Да, тяжёлая у меня работа, – подумал главный редактор, – и достал из тумбочки бутылку водки с гранёным стаканом. Это лекарство всегда помогало смотреть на мир трезво.
В это же время инструктор обкома товарищ Пахомов тоже доставал из тумбочки бутылку коньяка и рюмку. Ему по чину снимать усталость с помощью более качественного напитка, чем плебейская водка.
Вот такие нешуточные страсти происходили в городском культурном обществе. Это вам не сиволапая деревня, где муха пролетит – уже событие. В деревне всё просто, как коровье мычание. Страсти, конечно, случались, но, чтобы дотянуть до шекспировских, как-то не выходило, чай не город. Может где страсти и не дотягивали до шекспировских, но только не в деревне Девица.
Глава шестая
Весна неспешно вступала в свои права, ярко светя Солнцем, грея землю и растения, готовые распуститься молодыми изумрудно-зелеными листьями и бутонами цветов. Душа играла на флейте водосточных труб, хоть в деревенских домах таких труб не предусмотрено архитектурой.
Санёк, ну, тот, который Варвары непутёвый сын, встретил своего разлюбезного кума Витька, гнавшего свой видавший виды самосвал по деревенской улице. Естественно, Витьку пришлось остановиться и отчитаться куму, куда это он так деловито намылился.
- Дык, послали в Путь Ильича, подсобить им, - сплюнул Витёк. – Зашиваются там.
Санёк понимающе покивал головой. Нужное дело. Завсегда соседу помогать надо. Но и кума предупредить тоже надо:
- Ты там смотри, предохраняйся, - сплюнул Санёк. – Эти в Путях Ильича те ещё затейники.
- Чё?
- А то допомогаешься там: поймаешь какую заразу.
- И чё? - продолжал тупить кум.
- Потом Вальку наградишь и куму, - пояснил Санёк. – Беда придёт. Лучше к Иришке смотайся, она, кстати, привет тебе передавала, говорит, что-то Витёк совсем дорогу к моему дому забыл. Так тропинку может кто-то другой протоптать.
Санёк знал, что говорил. Если Витёк притащит заразу из командировки, то потом всей деревней придётся страдать. Иришка, Валька, да и сама кума разнесут её по всем домам. А Саньку это и даром не надо, такое счастье.
Надо кума Витька наставить на правильный путь, а то он слишком зациклился на женском вопросе.
- Есть, кум Витёк, простой закон великого учёного Коперника – ты его не знаешь. Он гласит: девяносто девять процентов чего угодно на свете - совершеннейшая ерунда. Прикинь, и бабы тоже ерунда, отвечаю. Ага, и девки тоже. И любовь-морковь ерунда. Любовь, доложу тебе кум Витёк, она сродни трипперу, поскольку прекрасно лечится антибиотиками. С девицами и прочими бабами я бы тебе не советовал бездумно общаться, они, ты не поверишь, заболевания переносят только так, на счёт раз-два, больше чем блохи на средневековых чёрных крысах, я лично об этом в книжке без картинок читал. От девок, как и от комаров, пользы нет. Ну, какая польза от комаров? Жужжат, пристают, да ещё кровь пьют. Знаешь, кум Витёк, что учёные установили три способа как ловчее спорить с женщинами. Прикинь – ни один не работает. Я в печали! Серьёзно девок не воспринимай. Лучше пойди к Иришке, я так всегда делаю, безотказная барышня, как автомат Калашникова. Эта барышня тебе кровь пить не станет, и мозги выносить не будет. Зато с ней за небольшой подарок можно тщательно помурлыкать, за кумпячок её пожамкать, и всё такое с ней совершить. Видишь, я тебе по-братски легко привожу сразу кучу убедительнейших аргументов. Цени момент.
- Начнёшь вась-вась с плохими девками – они тебя только плохому научат, - понижая голос, произнёс Санёк. - Курить, самогонку пить научат, как правильно masculan надевать и куда лубрикант наносить, даже не сомневайся. Обязательно носи в кармане пачку аскорбинки.
- Чего? – удивился Витёк. – Твою аскорбинку куда надевать? Я же по твоему совету и так без гандонов не выхожу из дома.
- Вот же дурень! – сплюнул кум. – На голову себе презик надень: аскорбинку не надевают, её едят.
Наставив непутёвого кума на путь истинный, Санёк продолжил неспешное шествие по деревне. Эх, горячая настала пора, – подумал он, – весна пришла, теперь целый день задница в мыле. Да, тяжёлый хлеб колхозника, надо бежать в поле и усиленно работать, ибо, кто не работает, тот не ест. Однако, весна, хоть и снег ещё, а она, падлюка, затрагивает самые чувствительные струнки в душе человека, особенно с тонкой, но неоцененной, натурой, вот как натура Санька. Правда, в душе Санька хорошо натянуты только три струнки, как у балалайки: пофигизм, алкоголизм и патриотизм. Струнки «хочу поработать» не наблюдалось: хоть в микроскоп смотри.
