Последнее слово мудреца

оставляя глубокий порез на предплечье Чжоэна. Боль пронзила тело, заставив его вскрикнуть. Но инстинкт выживания взял верх над паникой. Чжоэн резко отступил назад, избегая следующего удара.
— Фьюгарт?! — воскликнул он, вглядываясь в силуэт, вынырнувший из мрака.
Кавалер не ответил. Вместо этого он снова ринулся вперед, пытаясь нанести решающий удар. Но Чжоэн был готов. Он ловко увернулся, ударив нападавшего ребром ладони, и побежал прочь, оставляя позади капли крови на мокром асфальте.
Преследователь не отставал. Они мчались через пустые улицы, петляли между зданиями. Сердце Чжоэна колотилось в груди, словно хотело выскочить наружу. Страх придавал ему сил, помогая избегать опасных поворотов и неожиданных препятствий.
Наконец, Чжоэн добрался до оживленной площади. Здесь еще было много людей, которые могли стать его щитом. Он остановился, тяжело дыша, прижав раненую руку к телу. Рана была не опасной, но кровь всё еще текла, пропитывая одежду.
Фьюгарт исчез так же внезапно, как и появился. Он растворился в темноте, оставив после себя только ощущение угрозы. Чжоэн огляделся — никто не обращал на него внимания. Люди проходили мимо, занятые своими делами...

****
Епископ Аэльхейд сидел в своем кабинете, окруженный свитками и книгами, когда его мысли начали блуждать по вопросам управления и власти. Он размышлял о преимуществах теократического общества, где божественное руководство служит основой для законов и моральных норм.
После встечи с Оортебусом и его подопечным епископ часто вспоминал и свой разговор с чернокожей красавицей. Ему показалось, что она обладает умом, способным на парадоксы, а его заботил вопрос о процветании Империи.
— Процветание? — усмехнулась она. — Это зависит от того, что мы считаем процветанием. Для вас это может быть единство под божественным руководством, но для меня это свобода выбора и возможность исследовать альтернативные пути.
— Свобода выбора может привести к хаосу... Без божественного закона люди могут потерять моральный компас. Как вы можете утверждать, что это приведет к лучшему?
— Моральный компас — это просто удобная иллюзия! Истинная сила приходит изнутри, из понимания себя и своих желаний. Империя не можетоставаться в рамках старых догм.
— Но без этих догм мы рискуем потерять свою идентичность. Как мы можем сохранить нашу культуру и традиции, если будем следовать только своим желаниям?
— Культура и традиции должны эволюционировать. Разве не так? — возразила Маори. — Империя должна быть гибкой, чтобы адаптироваться к новым вызовам. Возможно, стоит рассмотреть возможность сосуществования различных верований и подходов, а?
— Сосуществование... Это может быть интересно, но и опасно. Возможно, в этом есть зерно истины. Как вы видите это на практике? Конкретно?
— Создание пространства для диалога, где разные голоса могут быть услышаны. Это не значит, что мы отказываемся от веры, но мы открываем двери для новых идей. Империя может стать сильнее, если будет готова учиться.
—Я должен обдумать это, — сказал Аэльхейд. — Возможно, в нашем стремлении к единству мы забыли о важности разнообразия. Но как найти в этом деле золотую середину?
Итак, епископ сидел в кабинете, наполненном  древними свитками и книгами, которые хранили мудрость веков. Вечерний свет мягко освещал его лицо, и он задумался о будущем своего народа. В его сердце росло убеждение, что общество, основанное на божественных принципах, может стать идеалом для его верующих.
Аэльхейд начал свои размышления с того, что теократия обеспечивает единство и согласие среди людей. В мире, полном разногласий и конфликтов, он видел, как вера может объединить людей под одним знаменем. "Когда мы следуем божественным заповедям, — думал он, — мы становимся частью чего-то большего, чем просто индивидуальные интересы. Мы становимся частью божественного плана."
Он также размышлял о моральных основах, которые теократия может предложить. "Вера в высшие силы дает нам моральный компас, — продолжал он. — Законы, основанные на священных текстах, могут направлять нас к справедливости и добродетели. В таком обществе каждый будет стремиться к благу, а не к эгоизму."
Аэльхейд понимал, что только теократия может обеспечить порядок и стабильность. "Когда правители действуют в соответствии с божественной волей, — размышлял он, — они становятся не просто властителями, а служителями народа. Их задача — заботиться о своих подданных, как пастырь заботится о своих овцах". Он считал, что это может предотвратить коррупцию и злоупотребления властью, которые так часто встречаются в светских режимах.
Епископ также осознавал, что теократия может способствовать духовному развитию. "В таком обществе каждый будет иметь возможность углубить свою веру и практиковать добродетели, — думал он. — Образование будет направлено на воспитание не только ума, но и души." Он мечтал о том, что в таком обществе люди будут стремиться к самосовершенствованию и служению другим.
"В теократии власть исходит от Бога, и это создает единство среди народа. Когда законы основаны на священных текстах, люди чувствуют себя более связанными с высшей целью. Это не просто управление, это служение., — продолжал он размышлять. — Вера объединяет. Она дает людям надежду и смысл, что особенно важно в трудные времена." Аэльхейд вспомнил о том, как в его епархии люди приходили на службы, искренне веря, что их действия определяются божественным замыслом.
Однако он видел и опасности следования этим путем. В его разуме возникали сомнения. "Но что, если власть будет злоупотреблена? Как избежать тирании, если все решения принимаются в соответствии с интерпретацией священных текстов? Нужно ли оставлять место для человеческой мудрости и разума?"
Несмотря на свои убеждения, Аэльхейд не мог не задаться такими вопросами: "Как избежать фанатизма и догматизма в таком обществе? Как обеспечить свободу вероисповедания для тех, кто не разделяет наши взгляды?" Эти мысли терзали его, и он понимал, что путь к идеальному обществу не будет легким, что теократия, хотя и имеет свои преимущества, требует мудрости и осторожности. "Как же найти баланс между божественным и человеческим?" — задавался он вопросом, осознавая, что это будет его жизненной задачей.
В конце концов, епископ Аэльхейд решил, что его размышления должны быть не только о преимуществах теократии, но и о вызовах, которые она может принести. Он знал, что истинная вера требует открытости и готовности к диалогу, и что только через понимание и уважение других взглядов можно построить общество, в котором царит мир и согласие.

