Федрус – ничей сын (По материалам 6-го века.)

престолу и вступил в общение со святой апостольской Церковью.
          – Я не вступлю в общение с собором без особенного основания, – отвечал
столпник.
          – Какого же доказательства ты желаешь от меня для убеждения в том, что, по
благодати Иисуса Христа, Господа Бога нашего, святая Церковь свободна от всякой нечистой примеси еретического учения? – спросил его дивный Ефрем.
          – Господин патриарх, – сказал столпник, – разведем огонь и войдем вместе в пламя. Кто выйдет невредимым, тот и будет православным, и мы должны будем последовать ему.
          – Следовало бы тебе, чадо, послушаться меня, как отца, и ничего более не требовать, а ты потребовал от меня того, что выше моих слабых сил, – возразил патриарх. – Впрочем, я уповаю на милосердие Сына Божия, что ради спасения души твоей исполню и это.
          И немедленно чудный Ефрем обратился к предстоявшим со словами: «Благословен Господь! Принесите дров». Дрова были принесены. Патриарх зажигает их пред столбом и говорит столпнику: «Сойди со столба и, согласно твоему решению, войдем оба в пламя». Столпник был поражен твердым упованием патриарха на Бога и не соглашался сойти.
          – Не ты ли сам пожелал этого? – спросил патриарх. – Отчего же теперь не хочешь исполнить?
          Сказав это, патриарх снял с себя омофор и, близко подойдя к пламени, вознес
молитву: «Господи Христе, Боже наш, благоволивший ради нас воистину воплотиться от Госпожи нашей Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии, Сам укажи нам истину!» И, окончив молитву, бросил свой омофор в средину пламени. Пламя пылало около трех часов. Дрова все сгорели, а омофор оказался целым и невредимым, без всякого даже знака от пламени. При виде этого столпник, уверившись в истине, умилился, проклял Севира и ересь его и присоединился к святой Церкви. Приобщившись святых тайн из рук блаженного Ефрема, он прославил Бога.
          На острове Кипр есть монастырь Страннолюбцев. Авва Иоанн Мосх со спутниками нашли в нём инока родом из Милета, по имени Исидора. Тот инок всё время плакал с воплями и рыданиями.
          Спутники аввы много раз просили его, чтобы он хоть немного престал от плача, но тот всё рыдал и говорил всем:
          – Я столь великий-великий грешник, какого не было от Адама до сего дня!
          – Правда, отче, – сказал авва Иоанн. – Мы все – грешники. Кто без греха, кроме одного Бога?
          – Поверьте мне, братия, – отвечал инок, – ни в Писании, ни в Предании, ни между людьми я не нашел грешника, подобного мне, и греха более тяжкого. Вот послушайте и помолитесь обо мне.
          – В мирской жизни я был женат. Мы с женою принадлежали к секте Севира. Однажды я узнал, что она ушла к соседке, чтобы вместе причаститься. А соседка принадлежала к Святой апостольской Церкви. Я бросился туда. Войдя в дом, я увидел, что жена уже принимает святое причастие. Тогда, схватив её за горло, я заставил извергнуть святыню. Подняв святое причастие, я стал бросать его в разные стороны, и оно упало в грязь. И тогда молния перед моими очами мгновенно восхитила его с того места... Прошло два дня, и вот я вижу эфиоплянина, одетого в рубище.
          – Я и ты – мы оба – осуждены на одинаковую кару, – сказал он.
          – Но кто ты? – спросил я.
          – Я тот, кто ударил Творца всех – Господа нашего Иисуса Христа по ланите во время Его страданий, – ответил мне эфиоплянин.
          – Вот почему я не могу перестать плакать…
          А вот что узнал авва Мосх от пресвитера Анастасия Иерусалимской церкви святого Воскресения Христа, Бога нашего.
          Однажды в ночь под воскресенье Космиана, жена патриция Германа, пришла одна, желая поклониться святому и животворящему гробу Господа нашего Иисуса Христа. Она уже приблизилась к вратам святилища. И вот ей навстречу явилась видимым образом наша Владычица Пресвятая Богородица в сопровождении других жен.
          – Ты не принадлежишь к нам, не наша, поэтому и не входи сюда, – сказала Богоматерь. Космиана, действительно, принадлежала к секте Севира. На настойчивые мольбы о дозволении войти ко святому гробу Богоматерь отвечала:
          – Поверь мне, женщина, что ты не войдешь сюда, если не присоединишься к нам.
          Поняв, что ересь возбраняет ей доступ к святыне, Космиана позвала диакона. Когда тот пришел со Святою Чашею, и она причастилась святого Тела и Крови великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, то удостоилась поклониться и святому животворящему гробу Господа.
          Помолчав немного, Евтихий пояснил:
          – Когда кто сам в себе смешает правду и неправду о Господе, то тогда в нём и только в нём райское вино Каны Галилейской превратится в уксус распятия. Всем тем, кто неправо веруют – Бог Духа Святого не даёт. А без Благодати Божьей ни спастись и ни сотворить никакого чуда – невозможно… И потому все лжеучители обманывают людей, ищущих спасения, одними жестами, улыбками, и языком…
          На другой день, когда Евтихий с братом Марком, тремя писарями и погонщиком с двумя верблюдами снова вышли на торговый тракт, Мефодий зашагал рядом с проводником и спросил:
          – Уважаемый Евтихий, а верно ли говорят, что громы – это глас Бога?
          – Да, так говорят, – качнув головою, ответил тот и добавил: – Когда великий Апостол Иоанн Богослов записывал Откровения Божьи в своей пещере на острове Патмос, то ему о войнах самых последних времён рассказали громы. А сила вокруг него собралась такая, что даже скала треснула. Мы же, обычные люди, языков громов не понимаем. Но вот Григорий, человек христолюбивый и богобоязненный, бывший начальник одной из африканских провинций, рассказал нам следующее.
