– Слушаю вас, товарищ майор! – напрягся Алексей, понимая, что теперь долго придётся выслушивать беспредметное нытьё.
– Как же так? Мы вашу группу рядового состава считали лучшей в дивизионе, а при первой же проверке выяснилось, что мы зря вам доверяли!
– А кто это – мы? – дерзко уточнил Алексей.
– Мы – это командование дивизиона, товарищ Зотов! – с какой-то непонятной гордостью, будто представился членом ЦК, произнёс замполит.
– А разве командование дивизиона присутствовало у меня на каком-то занятии?
– Нет! Но вас ведь проверял заместитель начальника политотдела! И предъявил мне много претензий!
– Это невозможно! Я был в командировке и проверяемое политзанятие не проводил! – ещё больше дерзил Алексей. – Потому те претензии явно не ко мне! – однако Алексей понял, что перебрал. Теперь надо бы осторожно отступить, иначе начнёт свою власть показывать.
– Ну, знаете! – стал выходить из себя замполит. – Я к вам обращаюсь, как к коммунисту!
– Как к коммунисту или к коммунисту? – уточнил Алексей, не выдержав, чтобы дерзко не съехидничать, сам не понимая, зачем так поступает.
– Вы почти сорвали занятие! – разозлившись, принялся глупить замполит.
– Товарищ майор! Я не проводил то занятие! Я десять дней был в командировке!
– Это неуважительная причина, товарищ капитан! – повысил голос замполит.
– А какая причина для вас станет уважительной? Может, моя смерть? – повысил голос и Алексей.
После этого замполит сообразил, что его воспитательная работа зашла в тупик, лишившись конкретности. Потому он решил вернуться в свой образ невозмутимого мудрого наставника:
– Ладно, товарищ капитан! Не горячитесь напрасно! Мы разберемся! Идите!
– Я понял! – ответил Алексей. – Но не знаю, куда идти? Я командира ищу.
– Командир в парке. На технической территории! – подсказал замполит и степенно удалился в свой кабинет.
Алексей зло сплюнул:
– Что умеет, так только настроение испортить! Прямо-таки, воспитал меня и перевоспитал одновременно! Ушинский-Макаренко местного разлива!
Продвигаясь в сторону, откуда в испуге разбегались офицеры и прапорщики, Алексей вышел на командира дивизиона, следующего по технической территории за командиром бригады от бокса к боксу. Кривцов уже имел красное лицо и, издалека заметив Алексея, махнул ему рукой, чтобы шёл далеко и мимо.
«И куда теперь? – подумал Алексей. – Пройдет немного времени, и я опять окажусь во всём и вся виновным! И опять уважительные причины будут восприниматься моими отговорками! И опять мне скажут назидательно, что нужно иметь чувство долга! Как будто с ним сразу появится автомобиль и сами собой оформятся все документы на поездку, хотя командир дивизиона и начальник штаба заняты и видеть меня не желают! Зато командир батареи и зам начальника штаба ждут меня не дождутся, чтобы помешать притянуть проклятый Газон! Картина Репина «Приплыли»!
Алексей остановился рядом с КТП и решил специально попасть на глаза командиру бригады: «Может, хоть он что-то сдвинет с мертвой точки? Мне, разумеется, потом вдвойне достанется… От Кривцова. Но ведь что-то делать необходимо! Как не повернусь, крайним я и окажусь!»
Вышло, как Алексей и предполагал. Когда недовольный осмотром командир бригады направился к своему Уазику, дожидавшемуся его возле КТП, он заметил Алексея и спросил у Кривцова:
– А это что?
Кривцов молчал, соображая, как ответить на столь глубокомысленный вопрос, имеющий в виду, неизвестно что.
– Я вас спрашиваю! Почему офицеры без дела болтаются?
– Это капитан Зотов! Он вчера из командировки вернулся! Теперь готовится ехать за радиостанцией, которую отыскал в Риге!
– Сам вижу, что Зотов! – подтвердил знание вопроса комбриг. – Почему болтается, спрашиваю?
Кривцов не решился объяснить, что утром он собирался лично отправить Зотова за машиной в Ригу, но комбриг неожиданно дернул его сюда… С тех пор дело и стоит.
Ответил комбригу Зотов, как только он устремил на Алексея свой грозный взгляд:
– Товарищ полковник! Вам командир дивизии из Капсукаса велел передать от него самый дружеский привет! Он говорил мне, когда я радиостанцию искал, что очень вас уважает! А я сразу уеду, как только будет готова машина!
– Не готова? – комбриг зло поглядел на Кривцова, демонстрируя, кто именно завалил важное дело.
– Всё готово, товарищ полковник! – стремительно выпалил Кривцов. – Почти!
– Что значит, почти? – прицепился комбриг. – Почти беременна, что ли? Где машина? Где путевой лист? Кто инструктировал водителя и старшего перед убытием в другой гарнизон? Я во всех делах у вас нахожу беспорядок, товарищ Кривцов. Разбирайтесь тут сами… Когда Зотов вернётся, мне подробно…
– Есть, товарищ полковник! – ответил Кривцов и, играя желваками, направился к Алексею. – Ты всё ещё здесь, на мою больную голову?
Алексей молчал, зная по опыту, что некоторое время после взбучки Кривцов, равно как и любой иной человек, думает совсем не о том, что спрашивает. Надо подождать. Надо выйти пару.
– Почему не уехал до сих пор?
– Машина, которая предполагалась, по утверждению майора Вострухина способна ездить лишь по городу. Часто ломается. Но только она осталась из транспортной группы, как сказал начальник штаба. Все ждут вас; никто решения не принимает!
– А тебе больше всех надо? – задал Кривцов не слишком правильный с точки зрения педагогики вопрос. – Мог меня и дождаться!
– Я рад бы, но меня сейчас куда-нибудь заткнут! В наряд, например. И опять вопрос застрянет на три года! Уж теперь надо до конца дело доводить! Ее и ремонтировать ещё придётся! – напомнил Алексей.
– Это ты правильно говоришь… Ты мне всё больше нравишься, но лучше бы тебя совсем не видеть с твоей проклятой станцией! – опять странно выразился Кривцов.
– Не понял! – вставил Алексей.
– Ступай на обед, раз время подошло, а завтра будет тебе машина. Выезд в четыре утра. Инструктаж и всё прочее – сегодня после обеда. Вопросы? Тогда – действуй, турист!
«Вот и приклеилось!» – чертыхнулся Алексей.
После обеда дела пошли успешнее, только лампочек найти так и не удалось. И когда в этом поиске не помог даже зам по снабжению майор Вострухин, казалось бы, бог в этом вопросе, Алексей вывернул четыре штуки в солдатском умывальнике, поскольку там они оказались на доступной высоте. Потом вызвал дежурного по батарее и предупредил его, чтобы избежать недоразумений:
– Четыре лампочки отсюда вывернул я. К сожалению, на складе их нет, а нашу радиостанцию из Риги без этих лампочек не отдадут. Договор, как говорится, дороже денег. Думаю, здесь достаточно светло и с оставшимися лампочками. Верно я говорю?
– Так точно, товарищ капитан! Я всё понял, а то бы думал, будто украли! – ответил сержант. – Вы сегодня едете?
– Завтра! Рано утром.
– Завидую! Я ведь сам из Риги.
– Понимаю, но к твоему сожалению, до Риги я не доеду. Машина меня дожидается недалеко от Елгавы. А ты, наверное, что-то передать хотел? В следующий раз! Я сразу обратно, чтобы до ночи вернуться!
– Счастливого пути вам, товарищ капитан!
– Спасибо! Видишь, сколько уже счастья привалило? Даже лампочки выкручивать приходится! – посмеялся Алексей.
Глава 19
«Не проехать бы наш съезд с дороги! – опасался Алексей, когда до Елгавы осталось километров пять. – Не забыл ли я то место? При свете фар всё казалось иным. Плохо, что и нынешний водитель не знает, где мы оставили злополучный Газон».
Но мимо они не проехали. Да и видимость оказалась хорошей, хотя потеплело градусов на десять или более того, но обошлось без тумана.
Теперь Алексей с удивлением разглядел то, что тогда не увидел из-за усталости, темноты и колючего мороза. Поселок совсем крохотный, в одну улочку, торчком уходящую от трассы. Однотипные белокирпичные домики. Крыши не под шифером – под железом, аккуратно покрашенные. Одинаковые дворики. На задках виднеются небольшие кирпичные же постройки. Низкорослые кривые деревца под снегом. А дальше – всё поля, поля. Откуда-то потянуло характерным коровьим запахом.
Покосившийся Газон дожидался своей участи на прежнем месте. Алексей через калитку вошёл в знакомый двор и позвал Семёна. К счастью, тот оказался дома и уже одевался, чтобы выйти навстречу подкатившему грузовику.
Здороваясь, Алексей обнял Семёна как старого знакомого. Спросил про дела. Вместе они вышли за ограду, помогли прицепить Газон к Зилу.
– Стой! – Алексей остановил тягач, когда тот, сдавая назад, приблизился к сцепному устройству. – Теперь, Арвид, закрепляй сам! И проволокой закрути, чтобы проушины с крюков не соскочили! – потом Алексей повернулся к Семёну. – Мы готовы! А где же Сауле?
– На ферме… Я сейчас схожу… Обедать будем! – пояснил Семён.
– Жаль, но ждать мы не сможем… Очень задержались! Передавай жене мой привет и вот это. – Алексей вручил Семёну пакетик с лампочками. – Извини, что б/у, но других не нашлось! Счастливо вам здесь жить! Не замерзайте!
Он вскочил на подножку машины, сказал водителю, чтобы медленно протянул – «погляжу, что и как!» – еще раз помахал Семёну рукой и закрыл за собой дверь кабины:
– Помчались… Как думаешь, Арвид, мы до восемнадцати домой вернёмся?
– Никак нет, товарищ капитан!
Алексей посмеялся:
– Объясни мне, почему не просто – нет, а никак нет? – смеясь, уточнил Алексей.
– Не знаю, товарищ капитан! Так научили! Так и отвечаю! А что?
– Я от нечего делать прицепился! Представь себе, более десяти лет служу в армии, а странное словосочетание «никак нет» меня продолжает веселить. Ведь для отрицания вполне достаточно сказать «нет», зачем же этот несуразный прицеп? И ведь никто ответить не может! В лучшем случае, говорят – традиция. Но традиция с кого-то начиналась? Выходит, когда-то говорили не по-русски?
– Я об этом ничего не знаю, товарищ капитан!
– Не напрягайся, Арвид! Мне и не нужен твой ответ! Я – для смеха! Такой ерунды в русском языке – пруд пруди!
– Что же вы еще заметили? – искренне заинтересовался Арвид.
– Если на военную тематику, то скажи мне, например, что такое личный состав?
– Ну, это нас так называют, товарищ капитан!
– Вас, говоришь? – усмехнулся Алексей. – То есть, солдат и сержантов срочной службы? Да?
– Я и говорю! – подтвердил Арвид.
– Отлично! Но почему – состав? И еще интереснее – почему он личный? Кому он принадлежит?
[justify]Водитель засмеялся, но долго не отвечал. В конце концов, он пожал плечами и сказал