Долина Смерти

завеса, еще… клякса что ли.
- Клякса? Может, черное пятно?
- Вот-вот! Ты-то откуда знаешь?
- Да догадался. Шучу, – нашел время шутить.
- Много чего говорил, вообще-то. Воронка, глюки, алмазы, аномалия.
- Ну-ка, ну-ка!
- Их же кое-как нашли, на вертолете искали, потом все прочесали. И что они вместе не держались, веером разбежались?
- Веером?
- Что ты все переспрашиваешь, да, веером.
- Можно я попытаюсь достучаться до него?
- Зачем? Пустое это. И что ты сделаешь, учинишь допрос с пристрастием?
- А вдруг?
- Он в спальне.
Доступ к телу есть! Похудел-то как, и бледен, как смерть.
- Вовка! – как-то привыкли его так звать.
Ни ответа, ни привета.
- Берестов объявился. По Интернету SOS отправил.
Не реагирует.
- Черное пятно расплывается. Это надо остановить, - что он говорит?
И никак не остановится.
- Перевернутый конус. Туда же легко войти.
Уж сам не знает, что он несет. Завелся и сам себе удивляется.
- Но выход всегда есть. Надо довериться самому себе.
Это он сам себе рассказывает?
- Я смогу, хотя уже смог. Часть меня уже там, в иновремени, инояви. Надо вернуться туда. Вслед Черной дыре…
- Мм… - вдруг промычал отключенный.
Процесс пошел! Он реагирует на долиносмертинские понятия!
- След от дыры!
- Мм… - ничемнебольной зашевелился.
Есть контакт! Но что он сам несет, какой может быть след от дыры? Речь сама по себе, он сам по себе. Странно, но некогда размышлять. Надо поднажать.
- Берестов хочет с тобой поговорить, посоветоваться.
- Яйцеголовый алмазы спер, - прохрипел лежащий.
- Алмазы фигня, надо следы заметать, Землю заштопать, – Костя сам себя не может остановить.
- Ты кто?
- Я? Костя… впрочем, не важно.
- Тебя Васька подослал? – «догадался» Вовка.
Быстро же он приходит в себя. Глаза загорелись, ввалившиеся щеки зарделись – Берестов что, бог что ли.
- Можно так сказать, – это Костя уже от себя говорит.
- Значит, все позади? Значит, можно уже?
«Можно уже» что? Неважно.
- Можно, можно, все можно, – лишь бы заговорил.
- Как все?
- Неважно. Замуровались, – это как «Своя игра», главное, надо быстро отвечать.
- Как Васька?
- Держится.
- Молодец. Болтунова с Санькой тоже вернулись?
- Не… не знаю, вроде, здесь они.
- Хорошо.
- Все хорошо, что хорошо кончается, – врет и не краснеет.
Вовка же не парализованный, вклинится в жизнь и быстро поймет, что к чему. Это будет потом, а сейчас надо, чтоб он заговорил.
- Как себя чувствуешь? – для приличия спросил Костя.
- Ничего, только какая-то слабость во всем.
- Конечно, так долго лежал.
- Да.
Он же вменяем, как никто другой, а что тогда валялся. Шок плюс хитрость, сам себя в отпуск отправил что ли.
- Что ты так долго? – уж не подслушивала ли Дуня.
Тогда конец комедии. Вовка быстро сообразил и снова отключился. Взляд стеклянный, даже, кажется, что не дышит.
- Я еще посижу.
- Ладно. Тогда я к соседям сбегаю, – даром толстая, как пробка вылетела из квартиры.
- Ну, вот, мы одни. Что было-то там? – допрос начался.
- Мм…
- Да ладно тебе, она же ушла.
- Мм…
- Хорош притворяться.
Молчит зараза.
- Берестов велел поговорить с тобой.
- Пусть сам приходит.
- Он не может.
- Тоже «парализовался»?
- Нет, он не здесь.
- Мог бы позвонить.
- Ага, до тебя достучишься. Ты же в «отключке».
- А, точно. Ладно, что он хочет?
- Хочет, чтоб ты все мне рассказал по порядку, все как было. Он же работу пишет. – Врать, так врать.
- А что рассказывать-то. Мы заблудились.
- Подожди-ка. Эх, был бы у меня диктофон. Ладно, я так буду записывать.
- Зачем?