          На его родине, в сирийской провинции Апамее, есть местечко, называемое Гонаг. В его окрестностях дети пасли скот. Однажды кто-то из них предложил поиграть «в церковное собрание» и отслужить обедню. Все дети с ним согласились. Один мальчик, хорошо знавший слова молитв, был поставлен священником, а два других – диаконами. Прямо на поляне дети нашли большой гладкий камень и начали игру. И вот на тот камень, как на жертвенник, они положили хлеб и поставили в кувшине вино. Мальчик, избранный священником, встал пред жертвенником и начал произносить молитвы святого возношения. А диаконы, тем временем, махали поясами.
          Когда всё было устроено по церковному чину, и настал черёд приступить к раздроблению хлеба, то вдруг с неба ниспал огонь. Он испепелил всё, что приносилось на камне, и сам камень, не оставив от него и следа. От того дети упали в страхе и не могли ни встать, ни закричать. Родители нашли их распростертыми на земле. На другой день ребятишки пришли в себя и рассказали, что они делали и что случилось. Их родители сообщили об этом епископу.
          Епископ тот час же со всем клиром отправился на место происшествия. Увидев следы небесного огня и расспросив обо всём детей сам, он назначил их всех в иноки. На том самом месте он устроил монастырь, ставший впоследствии знаменитым. Там, куда ниспал небесный огонь, был поставлен святой жертвенник и устроен Храм. Господин Григорий сам видел в том монастыре одного из тех мальчиков.
          Очень похожий случай произошёл в древнем мире. Когда старшие сыновья Адама и Евы – Каин и Авель принесли на гладких камнях свои жертвы Богу, то с неба тоже ниспал огонь и испепелил и жертву, и жертвенник Авеля…
          А вот что нам известно из записей церковного историка Руфина, из прежнего времени, о другой игре детей «в Церковь». Однажды святой Александр, папа Александрии, взглянул на море и увидал на берегу его по обыкновению играющих там детей. В тот день они представляли епископа и всё, что обычно по чину совершается в Храме. Присмотревшись же к игре их, папа Александр вдруг увидел, что некоторые таинства у них совершаются со снисхождением Божественной Благодати. Пораженный этим зрелищем, он тотчас же созвал духовенство и послал найти тех детей.
          Когда детей привели, то святой Александр стал их расспрашивать, что они делали. Ребятишки перепугались и чистосердечно рассказали ему обо всем. Как оказалось, мальчик Афанасий, которого дети поставили епископом, тогда огласил некоторых мирян, и другие дети, избранные в клир, окрестили их. Узнав, что то крещение было проведено в точности по чину Богослужения, папа Александрии постановил: «Вторично таинство святого крещения над окрещёнными не совершать». Тех же детей, что представляли в игре диаконов и священников, он посвятил пред лицом Бога на служение Церкви, и с тех пор они содержались на её средства.
          Далее историк Руфин пишет, что тот мальчик Афанасий, сыгравший на берегу моря роль епископа и затем живший при святом Александре, – обогатился с юных лет благодатными дарами. Подвиги и борьба его против еретиков за Церковь Христову были столь велики, что во вражде к нему соединилась вся вселенная! И цари земные, и царства, и воинства поднялись на него! Дела его были так славны, что величие их не позволяет ни о чем умолчать, и столь многочисленны, что разум теряется, о чём рассказывать…
7. Строители Третьего Рима
          До праздника Рождества три писаря и Марк вместе с Евтихием посетили на Святой Земле немало святых мест, и пришли в Вифлеемский монастырь Вертепа Господня за один день до наступления его. Уже в монастыре Евтихий помог столичным писарям поселиться в только что отстроенную часть гостиницы. Отец-настоятель же, несмотря на всю свою занятость, принял в своей келье инока Евтихия и брата его. Марк рассказал ему о себе, о своей службе в легионе «Африка», и как он был перенесён через всё Великое море на Святую Землю.
          – Ну, что же, если ты имеешь уже Благословление от Господа нашего на пустынножительство, то я могу постричь тебя, как и брата твоего, в иноки, – очень красивым бархатно-басовитым голосом сказал тот.
          – Да будет так, отец-настоятель. К пострижению в иноки я уже готов, – поклонившись ему, ответил Марк. А потом он подал настоятелю на ладони пять золотых намисм и сказал: – А это – мой дар Младенцу Христу к Его Рождеству…
          На второй день после праздника Рождества настоятель постриг Марка в иноки с именем Кирилл. Затем оба брата прожили в Вифлеемском монастыре, в одной келье, две недели. Кирилл все дни ходил со всеми иноками на разные монастырские послушания. А вот Евтихий был в монастыре, как портной, нарасхват. В той небольшой мастерской, которую он устроил при рухлядной, теперь постоянно занимались шитьём два инока, а его самого всегда дожидались самые сложные заказы. Да и во дворе монастыря, и прямо в келью к нему подходили пресвитеры, дьяконы и пономари и просили, чтобы он «Во Славу Божию» привёл их церковное облачение в божеский вид. И вот в один из таких дней Евтихий принёс брату своему, к великой радости его, новый плащ, какой был в юности у него – редкого в Риме покроя.
          Когда братья вышли из монастырских врат на тракт, то все путники с интересом глядели на них, так как они и лицом, и всею одеждою были очень похожи.
          И Кирилл у Евтихия спросил:
          – Куда мы теперь пойдём, мой брат?
          – А пойдём мы с тобою, брат мой, по небесной лестнице прямо вверх, – сразу ответил тот. –