Ни в том, ни в другом я не нуждаюсь. Я плачу за вход и алкоголь, а ты составишь мне в клубе компанию, идёт? — он так обворожительно улыбнулся, что Келл подумал: а не принять ли его предложение? Терять уже было нечего. Почему-то ему стало совершенно безразлично, убьют его или изнасилуют, он больше не испытывал страха.
— Идёт, — ответил парень.
Незнакомец отвел его к своей машине. Через полчаса они уже были в клубе. Келл искал глазами Манчини и, наконец, увидел его в компании одноимённого транссексуала в образе неподражаемой гейши Сакуры. Сакура всячески с ним флиртовал и Манчини отвечал ему игривой улыбкой. Келл почувствовал укол боли и ревности.
— Зря мы сюда пришли, я хочу уйти.
— Шоу только начинается, жребий брошен, — незнакомец взял его за руку, будто боясь, что он сбежит и отвел к столику.
— Что будешь пить?
— Что-нибудь покрепче, можно виски.
Мужчина усмехнулся:
— Хорошо.
Келл украдкой покосился в сторону Манчини. Лауро не видел его и продолжал беседу с Сакурой, который расцвёл под его взглядами, как лепестки японской вишни. Келл злобно отвернулся в сторону и припал к бокалу со спиртным. Незнакомец накрыл его ладонь своей.
— Знаешь, Келл, ничто не будет в мужчине такие страсти, как ревность. Чувство, что твоя добыча ( даже, если она и не нужна ), принадлежит кому-то другому, сводит с ума, — он нежно погладил Келла по руке. Парень залпом осушил бокал и поморщился. Без алкоголя сегодня было никак нельзя. Он поднял глаза на незнакомца. Ему показалось, что этот человек отдаленно напоминает Лауро: такая же смуглая кожа, идеальная фигура, лицо, но глаза и волосы были какого-то теплого, кофейного оттенка, и в них плясали черти, а может быть, он был просто пьян.
— Пошли потанцуем, Келл.
Парень опомнился уже на танцполе. Его кружил не только алкоголь, но и этот незнакомец, который, склонившись, начал осторожно целовать его в губы. Келл был пьян, он улыбался и отвечал на поцелуи. Музыка вскружила его хмельную голову.
— Недавно я была на выставке японских картин в Галерее, это шедевр, — говорил Сакура, — Лауро, ты это видел? Лауро?
Но внимание Манчини было занято другим: только сейчас он заметил, что в зале находится Келл, который танцует и целуется с каким-то типом. Не галлюцинация ли это? Манчини пришёл в ярость. Быстрыми шагами он направился к танцполу и, схватив Келла за руку, оторвал его от незнакомца.
— В чем дело? — спросил парень, но Манчини уже волок его из клуба с силой, которой невозможно было сопротивляться. Лауро казалось, что вслед он слышит смех, очень похожий на тот самый, который слышал в одной из комнат, когда влип в историю с наручниками. Быть может это один и тот же человек? Не было времени сейчас выяснять это. Манчини вытащил Келла на улицу, затолкал в автомобиль и сел за руль.
— Эээ, ты что это себе позволяешь? Я не твоя собственность, выпусти меня отсюда, ты испортил мне вечер!
— Помолчи, — строго сказал сицилиец.
— Думаешь, что ты мой хозяин, а я твой щенок?
— Именно так, — Манчини помчался по ночным дорогам.
— Выпусти! — Келл начал истерику. — Ты не имеешь никакого права!
— Ты пьян.
— Хоть бы и так! — он начал дергать двери, которые были заблокированы. — Выпусти немедленно, не хочу тебя видеть!
Келл разошелся не на шутку, бессилие убивало и тогда он накинулся на Манчини сзади. Лауро на мгновение потерял управление и они едва не врезались в столб.
— Что ты делаешь, совсем идиот?! — закричал Манчини. — Хочешь, чтобы мы убились??
Бессилие Келла переросло в безудержные рыдания.
— Выпусти меня отсюда!
Лауро притормозил.
— Послушай, я просто хочу поговорить. Давай мы поговорим, а потом ты пойдешь, куда захочешь, хорошо?
