нее.
— Ваше Величество, — тихо произнес Маори, — Меня послал в вам Князь мира. Я могу спасти вас с его помощью... Что вы намерены делать?
Кариоментия обернулась к ней, ее голос звучал твердо:
— Мы будем сражаться. До последнего солдата, до последней капли крови. Этот город — наш дом, и мы не сдадим его без боя.
Маори склонила голову в знак согласия и произнесла:
— Ваше величество, я могу сделать всё, что вы пожелаете... но в ответ на ваше обещание, что епископ Аэльхейд станет первым министром и полноправным правителем Империи после победы над династией У.
— Я не могу обещать вам этого, — сказала императрица. Она была бледна и дрожала от волнения.— Это невозможно... Но я обещаю сделать всё возможное для того чтобы вы были счастливы в своем новом замке! А Аэльхейд будет первым министром Империи... Но ожидать от меня передачу ему полной власти в стране абсурдно! — Она натянуто улыбнулась. — И если вам понадобится моя помощь или совет…
Маори сделала неопределенный жест рукой.
— Я буду рада помочь вам, чем смогу! И если вы хотите чего-то еще от меня или епископа в ближайшее время, мы готовы прийти на помощь... Но вы вряд ли сможете покровительствовать нам, если не примете наше предложение в течение нескольких часов, — твердо сказала она. — Я понимаю, что вы не хотите отдавать власть. Но подумайте о благе и возможностях для человечества в целом... Подумайте! Мы будем счастливы помочь вам победить ваших врагов как можно скорее!..
****
— Ты можешь их позвать? — спросила с замиранием сердца Меагда.
Мальчишка не отвечал на вопрос и продолжал играть с котом — он был уже далеко от Меагды. Но она знала, что он слышит ее. Она чувствовала это по его лицу — оно было совсем близко и казалось таким чужим в этой комнате с высокими потолками из полированного дерева… И все-таки Меагда не могла поверить своим глазам: мальчишка был совершенно нормальным!
— Эй, парень! Ты нас слышишь? — нетерпеливо спросил Чжоэн.
— Один из них уже здесь, — неожиданно сказал Эолл.
— Где? Я никого не вижу.
— Кажется, я его вижу, — Меагда прищурилась и вытянула руку в сторону окна. — Смотри, вон силуэт.
Чжоэн ничего не видел, но предпочел промолчать. Он не знал, что делать. Эолл тоже молчал и глядел на него отстраненно -- но Чжоэн понимал: если он сейчас заговорит первым или даже просто сделает движение в сторону окна... Нет уж! Лучше подождать немного — вдруг мальчик сам заговорит с гостем?
Меагда сидела неподвижно, стараясь дышать как можно тише. Ее сердце колотилось так сильно, что казалось, его удары слышны всем вокруг. Эолл продолжал смотреть вокруг с той же загадочной отрешенностью, словно оценивая каждый жест, каждое вдох.
Прошла минута, другая… Молчание становилось невыносимым. Чжоэн чувствовал, как по спине пробегает холодок. В голове мелькали мысли о том, что нужно было бы сделать, чтобы разрядить обстановку, но страх парализовал его. Что-то подсказывало ему, что любое слово может оказаться неверным, а любой шаг — роковым.
Наконец, Эолл медленно выдохнул и произнес:
— Вы знаете, почему я здесь?
Голос мальчика был тихим, но звучал властно и уверенно. Чжоэн почувствовал, как внутри у него все сжалось от напряжения. Он не понимал, к кому обращен вопрос. Он хотел ответить, но слова застряли в горле. Вместо этого он лишь едва заметно кивнул.
— Хорошо, — продолжил Эолл. — Тогда давайте поговорим об этом. Но помните одно: ни одно слово не должно быть ложью. Я чувствую правду, понимаете?
Чжоэн понял, что устами мальчика говорит Прозрачный, и ощутил, как дрожь пробежала по телу. Теперь он точно знал, что любая попытка солгать будет замечена. Но что сказать? Как объяснить то, чего он сам до конца не понимает? Он вопросительно взглянул на Меагду.
— Я не знаю, как начать, — наконец произнёсла она, глядя на Эолла. — Я не понимаю всего, что происходит. Но я хочу понять.
Эолл слегка улыбнулся, и эта улыбка озадачила ее. В ней не было угрозы; скорее, это была улыбка человека, который давно знает ответ на вопрос, но готов дать другому шанс дойти до истины самостоятельно.
— Начнем с простого, — предложил Эолл. — С какой целью вы здесь?
— Мы их другого измерения...
— Это я знаю — перебил ее Эолл.
— Мы здесь по заданию Института, — вставил Чжоэн.
— Какого института?
— Института экспериментальной... — начал Чжоэн. Но Эолл не дал ему договорить: он расхохотался совсем не по-детски. Он смеялся долго и громко — а потом вдруг перестал смеяться; его лицо стало серьезным-серьезным... И тогда он сказал:
— А ведь я знаю, что вы здесь делаете. Я знаю, зачем вы здесь. Вы пришли сюда за мной — я вам нужен... и такие, как я.
Ъ
"Великие мудрецы древности, обладая глубокой проницательностью, утверждали, что сама суть Вселенной состоит из скрытых слоев истины. В первой главе нашего трактата мы исследовали корни алхимии, как науки, так и искусства, окутанного мистикой и символизмом. Но что же следует за этим началом? Как мы можем погрузиться в процесс, который стремится преобразовать не только материю, но и душу человека?"
Фьюгарт отложил книгу и задумался. Величие и падение империй часто описывается через призму власти над материальными благами и людьми. Однако истинная сила всегда была связана с чем-то более глубоким – с магией, которая способна изменить ход истории. Именно эта магия стала ключом к возрождению для одного из самых могущественных правителей прошлого — Маркиона.
