Весь ход развития метафизики и в своем явном и в подспудном виде показывает, что критерием Бытия должна быть причастность к творчеству и в первую очередь к возникновению новизны, которое никак не может обойтись без рождения идей. И это вызнала еще ранняя Античность с ее основополагающей идеей выхождения прежде сокрытого (леты) – и как бы находящегося в забвении (Платон), – в не-сокрытое (а-летейю). В противном случае, если бытие – это всего лишь проявление воспринимаемых нами свойств объектов, тех свойств, которые предъявляют сущее с какой-либо из его сторон (его «есть»), то спрашивается тогда, причем здесь мышление человека, его созидающая роль, да и причем здесь сам человек. Если он всего лишь «восприемник» свойств объектов, проявляющих себя при посредничестве связок «быть» и «есть», то на это способно и всякое животное существо. Не слишком ли примитивная, если не сказать «убогая» роль уготована человеку в этом присутственном представлении о бытии, которое «берет…. слово» в связках «быть» и «есть».
А потому, попытаемся хотя бы отыскать в нашей культуре, есть ли в ней какая-либо дисциплина, которая бы занималась не столько созданием объектов-артефактов и не столько получением нового знания, положим, теоретического характера, сколько новизной самой по себе: что она собой представляет, в каких формах зарождается, каким образом развивается и до какого конечного состояния, в каких взаимоотношениях она находится с человеком, с его интеллектом и с его психикой, а через него (через человека) и с развитием цивилизации в целом, да и развитием самой Природы. Думаю, что сколько бы мы не искали, такой дисциплины мы не найдем в нашей культуре. Вот и получается, что все же лучшим претендентом на роль такой дисциплины является метафизика с ее богатейшим, – хотя и не столь удачным – опытом, и с ее противоречивой в своем развитии историей.
Р. S. I. Вот здесь, далеко не отходя от темы, позволим себе сделать небольшое отступление и даже немного пофантазировать. В чем же суть нашей фантазии? Исходя из смысла последнего предложения, мы можем усмотреть следующее: в процессе возникновения и формирования как вида подручного сущего, так и его сущности проступает представление о метафизике как науке об изначальности создания нового сущего и функции им исполняемой. То есть, грубо говоря, взяв, хотя бы наобум, какое-либо самое ни-чтожное сущее (известняк, песок и т. д.), мы можем из него, следуя определенной – метафизической – методике, создать нечто значительное для нас. Так, подсмотренное у природы ни-чтожное свойство выпуклых прозрачных тел (капля воды или минерала) увеличивать размеры рассматриваемых через них объектов, «превратило» ни-чтожный песок (силиконовый окисел) в телескоп. То есть одна из задач метафизики состоит в том, чтобы разработать методологию возникновения значительного из ни-чтожного. Сейчас мы это делаем посредством длительного и стихийно протекающего процесса.
И это значительное на первых порах должно относиться не столько к научно-технической сфере, сколько к сфер нравственно-эстетической, потому что здесь – провал подобный провалу европейского Средневековья в пропасть между Античностью и Возрождением. Не исключено, что только посредством такой метафизики нам удастся, если не направлять, то хотя бы корректировать пока что стихийно протекающий процесс развития цивилизации.
Так в чем же суть нашего предложения? Мы отчетливо себе представляем, что мир движим идеями, и они решают все. Так может быть существует какой-то принцип формирования новой идеи из взаимосочетания определенного комплекса сущих и взаимосвязей между ними? А зная этот принцип, можно, что называется «пустить на поток» генерирование различного рода идей, а уже из этих последних отбирать те, которые необходимы нам и нашей цивилизации. Ведь заложила же сама природа в наш интеллект этот принцип, благодаря которому мы, – даже не зная об этом – продуктивно мыслим, то есть генерируем идеи. И если мы что-то подсматриваем у природы и используем его, то почему бы нам не «подсмотреть» у самих себя методологию возникновения идей, заложенную в нас самой Природой. Или, на худой конец, – вследствие опасности вторжения в наше собственное бессознательное – самим попытаться создать нечто подобное этой методологии (о чем мы сказали чуть выше). Или существует какой-то фундаментальны принцип (наподобие принципа запрета Паули в квантовой теории), не допускающий такой методологии? Вот в чем вопрос. И этим тоже должна заняться метафизика.
Конечно, от вышеизложенной идеи попахивает прожектерством, но чем черт не шутит, может быть в ней есть какое-то рациональное зерно. (Неисповедимы пути развития Цивилизации). По крайней мере, в нашем распоряжении есть подручный материал, из которого состоит любая идея, есть свойства этих сущих и возможные взаимосвязи между ними. Осталось за немногим: очертить круг (комплекс) сущих и взаимосвязать их таким образом, чтобы у одного из них выявилось сущностное свойство способное исполнять какую-то функцию. А нужна ли нам эта функция или не нужна – это уже дело нашего рационального мышления. А если оно на данное время не может этого решить, то, по крайней мере, можно создать банк функций (наподобие банка идей), как осуществляемых тем или иным подручным средством, так и осуществляющих то или иное действие. Так может быть все-таки лучшим было бы идти в своем развитии с некоторым опережением и «запасом прочности», вместо того, чтобы сначала доводить дело до катастроф и только потом ликвидировать их последствия?
