- Тогда можно ли сказать, что субъект есть Я?
- Можно, но только в качестве "я" с маленькой буквы в том смысле, что все субъекты в качестве я причастны Я как уже всеобщей инстанции.
Так Я не есть отдельно взятая личность, вроде человеческой личности?
- Как сказать. Но оно не есть и абстрактное обобщение от множества отдельно взятых, индивидуальных я.
- Это самый трудный вопрос, ибо им задаётся тот, кто есть в качестве этого Я. И все же он есть или является им?
- Для меня это одно и тоже, ибо я есть в мысли, в прочем качестве я не ведаю, есть Я или нет. И в этом есть своя логика: я есть Я. В противном случае есть ли я не-я - это не столь лично (эготически, я(ти)чески) очевидно.
- И зачем это Я?
- Как это зачем? Ведь это и есть самое важное. Это - Я - или, напротив, не-Я - для зависимых. Есть независимые, необусловленные и есть зависимые, обусловленные существа. Вот говорят о физическом или астральном бессмертии. Но это так ничтожно. Меня это вовсе не интересует, ибо я реально живу в ментале и в будде, но лишь кажусь существующим здесь и теперь в вашем мире.
- Так ты полагаешь, что реальность многогранна? И у каждого существа своя реальность?
- Есть ли общая реальность? Она есть как редакция до того уровня, который расположен ниже тебя.
- Так ты беседует с собой или с кем-то ещё?
- С кем-то ещё, кого я называю Я. Внутри себя я беседуют с ним так, что мне уже все равно - это я или не-я. Да, и что такое я, если оно как личное чувство реальности не совпадает полностью с этой реальностью, которую вы имеете в виду, но выходит из её границ. Мне приятно, находясь рядом с людьми, существовать, закрыв глаза, чтобы не видеть этих призраков.
- Тогда зачем ты живёшь среди них, в этом призрачном мире?
- Мне все равно. Всё миры в той или иной мере призрачные.
- Значит, не только существа призрачные, но и миры тоже призрачные, в коих они существуют?
- Естественно. Каждому миру соответствует свой субъект энной степени эготичности (яйности).
- Это параллельные миры или пересекающиеся?
- Мало того, они ещё взаимопроникают друг в друга согласно модусу эготичности, составляя единое Я.
- В Я я встречаются и узнают, как себя, так и друг друга. Но они не совпадают в том смысле, что сливаются и растворяются в одном едином целом. Целое Я целиком есть в каждом согласно индексу Я.
- То есть, порядковый номеру?
- Нет, ты неправильно понял меня, может быть потому, что я не верно, не точно выразился. Я сказал об индексации Я в значении настроения на ритмичность, последовательность шагов (махов) медитации.
- Так не верно или не точно?
- Не верно в смысле не точно.
- Как же быть с фактами воскресения и бессмертия? Возьми, например, хамбо-ламу Даши-Доржо Итигэлова из Иволгинского дацана?
- Разговор об этом унижает мое ментальное достоинство. Обращение к такого рода фактам говорит только о детском, ребяческом уровне сознания обращенного, если это не откровенный стеб. Но я уже не в тех летах, чтобы тратить драгоценное время на пародию.
До меня, наконец, дошло, что все естественное, то есть, то, что есть, реальное, начинается грубо, хаотично, непосредственно по-детски, примитивно, как простая данность, явление неизвестно чего и кого. И только со временем оно развивается в нечто определённое, с чем можно иметь дело, интерпретировать и понимать. Одно дело пробуждение Будды от сна реальности (в его лице реальность видела сон о себе). Но для чего? Это другое дело.
- Естественно, для спасения.
- Думаешь, он тогда это уже понимал? Нет. Это потом придумали его ученики. Так вот, пробудившись, он замолчал, как громом среди ясного неба тем, что ему открылось.
- И что именно открылось, как не спасение?
- Конечно, нет. Никакое не спасение и тем более путь к нему. Но ему открылось то, что он открыт, что вот это состояние пробуждения ничем причиной не вызвано, не обусловлено. Он равным образом открыт и спасению, и погибели.
Только потом, когда открытость иному закрылась, Будда стал говорить, проповедовать, нести всякую околесицу о спасении, потому что кроме этого ему нечего было сказать. Следом ему стало стыдно за этот бред о страдании, непостоянстве, изменчивости всего, включая и самого себя, и он замолчал. Но это молчание было не первозданным, свободным, а вынужденным, рефлексивным в качестве реакции на болтовню с учениками и правоверными последователи. Это был уже не примитив, не простота как таковая, а упрощение толкование как редуцированное, упрощенное понимание.
Такая простота хуже воровства, заучивания данного, характерной для традиции с его культом данного, факта, который следует звучит и передать дальше по очереди без искажения свои толкование и пониманием. Это случай механической, мёртвого понимания учеником слова учителя. Но проблема заключается в том, чтобы понять не то, что сказал учитель, но как раз то, что он не сказал. Можно даже сказать, что это не упрощение учёного и важного знатока, а опрошенные кликни, за меньшего в беззвучно крик кататоника. Но это все равно лучше, чем быть правоверным каноником.
Так вот вернусь к примитиву. Конечно, ламы как служители культа не так примитивны, как простые верующие, которые все внушенное принимают за чистую монету. Но они собственное понимание отмечают начисто как некоторую отсебятину, засидевшись на точке зрения традиционного понимания как заучивания данного, предпочитаемого в качестве факта различным интерпретация в качестве производной, воз-действия (функции) как внушения данного на их сознание. Мне такая дхарма мнимого Будды не по нутру, не по менталу. Это не моя карма.
