В образовании идеи и раскрытии ее смысла в Истину заключен уникальный и универсальный в своем роде принцип возникновения Новизны и разнообразия сущих через образование все новых и новых объектов, а следовательно, и все новых и новых функций. Возникновения, то есть «своего» Бытия, не может избежать ни одно сущее: для того чтобы «быть», существовать и исполнять свое предназначение, оно сначала должно возникнуть. Возникновение – необходимое и достаточное условие существования. Без возникновения нечему было бы существовать, поскольку существование производно от возникновения.
Что же касается существующего сущего, то есть того сущего, которое есть «по всему земному шару», то в нем уже нет какой-либо таинственности или новизны, оно доступно как нашему чувственному восприятию, так и умозрительному рассмотрению. И задача его – исправно исполнять свою функцию, а в лучшем случае послужить в будущем в качестве одного из исходных сущих при создании новой идеи и новой функции, то есть послужить последующему приумножению разнообразия мира. (Так, например, давно изобретенная письменность как сущее послужила образованию нового подручного средства – мела в идее более эффективной передачи знания от преподавателя к аудитории его учеников. И в этой идее письменность, ранее ставшая подручным средством, сама оказалась «рядовым» сущим наравне с доской, тряпкой и т. д.). Без подобного приумножения продолжение жизни невозможно, оно (приумножение) – атрибут самой жизни, в какой бы форме она не осуществлялась: материальной, нравственно-эстетической, духовной и т. д.
Итак, наш вывод: есть только наше бытие, но оно взаимосвязано не с существующим вокруг нас сущим (с его «быть» и «есть»), а с тем сущим, которое сотворяется нами самими – здесь и сейчас – прежде всего в своей интеллектуальной форме: через идею, Истину, образ подручного средства, технологию его (средства) изготовления и т. д. Другими словами, у нас нет иного бытия, кроме Бытия, связанного с сотворением (изобретением, обнаружением, «пониманием») нами самими интеллектуальной Новизны. С тем сотворением, последствием которого является и понимание сотворенного смысла, – а именно он, последний, есть и Истина и цель Бытия – и удовольствие от акта понимания, и удивление от внезапности и новизны явленного нам смысла. (О Бытии социума и взаимосвязи его с Бытием человека речь у нас пойдет в Части 111).
Относительно же того сущего, а именно, исходного сущего которое мы «изымаем» из действительности и «вставляем» в сотворяемую нами здесь и сейчас идею, то оно уже является одним из элементов того комплекса сущих, который образует эту самую идею, и который способствует (одним только своим участием) формированию того искомого сущего, которое станет подручным средством. Ясно, что принципиальная разница между первым и вторым сущим только в том, что первое принимается в комплектацию идеи в своем готовом виде (как, положим, письменность в идее мела), в то время как второе формируется в процессе своего становления и обретения им своей сущности (как, положим, известняк «формируется» в мел). Так что в связи с только что сказанным: Бытие не «вне» сущего, тотально от него отделенного, – как иногда можно понять Хайдеггера – оно «внутри» того сущего, которое само становится, одновременно обретая свою форму и сущность, посредством нашего продуктивного мышления-представления. Но в то же время оно (Бытие) «вне» того сущего, которое уже образовалось и которое не принимает никакого участия в формировании и раскрытии какой-либо новой идеи.
Таким образом, мы видим: в своем отношении к Бытию сущее предстает в трех своих состояниях:
1. Это то искомое сущее, которое находится в стадии своего становления, будучи составным элементом какой-либо нами внове рожденной и нами раскрываемой идеи, где ему (уже в материальной его форме) уготована роль подручного средства, способного в дальнейшем исполнять свою функцию. Именно к этому сущему в состоянии своего становления, то есть обретения формы и сущности, относится вводящее в заблуждение выражение «бытие» сущего. Но его никак нельзя соотнести с связками «быть» и «есть», поскольку оно еще не пребывает, то есть не при-сутствует, не существует «по всему земному шару». (Но оно вот-вот им станет).
2. Это то готовое исходное сущее, которое так же является одним из элементов внове рождаемой идеи. Но оно, не претендуя на роль подручного средства, помогает своим участием последнему в его формировании. То есть оно находится на вторых ролях в идее: оно не возникает заново, но без него не было бы возможным образование формы и сущности искомого сущего, то есть подручного средства, (имея в виду Аристотеля, такое сущее можно было бы назвать «привходящим»). Так письменность на вторых ролях участвует в раскрытии идеи кусочка мела, которой (идее) без ее (то есть письменности), присутствия, нечего было бы изображать на доске и передавать – в виде текста – от учителя к ученикам. Можем ли мы и к такому сущему (как и к первому) отнести термин «бытие» сущего? Откровенно сказать – не знаю. Это просто предмет соглашения. Но по всему тексту выше мы применяли этот термин в основном только к тому сущему, которое от самого своего начала обретает форму и сущность вплоть до того момента, когда оно становится способным выполнять свою функцию в качестве подручного средства. То есть мы применяли этот термин к искомому сущему, а не к исходному. (Здесь, в качестве пояснения, мы можем напомнить наш образ: нами образуемое – возводимое – искомое сущее воздвигается на «пьедестале» исходных сущих, которыми мы оперируем в основном на этапе рефлексии-1. Именно эти сущие являются фундаментом для образования и вида и сущности искомого сущего, которое мы формируем уже на этапе рефлексии-11).