Маркион был императором Великой империи, простиравшейся от восточных морей до западных гор. Его правление было ознаменовано многими завоеваниями, строительством дорог и величественных мостов и пристаней, а не только дворцов и храмов; а также процветанием наук и искусств. Но, как это бывает с великими царствами, время приносит перемены. Враги окружили его, предатели подтачивали трон изнутри, и однажды он оказался отравлен злоумышленниками..
Путь возвращения Фьюгарта в страну, где правила дочь Маркиона начался в уединенном монастыре высоко в горах. Там, среди вечного холода и тишины, он нашел древние свитки, содержащие забытые заклинания и ритуалы. Эти тексты были написаны магами, которые считали, что власть над миром может быть достигнута путем слияния души с элементами природы.
Первым шагом стало очищение. Кавалер провел долгие дни в медитации, освобождаясь от всех земных привязанностей и желаний. Только после этого он смог приступить к работе с энергиями стихий. Огонь стал его первым союзником. Пламя очистило его тело и дух, придав ему силу и решимость. Затем последовала работа с водой. Вода символизировала гибкость и изменчивость. Она научила Фьюгарта приспосабливаться к любым обстоятельствам и находить выход даже из самых сложных ситуаций. Земля дала ему устойчивость и прочность. Она укрепила его волю и позволила создать надежную основу для действий. И наконец, воздух. Воздух олицетворял свободу и движение.
Однако, несмотря на все усилия, Фьюгарт понимал, что этого недостаточно. Ему нужно было объединить все стихии в одно целое, чтобы достичь высшей формы сознания. И тогда он обратился к древнейшему искусству — алхимии. Это был путь духовного совершенствования, ведущий к обретению абсолютной власти. Кавалер начал экспериментировать с различными веществами и силами, пытаясь найти формулу, которая позволит ему соединить элементы в единое целое.
Его поиски привели его к созданию Эликсира власти. Этот эликсир содержал в себе энергию всех четырех стихий, объединенных в одном сосуде. И вот теперь, когда элексир был готов, он почувствовал, как его душа наполняется невероятной силой. Он стал воплощением самой природы, способным управлять всеми ее проявлениями.
С этой новой силой он чувствовал, что его переход к активным действиям будет триумфальным. Он восстановит порядок и справедливость, вернув народу мир и процветание. Но самое главное — он покажет всем, что истинная власть заключается не в материальных богатствах, а в глубине знаний и силе духа.
****
Обозы устремились по обжитым путям, выложенным спокойной жизнью, но теперь они служили лишь бесконечной вереницей отчаянья. Место надежд заняла агония — злая птица, каркающая над душой. Глаза народа искали утешение, отголоски прежней жизни, которые казались далекими, как нежные мечты на фоне смятения. Людей было не остановить, как поток реки, вырвавшийся из плотины. Они шли, покидая Столицу с налётом тихого горя, как если бы их души утратили своe первоначальное назначение.
Деревянные колеса повозок стучали по камням, как сердцебиения тех, кто однажды знал сладкий вкус свободы. В каждом стуке слышался голос прошлого, шепчущий о потерянных мечтах, о призраках угасших дружб и о несбывшихся клятвах. По обочинам дороги виднелись лица, полные беспокойства, страх успел занять место для счастья. Написанная судьба ждала своего развития, и пыльная дорога, ведущая в неизвестность, пугала тех, кто решился покинуть родные края ради спасения.
— Если с нами будет вера, ничто нас не сломит! —обратился к людям Аэльхейд, ехавший мимо в епископской карете..
— Выходит, вера у династии У посильнее нашей, — буркнул кто-то в толпе.
Так обозы пробирались через поля, и хотя платой за смелость был страх, люди были полны страстных желаний найти новый дом и церковь, куда бы могла обратиться их душа. Над Империей, как султан из тумана, колыхалась надежда — любовь к жизни, способная пересилить любые невзгоды. Путь был тернист, тревожен и полон испытаний, но они шли, шаг за шагом, в поисках новой родины, в поисках ответа на вопрос, как жить в мире, где мечты могут стать пленниками тьмы.
****
Ветер, завывающий в узких улочках древнего города, нес с собой не только запахи пряностей и тайных заговоров, но и предчувствие перемен. Куаланж, чье имя стало шепотом на устах самых отважных и самых трусливых, стоял на вершине утеса, обрамленного мшистыми скалами, и смотрел на бескрайние просторы империи, которые когда-то почти принадлежали ему. Его сердце, полное решимости и горечи, билось в унисон с ритмом этого бурного мира.
Куаланж знал, что каждый день, проведенный в бездействии, приближает его к краху. Империя, некогда сиявшая как звезда на небосклоне, теперь была окутана тенью угнетения и страха. Власть, как злая колдунья, сжимала свои цепи вокруг сердец людей, и лишь искра надежды могла разжечь пламя восстания. Куаланж понимал, что пришло время действовать решительно
Собрав верных соратников в заброшенном храме, где когда-то поклонялись богам справедливости, он взглянул на их лица — полные решимости, однако и страха тоже. Каждый из них знал: путь к власти не будет усыпан лепестками роз. Это будет путь через тернии, через значительные потери. Но в их глазах он увидел ту самую искру — ту, что могла стать огнем.
— Мы не марионетки в руках властителей, — произнес он, его голос был полон уверенности. — Мы дети Империи, и пришло время вернуть себе то, что принадлежит нам по праву. Мы должны объединить силы, пробудить народ от летаргии и показать им, что они могут быть хозяевами своей судьбы!
В ночь, когда луна пряталась за облаками, Куаланж отправился на встречу с тайными союзниками из числа жителей республики Лаагада. Они встретились в глубине леса, где деревья,