****
Ранним утром, когда Оортебус досматривал последний сон, Эолл вышел на прогулку. Птицы, как обычно в это время суток, пели свои утренние песни; а в небе плыли облака, которые были похожи на огромные белые паруса.
Но вдруг что-то заставило сердце забиться сильнее: впереди показалась стройная женская фигура. Через несколько шагов молодая нарядная дама сделала Эоллу знак остановиться.
— Здравствуй! Меня зовут Меагда, — ласково сказала она. -- А ты Эолл?

Щ

"Все элементы природы, от простых до самых сложных, служат мостами между временным и вечным. Огромные тайны кроются в элементарных принципах — огне, воде, воздухе и земле. От них начинается путь к истине", — сказано в древней книге. Но главный мост — это, конечно же человек. И в этом смысле он действительно мост между вечным и временным… Но не только этим объясняется его роль: люди всегда были мостом к истине для всех остальных существ на земле!
— А что такое истина? — спросил Эолл.
— Это то, что есть на самом деле. Истина не зависит от того или иного человека и его поступков… Она просто существует в мире как нечто само собой разумеющееся! Но это вовсе не значит, что о ней известно людям: они даже понятия об этом никогда не имели!..
— Почему? — он уже понял, куда клонит Меагда: Оортебус говорил о том же самом в своих речах…
— Есть другие... кому всё известно, — сказала девушка.
— Кто?
— Это не люди! Но они знают истину и могут ее передать людям через тебя...
— Я знаю, какие они, — признался Эолл.
— Да? Какие?
— Они бесцветные... А когда их видишь в первый раз… Я не знаю даже как это описать словами!.. Они такие же как мы, но... мир в их присутствии будто становится шире.
Эолл не удивился вопросу Меагды. Он и не заметил, как разговорился с молодой дамой в изысканном наряде.
— Хочешь поиграть с нашим котиком? — подмигнула мальчику Меагда. — А потом мы проведем один интересный эксперимент...
— Но Оортебус... Он, наверно, уже проснулся и ищет меня.
— Это не займет много времени. А потом мой друг Чжен отвезет тебя домой в своей повозке.

****
Тяжелые шаги солдат эхом отдавались на пустынных улицах пригородов Столицы. Темные облака нависли над городом, предвещая бурю, которая вот-вот разразится. Войска династии У неумолимо продвигались вперед, сметая все на своем пути. В воздухе витала тревога, и каждый житель знал, что дни спокойствия сочтены.
Чуи и Гектос стояли в тени одного из дворцов, окруженные своими немногими оставшимися сторонниками. Их лица были бледны, а глаза полны страха и решимости одновременно. Они знали, что времени осталось мало. Армия Империи была разгромлена, и теперь их судьба висела на волоске.
— Мы должны уходить немедленно, — прошептал Чуи, сжимая рукоять меча. — Если останемся здесь, нас ждет смерть или плен.
Гектос кивнул, его взгляд был мрачен. Это могло быть опасно для них или даже смертельно! Но они не могли ничего поделать. Они были всего лишь людьми, а люди всегда были слабы перед лицом опасности… И всё же Гектос чувствовал себя виноватым в том что случилось с его друзьями — ведь это из-за них ложа оказалась на грани гибели!
— Пусть сестра остается... Ведь мы не будем ее спасать?
— Ты прав. Кариоментия сильна, она без нас справится, — ответил Чуи. — И у неё есть этот тупица Айн. Он всегда был ей верен, и сейчас, когда всё рушится, он станет ее щитом.
Издалека донесся звук трубы. Это было сигналом к действию — братья обменялись взглядом, понимая, что это может быть их последний шанс.
— Пора, — сказал Гектос, поворачиваясь к своим людям. — Время идти.
Они быстро двинулись по узким улочкам, стараясь избегать главных дорог, где могли наткнуться на патрули. Город казался пустым, словно все жители исчезли, чтобы избежать неминуемой катастрофы. Лишь редкие прохожие бросали на них испуганные взгляды, но никто не осмеливался остановить их.
Наконец, они достигли окраины города, где их ждали лошади и небольшие отряды верных воинов. Без лишних слов братья вскочили в седла и поскакали прочь, оставляя позади столицу, которую они больше никогда не увидят.

****
Тем временем в самом сердце императорского дворца Кариоментия стояла у окна, глядя на город, который скоро падет. Ее лицо было спокойным, хотя внутри бушевал шторм эмоций. Она знала, что ее братья бежали, но не испытывала злости. Они сделали свой выбор, и теперь ей придется бороться одной.
Маори стояла рядом, появившись словно из ниоткула — на самом деле, подкупив стражу. Ее глаза горели решимостью, и Кариоментия чувствовала, что может