ему рот поцелуем.
27
— Филиппе, почему у нас стали так плохо идти дела? — спросил Манчини, рассевшись в кресле и закурив сигару. Он казался напряжённым, но сигара немного расслабила.
— Потому что у нас появился серьёзный конкурент, мистер Манчини, и где бы мы не искали выход, с кем бы не хотели заключить сделку — он уже тут как тут. У меня создаётся впечатление, что этот человек намеренно вставляет вам палки в колёса.
Манчини гневно сверкнул глазами:
— Кто он, вы узнали?
— Это некий Анджело Верди, сеньор.
— Анджело Верди... — проговорил Манчини, будто бы что-то вспоминая. — Могу поклясться, что мне уже где-то попадалась эта фамилия, только вот где именно... Узнайте, все что возможно про этого человека — кто он, что.
— Мы уже пытались, сеньор Манчини, но о нем практически невозможно собрать достаточно необходимой информации. Знаем, что не так давно он прибыл сюда из Италии.
— Да тут к гадалке не ходи — кто-то пытается свести со мной счеты, — проговорил Лауро, сложив руки на коленях. Он закурил ещё одну сигару, что свидетельствовало о том, что Манчини нервничал.
— Десять из десяти, десять из десяти! — закричал Анджело, целясь по пустым банкам, которые разлетались вдребезги от его выстрелов одна за другой. — Я не оставлю тебе ни единого шанса, дружок. Я буду везде: в твоём бизнесе, в твоей личной жизни, поселюсь в твоей душе, в тебе, настолько глубоко, насколько это будет возможно. Пока ты за все не заплатишь по счетам.
Последняя бутылка с громким звоном разлетелась на мельчайшие осколки. Ворон, сорвавшись с ветки, испуганный выстрелом, со зловещим карканьем улетел подальше.
— Лауро, что с тобой такое? — посмотрел на него Келл, когда они сидели в машине.
— Прости, у меня большие проблемы с бизнесом и я размышляю. Обещаю поцеловать тебя, когда остановимся на следующем светофоре.
— Зачем тебе вообще нужно заниматься этим бизнесом? — спросил парень. — У тебя и без того миллиарды на счетах.
— А что, предлагаешь заняться проматыванием этих миллиардов? Кутить в барах до потери пульса, развлекаться? В жизни нужно чем-то заниматься, Келл, чтобы был хоть какой-то порядок, дисциплина. Я не привык сидеть без дела, кроме того, я люблю жить на широкую ногу и, если мои миллиарды будут лежать мертвым грузом, рано или поздно от них может ничего не остаться. Не говоря уже о том, что я привык побеждать, а сейчас не пойми кто пытается засунуть мне палки в колёса.
— Не понимаю, к чему это все? Бутылка вина, стоящая миллионы, в которой важно и ценно не само вино, а футляр, инкрустированный бриллиантами. Но кому это нужно? Вся твоя жизнь — красивая, очень дорогая обёртка, в которой нет ничего настоящего.
— Как это нет? — посмотрел на него Лауро. — А как же ты? — пользуясь тем, что они остановились на светофоре, он сорвал с губ парня страстный поцелуй. Келл томно вздохнул.
— Терпи теперь до следующего светофора, — усмехнулся Манчини.
— Вся твоя жизнь — какой-то безумный, не нужный никому лоск. Ты тратишь миллиарды на всякую ерунду, а в мире так много тех, у кого нет самого необходимого, кто нуждается в помощи, но ты спускаешь миллионы на духи в драгоценном флаконе.
— Но тебе же они понравились, раз попросил?
Келл опустил глаза:
— Я вышвырнул их в окно, когда ты меня бросил.
— Какой-нибудь бомж, нашедший этот флакон, озолотится, — расхохохотался Манчини. — Если догадается, насколько он ценный. Кольцо хоть в окно не вышвырнул? Все же память о матери.
— Нет, кольцо я спрятал.
— Спасибо и на том, — Лауро снова накрыл его губы поцелуем, когда они остановились на очередном светофоре. — В общем, я понял: ты решил наставить меня на путь истинный и приобщить к благотворительности. Почему бы и нет? Ты, вот, любишь деревья — своих друзей. Почему бы не создать питомник и там выращивать этих твоих друзей, а потом озеленять все вокруг, создавая парки?