Р. S. 2. Но здесь нам все же следует сделать одну оговорку в пользу онтологического пути: познание фундаментальных основ наук (физики, биологии и т. д.) относится к онтологии, а не к онтике, потому что оно связано с проникновением в само начало и в саму суть того пути, посредством которого нечто существующее пришло к своей сущности, явленной, в конечном счете, своей функцией. Ведь, положим, о Солнце как существующем сущем мы знаем не только то, каковы его свойства и какова структура, но и то, каким путем звездная материя некогда сформировалась в то, что мы называем Солнцем.
P. S. 3. Причем следует отметить одно достаточно важное, но не совсем очевидное обстоятельство, которое заключается в следующем. Механизм возникновения сущего состоит их двух друг за другом следующих линий, а вот механизм взаимосвязи Бытия и сущего имеет место быть только на первой из них. Какие же это линии?
Во-первых, это линия возникновения сущего в своей интеллектуальной форме, то есть в нашем воображении-представлении, зафиксированном каким-либо образом: текст, схема, формула и т. д. И эта линия заключается в продуцировании идеи, развертывании ее в Истину, определении вида того искомого сущего, которое сможет выполнять свою функцию, и создании технологии изготовления этого сущего-подручного средства. И именно с этой линией связано наше бытийствование в процессе выявления вида сущего и придания ему сущностного свойства.
Во-вторых, это линия возникновения сущего в своей материальной форме, то есть линия изготовления самого сущего, которое в дальнейшем уже будет пригодно к выполнению своей функции. А вот эта линия – целиком в компетенции существования (а не бытийствования) сущего самого по себе, исполняющего, как и все прочие вокруг него, свою самостоятельную функцию и пополняющего самим собой и своей функцией разнообразие мира. И человек как существо, творящее интеллектуальную новизну, то есть бытийствующее, здесь уже не причем. Свою миссию он уже выполнил на интеллектуальной стадии сотворения новизны.
7.7. Именная и глагольная форма причастия «сущее». Критерий разграничения существенных свойств предмета от несущественных.
В данном разделе нам снова следует вернуться к слово-понятию «сущее» и более пристально всмотреться в то, что оно означает, потому что двойственность, в нем заключенная, скорее всего, явилась тем камнем преткновения, о который в самом начале своего развития споткнулась метафизика да так и не смогла выправить своего положения. И это рассмотрение для нас важно постольку, поскольку наше понимание сущего в значительной степени отличается от классического его представления, не дающего методологии его возникновения (и образования), а предоставляющего нам всего лишь конечную, присутстственную форму, но не бытийственную, то есть ту форму, которая бы показывала сам путь (метод) формирования искомого сущего. А этот путь предполагался изначальным древнегреческим мышлением, о чем свидетельствует глагольная форма причастия «сущее», которая указывает на происходящий во времени процесс возникновения того, чего ранее не было. Об этом же свидетельствуют и изначально понимаемые термины φυσιζ и αλεθεια как, соответственно, самопроизрастание и несокрытость того, что ранее было сокрыто, но вдруг начинает появляться и раскрываться.
Для начала зададимся вопросом: в чем причина тех затруднений, которые возникают в онтологии при попытке отделить существенное в объекте от несущественного? Но прежде чем говорить о причине, сперва скажем о самом затруднении. Вот, например, каким образом Я. А. Слинин во вступительной статье к книге Н. Гартмана «К основоположению онтологии» характеризует состояние онтологии относительно данного вопроса.
«Между тем считается, что даже в случае универсалий отделить существенное от несущественного не просто. Делается это с трудом и не сразу. Не во всех случаях это удается. Некоторые философы придерживаются той точки зрения, что, в строгом смысле слова, существенное от несущественного в предмете отделить вообще нельзя, что понятие сущности релятивно, ибо в одних ситуациях в качестве существенных в предмете выступают одни черты, а в других – другие. На этом основании они считают, что понятие сущности, с древних времен внедрившееся в философский обиход, излишне, бесполезно и даже вредно…»63.
Здесь же автор приводит противоположное понимание данного вопроса М. Шелером.
[quote]«Шелеровское... усмотрение сущности способно давать не только общие, но и единичные сущности. Согласно Шелеру, сущность как таковая, как чистая чтойность, ни всеобща, ни индивидуальна: существуют не только сущности множеств предметов, но и сущности индивидов. И те и другие могут быть даны непосредственно и адекватно. Таким образом, шелеровское усмотрение сущности оказывается более могущественным, чем даже нус Аристотеля: нус мог схватить только вторые сущности, т.е. виды и роды, но не мог схватить первые, т.е. индивиды. Шелеровское же усмотрение сущности способно не только усмотреть виды и роды, но и определить, что является существееным, а что – несущественным, и в каждом отдельно взятом индивиде». (Там же,