Им важно было добыть информацию до последней капли. Часто после этого пленные кончали с собой.
У садистов пытки часто заканчивались летальными исходами.
Многие солдаты брезговали такой «работой». Ну, ладно, раз-два двинешь по морде, ну, ботинком саданёшь по животу, да, рёбрам, и всё. А эти…
Рассказчик был подавлен, когда нам рассказывал. Было видно, что ему нелегко это вспоминать. Может, именно это и сподвигнуло его на побег?
Также он нам рассказывал о том, как их учили противостоять пыткам. Предполагалось, что в случае пленения, они будут подвергнуты допросы с применением пыток, как выстоять, не сломаться, не выдать информацию, не опуститься в плену.
Изучался для этого большой опыт нахождения в плену американских военнослужащих в Корее и Вьетнаме. Несколько лет в плену, зачастую в невыносимых, с точки зрения западного мира, условиях.
И все эти знания, кратко он рассказывал нам.
Были у нас и встречи с нашими спецназовцами.
Общаясь с российскими спецназовцами, прошедшими не одну войну, понимаешь разительную разницу. Наши, же немногословны, смотрят длинными, тяжёлым взглядом. Они могут подавлять взглядом, если собеседник морально слаб.
Вот примерно такой же взгляд был и у Рональда. С той лишь разницей, что он был «липким», «мазучим».
Такие взгляды характерны для полиции и контрразведки. Разведчикам не нужно долго и пристально всматриваться в объект оперативной заинтересованности, достаточно лишь короткого взгляда. Мозг зафиксирует картинку, потом работай с ней. «Кино» снимать не нужно.
Кто бы, что не говорил, а человек чувствует чужой взгляд. И если разведчик будет долго смотреть на человека, тот почувствует это. А обыватель не будет долго смотреть на другого человека. Если только это не объект его сексуального вожделения или не враг. В обоих случаях, гражданин уже в голове прокрутит много вариантов, что он сделает с этим телом.
Вот и Рональду я не смотрел долго в глаза. Хорошо, что был рядом маленький Майкл, который отвлекал внимание всех на себя. Это позволило мне рассмотреть настоящий объект моего оперативного интереса. А именно – Джона Скотта. Он же Евгений Скотников.
Фотографии фотографиями, но, что первое привлекает внимание к него – глаза. Глубоко голубые, синие, бездонные. Такие бы глаза девчонке, так отбоя от парней не было. Большие глаза. Когда
