Ладно, — сказал он, собираясь уходить, но сицилиец схватил его за руку, притянул к себе и заключил в объятия. Его губы, мокрые от дождя, соприкоснулись с губами Келла. Парень почувствовал, будто по всему телу пробежал разряд тока, будто бы нашёлся контакт, соединились плюс и минус, почувствовал странное волнение во всем теле, словно промелькнула искра. Он полностью отдался поцелую, который соединял, сближал их, не смотря на струи дождя, стекающие с небес. Сицилиец оторвался от поцелуя и принялся гладить лицо Келла, его мокрые, прилипшие ко лбу волосы.
— Келл...
— Можно я останусь у тебя?
— Ты действительно этого хочешь? Больше меня не боишься?
— Боюсь и хочу одновременно, — прошептал парень.
— Хорошо.
Манчини направился к дому, Келл побрел за ним.
— Я разожгу камин, — сказал Лауро, — ты весь мокрый.
— Ты тоже.
Сицилиец не хотел, чтобы в его в его личное пространство сейчас вторгались слуги, поэтому разжег камин сам.
— Нужно чего-нибудь выпить и согреться.
Лауро достал бутылку виски.
— Это виски Isabella's Islay. 6, 2 миллионов долларов. Виски этого сорта выдерживают в дубовой бочке и разливают в уникальный сосуд. Графин инкрустирован восмью тысячами бриллиантов и сотнями рубинов.
— Ого, — воскликнул Келл.
— Думаю, подходящий случай, чтобы открыть этот виски, — разливая его по бокалам.
— Ты пожираешь меня глазами... — заметил парень.
— Это плохо? — Манчини пригубил виски. Он всегда это делал медленно, не торопясь, дегустируя вкус.
— Не думал, что ты придешь, — сказал он.
— Я тоже не думал, — сказал Келл, залпом осушив бокал. По телу разлилось приятное тепло.
— Ты совсем мокрый, нужно переодеться, — Манчини взял его за руку и увлек за собой. Келл ахнул, когда они оказались в спальне.
— Не бойся, — шепнул Манчини, принявшись снимать с него мокрую одежду. Келл был почти пьян. Губы Лауро уже покрывали его спину и плечи. Он снимал мокрую одежду и с себя тоже.
— Ты нужен мне, — прошептал Манчини.
— Я? Нужен?
— Ещё никому не удавалось пробраться ко мне в душу настолько глубоко, — раздев Келла полностью, он опустил его на кровать. Парень прикрыл глаза, как всегда, стесняясь собственной наготы. Лауро обжег его губы поцелуем. По телу Келла пробежали мурашки. Неожиданно, Манчини заглянул ему прямо в лицо:
— Ты что-нибудь чувствуешь ко мне? Не просто же так ты пришёл.
— Я... я не знаю, — ответил Келл, — я не знаю.
Губы Лауро пробежали по его груди, парень глубоко вздохнул. Они опускались все ниже и ниже, Келла охватила волна возбуждения, он вскрикнул, когда Манчини обхватил его орган губами, проскользнув головой между бедер, погружая в омут страсти.
— Тебе нравится так? — оторвался от своего занятия сицилиец. — Мне продолжать или закончить?
— Продолжай! — едва не закричал Келл, охваченный возбуждением.
— Хорошо.
Келл забыл обо всем на свете, отдавшись страсти, Манчини довел его до предела.
— Ну как? Тебе было хорошо, Келл? — посмотрел на него сицилиец.
— Алкоголь. Я хочу алкоголя! — воскликнул парень.
— Хорошо, я принесу.
Манчини вышел и вскоре вернулся с бутылкой недопитого ими виски и бокалами. Парень уже успел натянуть на себя рубашку. Он налил себе полный бокал и залпом выпил его.
— Осторожнее, он крепкий.
— Мне все равно, ответил Келл и осушил ещё один.
Он был уже пьян и обхватил Лауро за шею обеими руками.
— Соблазняешь меня? — усмехнулся Манчини.
— А что, нельзя? — ответил парень заплетающимся языком. — Скажи мне правду, почему ты вдруг решил прекратить стройку и восстановить парк?