- Как зачем, я же забуду, а Берестову все важно, до мелочей.
- Ты думаешь, я помню? У меня же амнезия.
- Да ладно тебе, мне-то не ври.
- Ты только никому.
- Конечно.
- Особенно Дуське.
- Это ты из-за нее?
- Из-за нее тоже. Достали все! Надо же когда-то отдохнуть, мозги в порядок привести. Не у одного Берестова мозги.
- Я бы тоже заморозился, только, боюсь, с учебы вытурят.
- Конечно, вначале был шок, нервный срыв, ужасная депрессия. Потом подумал, что из всего этого можно выгоду иметь. Вот лежишь себе, медитируешь. Это только кажется, что я тут лежу, ничего не делаю, а я не здесь вовсе, я везде. Ты не поверишь, даже на звезды потянуло.
Опять звезды! Кстати, в это время Марс хорошо виден, правда, он не звезда, так, еще один полый шар. Периодически и Венеру можно безнаказанно наблюдать. Планетарий не отпадает. Кто бы подумал, что Вовка Петров о звездах заговорит. Вот что делает с простыми людьми Долина Смерти. Ради одного этого  можно туда рвануть. За порцией адреналина с кайфом. Итак, Долиносмертинский Вовка, один из возвратившихся оттуда заговорил. Это же эксклюзив. Пока только хальджайскому Косте определенно везет в последнее время. Иногда полезно и ногу сломать – бог одной рукой отбирает, другой взамен вручает утешительный приз. Нет худа без добра.
                            Рассказ Долиносмертинского Вовки
Жить-то хочется. Мы двинулись обратно. Сначала все было нормально. Потом началось! Орган к врачу пристал, яйцеголовый врач ко мне прицепился. Затем Орган с врачом из-за алмазов «айдаан» устроили. Из-за этого и сбились с пути. Я-то ориентировался, не первый день в лес хожу. В мозгу ли заклинило – короче, мы заблудились. Лес стеной, темно, страшно. Вообще-то, страшно было с самого начала. Страх был в нас самих. Шугались всего, шарахались от всего – тут стало не до ругани. С Берестовым даже при страхе надежно, с молодежью (с Болтуновой и оператором) как-то веселей было, а тут одни органы, и  органист этот, с дипломом врача.
- Ты по существу расскажи, не томи душу, - теребит Костя.
- А я и рассказываю по существу.
- Дальше что?
Орган  врача достал с этими алмазами, уголовное дело обещал завести. Тот обиделся. «За падло это!». Вообще-то, их ругань здорово отвлекала от гнета ЭТОГО. На обратном пути мы не заметили ничего необычного – не было ни застывшей яви, ни картинного «рая», ни причудливой растительности, ни странных звуков по ночам. Будто ТО переместилось куда-то. ВОЛНЫ страха исчезли, но был ДРУГОЙ страх: постоянный, внутренний. Может, это я только чувствовал, но другие тоже были подавлены.
Что-то движения нет. Монотонный рассказ о своих страхах, да и только. Костя же не психоаналитик.
Потом появились следы. Мы оживились – мы не одни! Но следы никуда не привели, как потом оказалось – мы двигались по спирали, по собственным же следам. Постепенно все чувства притупились – не было чувства времени и пространства. Как говорится, нам стало по барабану – куда идем, зачем. И голод достал. Вот это чувство обострилось. Вначале же мы как бы заряжались откуда-то, кушать было как бы необязательно. Теперь же – звериный голод. Нам даже расхотелось домой. Будто все атрофировалось кроме желудка и других органов, участвующих в этой вакханалии. Лес-то ожил, зверья, должно быть, полно, а мне как-то не до этого. Депрессуха началась.
Личные впечатления простака Вовки. Паркеровская ручка даже отказывается записывать это.
- Слушай, а ты откуда все знаешь, ты же там не был? – вдруг настораживается Вовка.
Долго же до него доходит.
- Берестов объявился, - нагло врет.
- Это я уже слышал. И он все тебе выложил?
- Куда он денется. Я же от его имени действую.
- Ничего не понимаю, почему он прячется?
- Долину Смерти запретили.
- Как запретили?
- Молча. Пока ты спал, все изменилось.
Пришлось просвещать Вовку.
- Да, многое я пропустил. И все же не пойму, Берестов-то причем. Не он же придумал Долину Смерти.