С философской отрешённостью Санёк остановился на перепутье и, следуя своей привычке, стал созерцать свой внутренний мир: внутренний мир потребовал вдумчиво покурить папироску и не спешить идти трудиться, ибо от работы даже кони, как мухи дохнут. Санёк точно не хотел уподобляться такому коню, а тем более мухам. Струнка в его душе, отвечающая за пофигизм, запела громче. От задумчивости его отвлекла появившаяся вдруг перед его носом кума Светлана. Проводив своего Витька в командировку, женщина решила продефилировать по деревне на предмет последних новостей.
- Эээээ … Светик, - сплюнув начал галантный разговор Санёк. – Какие перспективы на урожай … картошка-маркошка, всякий лучок-чесночок…?
- Вот же ты, кум, какой галантный и обходительный. Прямо как Цицерон … страшное дело.
- Дык, я такой, - приосанился Санёк.
- Умеешь же заинтриговать женщину. Вот только пару слов сказал, а я уже вся горю и согласна…
А что такого? Весна ведь. Гормон играет, щепка на щепку лезет. Сладкая парочка, совершенно случайно встретившаяся, решила кое-куда уединиться, обсудить, так сказать, виды на урожай. Гормоны били из Санька ключом, сильно хотелось размножаться, особенно учитывая, что пришла, наконец, весна.
Пофигизм не лечится. Ну, и не надо. Конечно, вечно пьяный Санёк далеко не принц, но в деревне как-то принцев не наблюдается, бери, что есть. Это в некоторых городах «за бугром», говорят, принцев, как кошек на помойке.
Витьку, куму Санька, в этот день выпала судьба много работать за баранкой своего самосвала-чертолёта. Вечером, когда его, уставшего, покормила ужином путьильичёвская повариха Маришка, Витёк горестно вздохнул и поинтересовался у Маришки:
- А что, Мариш, давай самогонки возьмём, да на сеновал завалимся. Нормально, да? Или к тебе в баньку?
- Да, ладно, махнула рукой женщина. – Чё на сеновале делать?
- А чё там делают? Самогонку попьём … на звёзды полюбуемся. Я тебя за попку потрогаю, за кумпячок тебя пожамкаю.
- Ээээ … Витёк, я же на сеновале не дам! – заверила шоферюгу женщина. Смотреть на звёзды с холодного сеновала в обнимку с Витьком? Маришке такая романтика и нахрен не облокотилось.
- Ладно, - уныло вздохнул Витёк. Тогда опять самогонку придётся пить: нет в Маришке романтической струнки.
С чего это нет в Маришке романтизма? Ещё как есть! Но, тут проблемка нарисовалась в виде наметившейся ширины бёдер и складок на боках. Мариша горестно посмотрела на полную сковородку жареной картошки с мясом – себе приготовила на ужин, но, мля, складки. Отдам я лучше картошечку Витьку … с меня не убудет (тьфу ты … лучше пусть убудет, желательно килограммов десять-пятнадцать).
Маришка раньше ходила хрупкой и воздушной, но, почему-то в неё помещалось столько же пищи, сколько и во взрослого мужика. Данный факт она, как могла, скрывала от окружающих, но от собственного прожорливого организма не скроешь. А он, зараза, решил всем выдать её хороший аппетит путём отложения запасов на боках. Время пришло: опять сядем вместе с прожорливым организмом на диету, а то становимся весьма корпулентными дамами. Такая к Маришке пришла философски-застольная мысль. Другая мысль подсказала, что шоферюгу Витька надо обильно накормить и тащить в баньку, а не на какой-то там сеновал. Подружки говорят – банька, усердные мужики и диета – наше, бабоньки, первейшее средство для похудания.
[justify] Зима. Весна. Лето. Жизнь в деревне продолжалась, несмотря ни на что. Даже полоумный внучок бабки Тимофеевны стал выходить из дома во двор, и даже бегал по деревенской улице. Ну, как в деревне, да без деревенского дурачка? Теперь в Девице – всё как у людей, даже свой деревенский дурачок в комплекте имеется. Односельчане убогого Василька от себя не гнали по причине его совершенной безобидности, впрочем, особо и не привечали. Ну, бегает и бегает дурень по деревне, бормочет постоянно себе что-то под нос, но то такое дело – природа на внуке Тимофеевны