— Потому что хотел сделать приятное тебе. Я и так тебе принёс достаточно зла, могу же сделать для тебя хоть что-то хорошее? Гостиницу я могу построить и в другом месте, это не важно для меня.
Келл повис на сицилийце, пошатываясь, и чмокнул его в губы:
— Ты мне нравишься.
— Вот как, я думал, что ты ненавидишь меня.
— Может быть, я тебя больше не ненавижу, — его язык все больше заплетался.
— Значит, быть может, твоё желание исполнилось? Чтобы твой первый поцелуй и первый раз был с тем, кто тебя любит и кого любишь ты?
— А ты меня любишь? — продолжал пошатываться из стороны в сторону парень.
— Люблю, Келл. И зря ты снова надел на себя рубашку, её придётся снять.
Манчини лёгким движением снял с Келла рубашку и опустил на кровать, добравшись до его губ. Келл страстно отвечал на поцелуи, которые начинали нравиться ему все больше и больше. Лауро покрывал поцелуями все его тело. Келл почувствовал что-то внутри себя и вскрикнул.
— Не бойся, — сказал сицилиец, — это только пальцы, ими тоже можно доставить удовольствие, — он погрузился в него пальцами, как можно глубже. Келл издал стол, одержимый возбуждением.
— Лауро, я хочу тебя, — прошептал он, раскрыв свои большие, голубые глаза.
— Ты уверен?
— Да, уверен.
— Для начала нужно как следует растянуть тебя пальцами, чтобы не было слишком больно.
Чувствуя внутри себя его пальцы, Келл изнемогал от страсти и возбуждения, издавая стоны.
— Сейчас я войду в тебя, я буду очень осторожен, обещаю, больше не буду безжалостно разрывать твою плоть, но может быть больно.
Парень искоса посмотрел на его размер: слишком большой.
Манчини осторожно протиснулся в него и остановился. Келл вскрикнул.
— Больно?
— Да.
— Потерпи немного, — Лауро начал покрывать его лицо поцелуями. Келл обхватил его за шею, глаза парня были широко раскрыты.
— Я люблю тебя, Келл.
Манчини продолжал целовать его, постепенно погружаясь все глубже и, время от времени, останавливаясь. Келл издавал глухие стоны.
— Сильно больно?
— Больно, но не так, как раньше.
Манчини вошёл полностью.
— Я буду двигаться очень осторожно.
Келл тяжело дышал, одержимый болью и страстью.
— Если ты меня бросишь, я тебя убью, ты же научил меня стрелять, — проговорил парень.
— Вот как, ты вроде говорил, что не будешь стрелять в людей.
— Сделаю исключение, — ответил Келл и вскрикнул.
Манчини продолжал двигаться, контролируя, чтобы движения не были резкими.
— Какое счастье обладать тобой, Келл, я просто схожу с ума. Парень вцепился в его спину обеими руками. Спина Лауро была смуглой, осанка всегда ровной, Манчини выглядел подтянуто. Келл, помимо боли, начал испытывать ощущения, от которых голова пошла кругом.
— Войди глубже, разорви меня! — закричал он.
— Ты совершенно пьян, — проговорил Манчини, ещё больше раздразнившись его репликами. Келл больше не ощущал боли, он хотел, чтобы Лауро не останавливался, пока не закричал, достигнув наслаждения.
Манчини сам не мог прийти в себя, от осознания, что Келл переменился к нему и сам захотел чего-то большего. Парень, пьяный, уже спал у него на груди, обнимая во сне.
12
— Келл, вставай, — прошептал Манчини, — опоздаешь в университет.
— Мне плохо, — простонал парень, — болит голова, я никуда не хочу.
— Я предупреждал тебя, что алкоголь крепкий и не стоит много его пить. Но все же он полностью раскрепостил тебя, ты помнишь, что мне вчера говорил?
— Не очень... Помню, что мы переспали, — покраснел парень.
— Ты жалеешь об этом?
— Не спрашивай такие вещи, — ответил Келл и зарылся в подушки. Манчини взял его ладонь в свои руки и начал медленно целовать.
— Ты ведь вчера тоже был пьяный, поэтому говорил, что любишь меня, — сказал Келл.
— