которые ему отказали в приёме на работу он сам совершает это действо, при этом демонстрирует, что является ярым поклонником маркиза де Сада.
Деньги быстро заканчиваются, а работы нет. Его никто не воспринимают всерьёз. Он начинает делать то, что у него лучше всего получается. Пить и разглагольствовать перед собутыльниками. И даже они откровенно надсмехаются над ним.
И вот он берёт выпивку и распивает с бомжихой. А затем совершает ей грязный половой акт. При этом в его воспалённой голове рисуется картина, что так обращается со всей государственной машиной и со всеми обидчиками, кто не взял его на высокооплачиваемую работу. Заканчивается тем, что он почти без денег, на товарных поездах, «зайцем» на электричках едет на Восток, чтобы там перебраться через Берингов пролив в вожделенную Америку.
Описание половых сцен не вызывало ничего кроме отвращения. Настолько это было грязно. Всплыл самый приличный кусочек текста: «Поезд вошёл в здание вокзала. Как член в вагину. И люди прыснули из него в разные стороны, как сперматозоиды, чтобы попасть в город. Как сперма в яйцеклетку!»
Я человек закалённый, но хотелось промыть уши и выпить водки. Что незамедлительно и сделал.
Так вот и этот Евгений Скотников, что курил без перерыва, делая периодически по глотку чая после каждой сигареты, смывая горечь в желудок.
Он рассказывал историю своей жизни. Она мне была известна в общих чертах.
-- А как вы оказались в США? После Ближнего Востока?
-- На скважине был взрыв. Диверсия. Я один выжил. Чудом выжил. Лучше бы не выжил…
-- Отчего же вы так?
-- Руку видели? У меня такие ноги, живот. Оказали первую помощь. И всё. Мне оставалось умирать в наркотическом бреду. И американцы, которые работали вместе с англичанами, предложили мне перебраться в США. Взамен на лечение, я должен был подписать контракт на работу у них. Кабальные условия. Деньги неплохие, но на аналогичных должностях у конкурентов платят в пять раз дороже. Деньги отсылаю семье.
-- А почему жену с детьми не забрали сюда, коль вы несколько лет ещё не можете вернуться в Россию?
-- Я уже могу перебраться домой. Но не могу.
-- Извините. Эти русские выражения меня всегда как-то путают.
-- Всё, что у меня между ног – как у пластиковой куклы. Нет там ничего. Даже член мне сделали из куска мышцы, обернули кожей со спины, провели мочеточечник, чтобы мог ходить по малой нужде стоя в общественном мужском туалете. Показать?
-- Верю. Увольте.
-- И вот я теперь здесь. В этой глуши. И деньги стали платить очень даже достойные. Конкуренты меня несколько раз пытались сманить. И те же арабы, англичане, местные…
-- Не согласились?
-- Нет. Я зол на арабов, потому что они не предотвратили теракт, хотя знали, что такое возможно. Экономили деньги на охране и на безопасности буровой. На евреев тоже зол. Да, и не проститутка я, чтобы скакать из компании в компанию из-за денег. Где больше платят – там мой дом. Там я работаю и сплю. Вот и сижу здесь. Приглядываю за этим хозяйством. Учу боевиков.
-- Простите кого?
-- Простите. Я уже устал.
Понял, что сболтнул лишнего.
Теперь стало понятно, отчего он едет домой. И не забирает семью сюда. Не повезло.
-- Знаете, у меня совершенно случайно оказался видеоряд из России. Не хотите посмотреть? Может, увидите знакомые места.
-- Валяйте. У меня спутниковое телевидение. Там много русских каналов. – он махнул рукой.
Сходил в зал, принёс планшетный компьютер. Хорошо, что у него есть разъем, куда можно вставить карту памяти.
Я включил запись с его женой, которую мне прислали из Центра.
Скотников онемел. Он судорожно вцепился в планшет. Боялся, что сломает его. Отошёл от него на несколько шагов, но ситуацию держал под контролем. Неизвестно, что ему в голову взбредёт.
Под конец записи он заплакал. Беззвучно он смотрел на экран, слёзы катились по щекам. Только губы подрагивали. Он не вытирал слёзы, одной рукой держал компьютер, другой, пальцем гладил лицо жены на экране. Швыркал носом.
Закончилась запись. Экран ещё горел, потом погас – перешёл в «спящий режим».
Скотт, не выпуская, планшет подошёл к холодильнику, достал початую бутылку водки, плеснул себе в стакан. Получилось, примерно наполовину. Одним глотком выпил. Закурил. Оттёр лицо от пота, слёз, посмотрел на меня трезвым взглядом.
-- Кто вы?
-- Вы же знаете, как меня зовут.
-- Вы из России?
-- Нет. Из Нью-Йорка. Меня интересует только моя работа. Вот и пришлось поднять все связи, чтобы понять, что здесь. Меня очень интересует этот участок или то, что рядом. Я – бизнесмен. И не хочу рисковать. Но тут всё окутано такой завесой тайны, что как будто под землёй Форт Нокс, а не нефть.
-- И всё?
-- Да. Я хочу заняться добычей нефти. Скоро она должна пойти вверх.
-- Блажен, кто верует.
Он, молча, курил, в упор, рассматривая меня.
-- Спрашивайте. – он решительно выдохнул.
Нет, дядя, так дело не пойдёт. Мне нудно тебя немного расслабить.
-- Скажите, а почему вы поменяли имя на Джон? Насколько я понимаю русских, то вас звали Евгений?
-- Хм? – он рассмеялся. – Дело в том, что в детстве во дворе Женей звали Джонами. Не знали тогда толком аналогов английских имён. Я только здесь и узнал, что есть такое имя Юджин. Да, и звучит оно как-то не очень… На мой взгляд. Ну, а то, что Джон – эквивалент Ивану, мне ведомо. Поэтому и выбрал. Да, и русские для иностранцев все Иваны. Вот и взял его аналог. Русский же я. Как бы ни рядился, а всё равно за версту понятно, откуда я. А от акцента мне уже не избавиться до гробовой доски.
-- Вам здесь тяжело?
-- Да. Мне здесь очень тяжело. Но, думаю, что в России мне будет тяжелее. Из-за моего уродства. Да! Тяжко мне.
-- Поэтому вы и мечтаете побыстрее умереть, отравляя себя громадными дозами никотина и алкоголя?
-- Наверное, вы правы. Я глушу себя кофеином, никотином, алкоголем. Скорее бы. Сам себе задаю вопрос, отчего я не погиб тогда на пожаре… Потом понимаю, что для того чтобы заработать денег, детей поднять. Пути Господни неисповедимы. И Божий промысел нам неведом.
-- Вы верующий?
-- Да. – он потрогал православный крест на груди через рубашку.
-- Вы мне расскажете правду про участок?
Правило пяти «да». Если человек скажет вам пять раз «да», то и на последующие вопросы будет отвечать честно. На два, по крайней мере.
Он снова смотрит на меня молча.
-- Я отвечу на ваши вопросы честно. Но я понимаю кто вы. Вы не интересуетесь землёй и нефтью. Вам интересны те люди, что на поле живут.
-- Давайте сначала про участок.
-- Ну, если вас это интересует…
-- Очень интересует.
Если бы ты только знал, как меня интересует!
-- Участок разведан был ещё в семидесятых годах. Но считалось, что здесь сланцевая нефть. А как начали бурить, то оказалось, что нормальная нефть с неглубоким залеганием. И запасы её – на тридцать лет хватит.
-- Отчего добыча приостановлена?
-- Мало того, что добывать толком не начали, как всё свернули. Решили, что это будет стратегический запас страны. Она несколько тысячелетий пролежала, ещё потерпит. Да, и геофизики запаниковали. Сейсмологи приезжали большой делегацией. Здесь, – он потопал по полу. – пролегает Техасский разлом. И неизвестно как он себя поведёт, после высвобождения от нефти и заполнения водой. Некоторые говорят, что часть глубоко залегаемой кальдеры от Йеллоустонского вулкана где-то взаимодействует с Техасским разломом. Но точно не знаю. Вот и решили срочно законсервировать. Оставить персонал. Благо, что государство компенсирует затраты на поддержание участка в рабочем состоянии. Нефть хороша. Минимум примесей. Серы, парафина мало на удивление. Много попутного газа. Периодически срабатывают предохранительные клапаны по его сбросу. Малейший огонь и всё взлетит на воздух. Радона много. И он высокой концентрации. Значит, урановые руды выходят в нефть. Поэтому местные и не особо рвутся на поле. Мне-то уже всё равно. Мужчиной в полном понимании уже не стану, а вот остальные очень переживают за своё «хозяйство». Все опытные нефтяники. Им долго объяснять не надо. Я тут пошутил, а, может, и на самом деле, что в Чернобыле выводили радионуклиды водкой, и на советских подводных лодках – сухим красным вином. Так местные чуть не всю водку скупили в Остине. И вино всё смели. Я ещё пошутил, что нужно брать только русские, мол, там особые добавки против радиации. Так поставщики с ног сбились, выискивая российские вина. Так поддержал экономику Родины. Бедолаги так перепугались, что привозили к ним каких-то физиков, которые им растолковывали, что употребление алкоголя ни к чему хорошему не приведёт. Но на всякий случай, в каждом доме стоит бутылка водки и вина. Некоторым даже понравился вкус напитков из России.
-- Скажите, а почему в семидесятых годах при разведке не было установлено, что здесь такое близкое залегание нефти и в таком количестве?
-- Методы тогда были иными. Да, и в Советском Союзе тоже. Как считалось в то время, что бурить разведочные скважины нужно на вершинах холмов. Это нефть сдвигает породы, выдавливая их наверх. Может, и сами геологи это придумали. Бурить внизу, значит, бурить в болоте. Там и технику можно угробить и комаров, мошкары много. Вам не понять. Вот и тащили технику повыше. Посуше, да, и от насекомых подальше. В США, насколько мне известно, тоже так полагали. Ну, а потом стали использовать технику разведывательных взрывов. Как на эхолоте. Посылается сигнал, потом получают отражённый, анализируют и получают картинку залегания пород под землёй. Несколько направленных поверхностных взрывов с большим количеством датчиков. Вот и показало, что нефть не рассеяна по пескам, а лежит многоуровневыми линзами. Как пирожок на бабушкином блюдце.
-- Рядом имеются участки с аналогичными параметрами?
-- Хотите прикупить участок, пробурить наклонную скважину на этот?