— Мы уже поговорили, помнится, ты все сказал, что хотел. Хватит с меня, больше ничего не хочу слышать!
Как только Манчини открыл машину, Келл выбежал и помчался по улице, но Лауро быстро догнал его.
— Пусти, пусти! Не прикасайся! Я буду кричать и позову полицию, я несовершеннолетний!
Как дикий зверек, отчаянно защищающий все, что у него осталось — свою жизнь, он накинулся на Манчини драться.
— Успокойся, я сказал! — вышел из себя Лауро. Он схватил парня так крепко, как только мог и прижал к себе, лишив малейшей попытки к сопротивлению. Келл продолжал беззвучно рыдать.
— Послушай меня, — сказал Лауро, наклонившись к нему, — я знаю, ты не хочешь, но тебе придётся. Я знаю, что причинил тебе жестокую боль, что нет мне оправдания, но я хочу, чтобы ты кое-что знал.
Келл продолжал беззвучно рыдать, уткнувшись лицом в рубашку Манчини, он был совершенно обездвижен и не имел возможности даже пошевелиться.
— В ту ночь, когда мы с тобой виделись в последний раз, ты заснул, а мне позвонил охранник. Он сказал, что нас пытались взорвать. Тогда я принял решение, подумав, что не имею никакого права рисковать твоей жизнью. И я сказал то, что сказал... Лучше причинить боль, чем лишиться жизни. Я не имею права тебя в это все втягивать. Келл?
Манчини приподнял голову парня за подбородок: по его лицу катились слёзы.
— И почему ты вдруг решил сказать мне это? Хватит мучить меня, — прошептал Келл, — оставь...
— Сегодня я понял, что не менее опасно бросить тебя на произвол судьбы и оставить одного. Ты ещё не знаешь, кем был тот тип, с которым ты танцевал и целовался в клубе. Где гарантия, что это не один из подосланных убийц? Ведь все видели нас вместе в "Сакуре".
— Да ты просто ревнуешь!
— Ну не без того, — ответил Манчини. Келл обнял его за талию и снова расплакался. Лауро бережно поглаживал его по голове, как отец, утешающий своё дитя. Вокруг была ночь, темнота — чужая, холодная, как знать, кто прячется в ней? Манчини крепче прижал Келла к себе.
— Если бы ты только знал, как я скучал по тебе, Келл... — прошептал Лауро, прикоснувшись губами к светлым волосам парня.
21
Манчини сидел от Келла по другую сторону стола. Парень насупился и молчал.
— Паоло, сделай пожалуйста свой волшебный успокаивающий чай, который столько раз выручал в различных ситуациях. Твои травы бесподобны, — сказал сицилиец по телефону.
— Конечно, сеньор Лауро. А у нас какие-то гости?
— О, самые желанные гости, — Манчини посмотрел на Келла.
— Понял.
— И ты думаешь, что я вот так вот все проглочу и все будет, как ни в чем не бывало? — сказал парень. — У меня к тебе больше нет доверия, не верю ни единому слову.
Манчини вздохнул.
— Я знаю, Келл. Я ничего и не требую от тебя. Просто, иногда хочу быть рядом, когда ты в этом нуждаешься. Тебе нужно взять себя в руки и протрезветь, прекратить истерику, а потом, если хочешь, я отвезу тебя домой.
Келл задумался.
— У меня больше нет дома. Отец узнал, что у меня связь с мужчиной и отказался платить за жилье, завтра заканчивается срок, платить нечем, мне нужно съезжать, но некуда...
— Гм, даже так? Ты рассказал родителям?
— Я не рассказывал, это сделала Беатрис.
— Та девушка... Ты рассказал им с кем именно у тебя связь?
— Нет.
— На самом деле, Келл, я еще в прошлый раз предлагал тебе снять достойное жилье и теперь мне придется сделать это. Деньги — наименьшая из всех проблем.
Парень ничего не ответил, понимая, что выбора у него нет. Паоло уже разливал чай, зал наполнился чудесным ароматом трав и меда.
— Не знаю, утешит ли это тебя, — снова заговорил Манчини, — но я причинил боль не только тебе, но и самому себе.