3. Это сущее, которое уже переступило грань своего становления и стало обычным сущим, просто исполняющим свою повседневную функцию (и находящимся к тому же в своем готовом виде в хранилище, поименованным нами Хаосом). Вот к нему-то как раз и не применимо выражение «бытие сущего», поскольку оно – сущее (объект) существующее и исполняющее всего лишь возложенную на него Бытием почетную функцию, которая и есть его сущность (обретенная им в процессе своего индивидуального бытия). Почему на него кем-то и когда-то была наложена «печать» бытия («есть» и «быть»), мы попытались изложить выше, но это сущее уже не имеет никакого отношения к творчеству человека и творчество человека не имеет к нему, уже существующему, никакого отношения. Период его интеллектуально-духовного сотворения закончился и оно пустилось в самостоятельное духовно-материальное плавание, чтобы отдать дань в первую очередь тому, кто его сотворил, а именно человеку, обретшему право пользоваться сотворенной им же самим функцией. А посему, как мы полагаем, присвоение этому существующему сущему бытийственного статуса – обыкновенное недоразумение, каких в истории развития метафизики достаточно много, что нам и продемонстрировал Хайдеггер.
Итак, согласно выше представленному,
- есть сущее (искомое сущее) здесь и сейчас возникающее, то есть обретающее свою форму и сущность, – обретающее ее, конечно, в нашем интеллекте – иначе говоря, это сущее бытийствующее;
- есть сущее (исходное сущее) способствующее возникновению первого сущего, и это сущее, скажем так, наполовину бытийствующее, поскольку оно, наряду с другими сущими данного комплекса идеи, служит «пьедесталом» для возведения внове создаваемого искомого сущего;
- и есть сущее самостоятельно существующее и никакого отношения к бытию пока что не имеющее, поскольку оно уже не имеет никакого отношения к творческому процессу своего сотворения: оно, как мы отметим далее, относится к сфере Хаоса или Ничто-сущего, представляющего собой хранилище готовых для комплектации идеи исходных сущих.
Это мы сказали о сущем (объекте) в его отношении к бытию. А как обстоит дело в метафизике с самим Бытием, бытием никоим образом не определяемым через сущее? В общих чертах можно было бы сказать следующее:
1. Это Бытие как процесс возникновения того, чего ранее не было. И это направление отчасти представлено: и изначально древнегреческим пониманием бытия как природы (φυσις) и истины как несокрытости (αλεθεια); и Парменидом с его тождественностью бытия и мышления; и Платоном с его миром идей-бытия, и Плотином с его эманацией бытия (ума) из Единого; и Хайдеггером с его:
«Бытие – не продукт мышления. Наоборот: сущностное мышление – свершение бытия»62.
То есть – это направление представлено творческой устремленностью бытия.
2. Это так называемое бытие как присутствование «всякого сущего», о котором возможна «всякая речь». Данное представление присуще по сути дела всей предшествующей онтологии, представление, разделяемое – то ли в основном, то ли в частности? – и Хайдеггером. И это направление никоим образом с каким-либо творчеством не связано, Мы всего лишь воспринимаем сущее в его существовании, никак не связанном с бытийствованием.
3. Это бытие, кардинальным образом отделенное Хайдеггером от сущего и представленное как бытие само по себе. Из этого направления и вовсе не ясно, имеет ли оно какое-либо отношение к творчеству, поскольку оно отделено от сущего и какая-либо значимая взаимосвязь между ними не предусматривается. (Более подробно об этом в Части 111).
Как видим, из нами процитированных текстов, в творчестве Хайдеггера представлены, как это ни странно, по сути дела на равных основаниях, все три направления развития метафизики. Но мы уже установили: к Бытию может быть причастно только то сущее («бытие» сущего), которое сотворяется нами здесь и сейчас, и которое наделяется нами и формой (видом) и сущностью с той целью, чтобы оно смогло исполнять какую-либо функцию в процессе своего последующего существования. Так вот, не получается ли так, что одной из причин застойного положения метафизики является то, что последняя с давних времен, если можно так выразиться, «застряла в рогатине» между трех друг с другом