- Станут они разбираться, взяли да всех и все запретили.
- Демократия называется.
- Не говори, хренократия одна.
- Так вот… - Вовке хочется выговориться, назло остальному миру.
Тут паркеровскую ручку заело. Вот тебе и вечная ручка. Он рисковал своей шкурой, своровал, понимаешь, а она возьми и откажи. И на самом интересном месте.
- Тьфу ты!
- Ты другую возьми, - советует Вовка.
Ему, видимо, очень хочется быть полезным «ботанике» или надеется этим хоть как-то увековечить себя. После Долины Смерти он стал чаще думать о смысле жизни, смерти и о том, что после нее. При таком раскладе человек начинает суетиться, рвать и метать, и торопится оставить какой-нибудь след на и без того исчерченной вдоль и поперек Земле. Сколько поколений пыталось таким образом прикоснуться к вечности, никто так и не подсчитал. Чем посадить дерево, строить домишки, лучше поглубже продырявить, избороздить Землю, переплюнуть других – это ли шаг к вечности?
Стали лихорадочно искать ручку, карандаш или что-то в этом роде.
- А дети пальцем буквы выводят?
- Они с собой носят.
Тут услышали, что открывается входная дверь. Вовка был вроде тут, в следующий миг он уже в постели. У изголовья Костя сидит.
- Ну?
- Вот сижу.
- И охота тебе время терять. Сейчас эти балбесы придут.
- ?
- Ну, его собутыльники, одноклассники – Уучаан (Руслан) с Илкой (Илья).
Вовкин один глаз автоматически открылся.
- А он инстинктивно реагирует на них. Как мне все надоело! Муж почти, что в коме, дети растут, а я ведь еще молода.
Дуня в молодости была хороша, это все подтвердят. В свое время считалась, чуть ли не первой хальджайской красавицей. Сахалярка, она и тогда была при теле, конечно, не такая, как сейчас – грудь чайником, ни талии, ни шеи. Была краса – осталась непонятная масса. Якуты любят баб здоровых, она и сегодня может котироваться. Будем считать, что она стала респектабельнее.
- Он в коме? - «интересуется» Костя.
- Врачи ничего не говорят. Это же ясно, он в коме или с катушек слетел. Говорила же мама, никудышный он, у них на роду все такие бестолковые.
Автоматический глаз и на это не реагирует.
- Лучше бы остался в своей Долине Смерти с Берестовым.
- Ладно, я пойду, – как бы чего не вышло.
- Ты приходи, мы же тебе не чужие, - вздыхает Дуня.
- Приду и не раз. Мне Вовку жалко.
Глаз мигнул, Костя чуть не выдал себя, кое-как подавил смех. Все же лучше, чем ничего. И из этого можно вычерпнуть что-то:
1. Опять разбежались веером;
2. Непонятный внутренний страх;
3. Была нереальная реальность, затем все встало на свои места.
            Стоп! Сам-то что болтал? Устами не младенца глаголет… подобие истины. В него вторгается чужая воля. Это незаконно, неэтично и очень проблематично. Лучше бы тихо, мирно занимался своей историей, где даже тайны разложены по полочкам. Уютно, удобно. След от Черной дыры… Черная дыра же не метеорит, не камушек, протыкающий насквозь Землю. Ну-ка, живое устройство, ищи информацию! Мозг послушался и тут же выдал нужную справку.
          Черная дыра или коллапсар («сжавшийся», «свернувшийся»). Ее нельзя увидеть, но можно обнаружить по тому, как она меняет вокруг себя пространство.
Звезда:
- под действием сил притяжения сжимается, становится чрезвычайно плотной;
- или взрывается, как сверхновая;
- или уменьшается до минимальных размеров;
- становится абсолютно черной.
Масса звезды становится настолько плотной, что у нее не может вырваться, оказавшись в плену и сверхмощного притяжения ни один элемент, частица, даже световой квант. Астрономы предполагают, что в центре каждой галактики существует Черная дыра, которая поглощает все, что окажется поблизости от нее.
- Как абсолютное зло, отстой просто!
Косте самому с собой так интересно, что ни с кем не хочется общаться. В последнее время он замкнулся в себе, никого к себе не подпускает, ни с кем не делится – уж не сам ли тоже превращается в некую дыру, человека-невидимку. Иногда с Таборовой контактирует. Весь мир затмил Интернет. Вольно