— Да, — заговорил Паоло, — вы в то утро так напились, что отключились прямо за своим рабочим столом и мы втроем не могли привести вас в чувство.
— Паоло, спасибо за чай, ты можешь быть свободен, — строго посмотрел на него Манчини, давая понять, что пора прикусить свой язык и удалиться.
— Расскажи мне про этого типа, Келл, с которым ты танцевал. Кто он и откуда? Где ты встретил его?
— Это тот же человек, который шёл за мной в тот вечер, когда был сильный туман. Я даже не спросил его имени. Он подсел ко мне в парке и предложил поехать в "Сакуру". Он знал, что ты бросил меня и посоветовал вызвать твою ревность.
— Вот как... — Лауро задумался. Быть может, что человек, заковавший его в наручники и тот, что привёз Келла в "Сакуру" — одно и то же лицо? Но возможно, что и нет. Очевидно, что вокруг плетутся какие-то интриги. Это может быть человек, посланный убийцей, а может — один из обозленных, безнадёжно влюблённых в него парней.
Выпив чай, Келл почувствовал, что все тело расслабилось, он начал успокаиваться.
— Кажется, пора идти спать, — сказал Лауро, встав со своего места. Келл молча последовал за ним. Он очень устал за этот вечер и залез на постель прямо в одежде.
— Ты привёз меня сюда, чтобы переспать? Потому, что хочешь меня? Ведь вы часто путаете влечение с чувствами.
— Нет, — ответил Манчини. — Я пойду спать к себе.
Он пошёл к выходу.
— Останься, — сказал Келл. — Останься здесь.
Лауро остановился у двери и обернулся.
— Зачем?
— Мне хочется, чтобы кто-то был рядом.
Лауро вернулся и также, в одежде, залез на кровать, не прикасаясь к Келлу. Тогда парень сам подполз к нему, чувствуя невероятную силу притяжения к этому человеку. Не выдержав, Келл обвил его шею руками и запечатлел на губах поцелуй. Манчини мягко отстранил его.
— Нет, Келл, мы будем просто спать. И все.
Парень обиженно отвернулся от него. Тогда Лауро обнял его обеими руками за талию и прижал к себе.
— Когда ты рядом, Келл, я чувствую, что я живой, что душа моя жива, — проговорил Манчини, — ты разбудил во мне такие чувства, о существовании которых я даже не подозревал. 15 лет я думал, что душа моя мертва и огонь навсегда угас.
— 15 лет? 15 лет назад мне 2 года было.
— А я в то время уже испытал чудовищную душевную боль.
— Почему? — спросил Келл, положив ладони на его руки.
— Один человек разбил мне сердце.
— Ты шутишь? Тебе кто-то разбил сердце? Это кажется на грани фантастики.
— Это было, Келл, хоть я никому и никогда в своей жизни этого не рассказывал.
— Он был красив? И тебя отверг? Кажется невозможным, что есть человек, способный тебя отвергнуть.
Они лежали в абсолютной темноте.
— Да, наверное, он был красив, по крайней мере, мне так казалось на тот момент. Это был мой учитель, в которого я безнадёжно влюбился.
— Надо же, а говорил, что никого никогда не любил.
— Мне просто не хотелось это признавать. Бруно был моим преподавателем итальянского. Когда мы виделись, он усаживал меня к себе на колени, долго гладил и целовал. Мне нравилось это. Но один раз он не выдержал и зашёл слишком далеко. В тот вечер у меня произошла первая близость с мужчиной.
— Он был нежен с тобой?
— Да, очень. Я влюбился, но потом получил суровую отповедь. Бруно понял, что совершил ошибку, он испугался. Я не знаю, питал ли он ко мне какие-то чувства или просто хотел меня. Сейчас я понимаю, что мы не могли быть вместе. Мне было 15, если бы мои опекуны узнали, что произошло, они бы посадили Бруно, это в лучшем случае. Узнали бы все, в том числе и его жена, он больше никогда бы не устроился на работу.
— У него была жена? Но почему, если ему нравились парни? — спросил Келл.
— Люди боятся быть собой, боятся осуждения общества. Кто наймет репетитора для своего сына, зная, что преподаватель — гей?
— Также и ты боишься осуждения и будешь искать себе "партнёра