- Я думаю, что ты посвященный. Быть посвященным – это твоя карма? Если ты посвященный, то во что?
- Не знаю, я особенно не задумывался над тем, что я посвященный. Но я не могу сказать, что я не посвященный. Если я посвящен, то во что? Казалось бы, я повторил за тобой этот вопрос. Но что именно я вкладываю в него? Так во что же я посвящён? В ничто? Ну, да если это ничто в смысле. Есть ли это бессмыслица? Может быть, только её следует отличать от того немыслимого, которое есть предмет мысли, не знающей себя. Не обязательно мысль не знает себя в качестве мысли собственно. Она может не знать себя и в качестве того, что не есть мысль.
- Однако может ли быть предмет мысли как не мысль, но реальный предмет быть тем, во что ты посвящён?
- Как можно быть посвящённым в предмет?
- Может быть и можно, если это сакральный предмет, пусть хотя бы это будет реликвия. Как?
- Да, никак. Я понимаю посвящение в тайну, а не в предметной данность. Только представь себе как звучит фраза " быть посвящённым в факт". В таком случае можно говорить о компетенции, об информированности, но никак не о посвященности. Есть ли смысл в бессмыслице? Чтобы ответить на этот вопрос, следует разобрать, что такое бессмыслица. Что это? Это "что"? Он кстати, уместно, есть ли ему место. Если ему нет места, то это бессмыслица, нонсенс?
- Нет места в речи, в слове?
- Нет, я имею ввиду не неописуемо, а немыслимое.
- Но немыслимое не синонимично бессмысленному. Бессмыслимое имеет место, если есть пустое слово как место для мысли, но самой мысли нет, или есть мысль, но ей нет места в слове, в речи, её никоим образом нельзя высказать, подобрать для него слово, место в речи. Я посвящён в то, что нельзя осмыслить, но не высказать.
- Почему же нельзя осмыслить?
- Потому что. Если я положительно отвечу на твой вопрос, то уже тем самым осмыслю.
- Так что немыслимо, точнее, неосмыслено?
- То, что противоречит смыслу, а не противоположно ему.
- То есть?
- То и есть, само противоречие, но не как противное речи, а противное мысли.
- Не есть ли это сама мысль?
- Никак нет. Это не мысль не мысли. Есть мысль не мысли и есть не мысль мысли. Но есть и мысль мысли. Почему бы не быть не мысли не мысли?
- Не мысль мысли или предмет мысли в качестве её самой только наоборот, противным образом.
Я опять задаюсь вопросом о том, имеет ли смысл смотреть и упираться своим взглядом в стену? Зачем ее разглядывать? Что там можно увидеть? Себя? Что за стеной, за мной? Мир, бытие за экзистенцией? Экзистенция - это мое место (бытие) в мире? Вопрос неправильно поставлен. Правильнее будет сказать: не за экзистенцией, а за миром, ведь экзистенция есть выход из мира. Куда? В бытие? Или моё бытие есть бытие здесь и теперь в мире? Не везде и всегда, а здесь и теперь? И что? Не может ли эта партикулярная имманентность среди прочих мест и времен стать сингулярной трансцендентностью?
- Да, если она станет, вернее, будет центром бытия.
- Что значит "центром бытия"? Бытие везде. Оно и есть то, центр чего везде, а периферия нигде. Меня волнует другой вопрос: «Что такое точечная вненаходимость? Не это ли есть то, что достойно посвящения»?
- Ты понимаешь такую вненаходимость в духе Бахтина?
- Конечно, нет. Я использую это слово в другом смысле.
- И в каком?
- В смысле невозможной осмысленности того, что мы называем "Я".
- Я есть я.
- И что?
- Вот именно "что"!
- "Что" в данном случае это тождество, идентичность. Кого? Личности. Чьей? Человека.
- Это все абстракция. Как сделать её живой конкретностью?
- Она уже есть
- На твоём месте?
- Как она может быть на месте, если она неуместна по смыслу, ибо абстракция, которая есть везде и всегда разве может стать конкретностью здесь и теперь?
- Есть ли то, что является здесь и теперь, тем, что есть точечная трансценденция?
- Конечно, нет. Такая трансценденция вненаходима и есть объект без места, нонсенс. Она неуместна, то есть, не может быть поставлена рядом.
- Но она может быть выражена трансфинитным числом? Она беспредельная?
- В смысле наибольшего числа? Но тогда она есть предел беспредельного роста числа в направлении все большего порядка как определения лица. Здесь наибольшее число можно использовать в значении личного местоимения единственного (сингулярного) числа, целой единицы.
Но все это ещё только числовое или буквальное явление непроявленного, а не оно само. Как сделать так, чтобы оно проявилось в нас, во мне, оставаясь самим собой. Только оставаясь собой, оно снимает необходимость вопрошания о смысле, о "зачем". Зачем этот смысл? Почему я так зациклен на нем? Что он мне? Что я ему? Единственный ответ такой: «Я и есть вопрос без внятного, строго определенного ответа».
Глава десятая. На приеме у психотерапевта
Недавно я ходил к психотерапевту. Это оказалась симпатичная женщина. Приятно поговорить с женщиной, тем более, если она является красивой. Но эта разница между просто женщиной и красивой женщиной носит количественный, а не