— Да, если бы ты, вместо того, чтобы тратить миллионы на духи, создал питомник для растений, я был бы просто счастлив.
— Я подумаю над этим, Келл.
— А куда это мы едем?
— Мы уже приехали, выходи. К твоему новому дому. Я же не все миллионы проматываю на духи, иногда и благотворительностью занимаюсь.
— К моему дому?
Келл удивленно посмотрел куда они приехали — это был почти особняк, только в миниатюре.
— Ну как тебе? — посмотрел на него Манчини.
— Вау, — проговорил парень.
— Хочешь, мы останемся сегодня здесь ночевать? Только вдвоём? Здесь нет слуг, нет никого.
— Да, — глаза Келла загорелись. И здесь не будет Паоло, который слишком много слышит и которому, к тому же, нравится Лауро.
— И мы будем спать в разных спальнях?
— Ни в коем случае, — ответил Манчини. — У нас уже готова одна спальня на двоих, с большой удобной кроватью, — он подмигнул. — Этот дом — лишь запасной вариант, я по-прежнему хочу, чтобы ты жил у меня.
— Да, — ответил Келл, — спасибо, Лауро, я уже стольким тебе обязан.
— Ты мне ничего не должен, пойдём ужинать.
Келл увидел, что стол уже накрыт.
— Кто накрыл на стол?
— Здесь убирали мои слуги, они все сделали. Протерли пыль, накрыли на стол. Я бы хотел, чтобы мы вдвоём отметили покупку твоего дома.
Келл поднял на него глаза.
— Да, мне бы очень хотелось, чтобы мы проводили больше времени вместе.
— И сегодня есть такая возможность, — Лауро разлил вино по бокалам. — Брудершафт?
— Ты сидишь в другом конце стола.
— Так подойди.
Келл подошёл и уселся к Манчини на колени.
— До дна... — прошептал Лауро. Осушив бокал, он коснулся губами губ парня. — Капельки вина на твоих губах куда вкуснее, чем на дне хрустального бокала.
Он провёл по его губам языком, слизывая последние капли. Потом долго вглядывался в его лицо и гладил по щеке. Келл тоже гладил его по лицу. Они безмолвно предавались нежности.
— Хочешь,пойдём вместе в душ? — прошептал Манчини.
— Да, — также, шепотом, ответил Келл.
28
Они гладили друг друга, стоя под струями воды. Лауро продолжал целовать лицо, губы Келла. Его чёрные, как смоль, волосы были совсем мокрые и прилипли ко лбу. Манчини провёл языком по телу Келла и опустился перед ним, облизав языком его орган.
— Лауро, что ты де...
— Возвращаю тебе долг, за прошлый раз в ванной, — посмотрел на него сицилиец и принялся за дело. Келл просто улетел на десятое небо. В спальне его также ждал сюрприз: повсюду были расставлены десятки свечей вокруг громадной кровати с белоснежными кружевным бельем. Келл ахнул.
— Это все для меня?
— Нет, для кота соседского.
— Ты меня так балуешь, может быть... и правда любишь? — неуверенно спросил парень.
— А ты ещё сомневаешься?
Манчини одним движением уложил его на белую кружевную простынь.
— Боюсь, что в один прекрасный день ты скажешь все то, что сказал в ту ночь в особняке.
— Не надо об этом сейчас, кто не рискует, тот не выигрывает, — Лауро провёл пальцами по всему телу парня. — Чего бы ты сейчас хотел, Келл, быть может у тебя есть какие-нибудь особенные пожелания?
— Есть, — немного смутился парень, — но не знаю...
— Говори.
Келл опустил глаза:
— Понимаешь, я в некотором роде все ещё девственник и мне... хотелось бы попробовать хоть раз сверху. Не к знакомым же мне идти, предлагать такое...
Манчини усмехнулся:
— Ещё бы не хватало, чтобы ты обратился к знакомым. Ты — мой, Келл, помни это. И, если тебе так хочется овладеть мной, то я, пожалуй, соглашусь.
— А у тебя когда-нибудь такое было? — поинтересовался Келл.
— Было, — ответил Лауро, — с Бруно один раз. Два... — поправил он, вспомнив комнату с наручниками. Теперь будет три, — он разлегся на животе, раскинув ноги в стороны. — Щенок хотел своего хозяина?
— Что?!
— Успокойся, я шучу. Знаю, как заводит тебя эта фраза. Приступай.
— А что мне делать? — спросил Келл. — Пальцами сначала?
— Желательно. Можешь просто отдаться страсти, чувствам и своей фантазии.
Келл с восхищением смотрел на его ровную, смуглую спину, на тугие ягодицы. Будь он художником, лучшего натурщика не найти. Келл провёл языком по спине Лауро и спустился к ягодицам, вспоминая, что он точно также сделал с ним. Его язык облизал отверстие, пытаясь проникнуть внутрь. Лауро издал стон. Несколько минут он продолжал сводить с ума языком, а затем вошёл пальцами.
— Возьми смазку, — сказал Лауро, протягивая взятый со стола пакетик, — намажь меня и себя.
Разобравшись со смазкой, Келл начал протискиваться внутрь.
— Лауро, я вхожу...
— Я чувствую.
— Тебе не больно?
— Все нормально, продолжай осторожно, не торопись.
Келл сходил с ума от новых ощущений, которые ему были незнакомы прежде, проталкиваясь в узкое, тугое отверстие, возбудившись от этого до невозможности. Природа сама подсказала, что делать дальше, он продолжал двигаться, как в трансе, пока не кончил. Лауро перевернулся на спину.
— Поздравляю с потерей девственности во всех отношениях, — он поцеловал Келла в губы.
— А тебе нормально было? Ты же активный, снизу не привык.
— С тобой мне хочется близости во всех отношениях, — ответил Манчини, — соединиться всеми возможными способами.
— Это было так невероятно, — Келл лежал на спине и тяжело дышал, погруженный в новые ощущения и впечатления. — А ты мне позволишь как-нибудь ещё сделать так?
— Я тебе слишком много позволяю, — прошептал Лауро, проведя языком по его соску, — но сейчас пришла моя очередь, — он резко закинул ноги Келла к себе на плечи.
— Лауро...
— Что?
— Я так сильно влюбился в тебя и это может меня погубить... — проговорил парень.
— И я тебя люблю, — Манчини дотянулся до него и поцеловал в губы, а потом начал погружаться в него толчок за толчком. Глаза Келла были полуприкрыты, на щеках блуждал румянец. Время от времени он издавал сладострастные стоны.
— Что ты чувствуешь? — прошептал Манчини.
— Тебя... в себе... всего тебе...
— Тебе нравится это?
— О... да...
Лауро наклонился к нему, начав одновременно с движениями, целовать его в губы.
— Хочу тебя всего, — прошептал Манчини, — чтобы ни один кусочек твоего тела не скрылся от моих глаз. Хочу твою белую гладкую кожу, — он вышел из него и тут же снова ворвался. Не выдержав, Келл выгнулся и вскрикнул. Потом Лауро лежал на нем и они долго целовались. Часа два, а может и больше, без перерыва. Манчини облизал все его тело, как мороженое в знойный день. Провёл языком по соскам, по самым сокровенным местам и отверстиям. Это была безумная ночь, которая запомнилась надолго. Келл заснул на Лауро. Но утром нужно было ехать по своим делам.
— Я навсегда запомню эту ночь, — проговорил Келл.
— Ещё бы, здесь ты лишился девственности в плане актива.
— Келл, у меня тут будет важный приём, — сказал Лауро, — я не хочу, чтобы ты обижался, но тебе не стоит показываться в то время, пока у меня будут гости. Видишь ли, потом придётся долго объяснять, почему у меня дома живёт несовершеннолетний парень.
— Да я все понимаю, — ответил Келл, — без проблем. Посижу у себя в комнате.
— Вот и славно, — ответил Лауро, он привлек парня к себе и поцеловал. Келл холодно ответил на поцелуй и ушёл к себе в комнату.
"Да он даже не может меня никому показать. Для всех я буду лишь несовершеннолетний ребёнок, которого он совратил".
Но Келлу было слишком интересно, что
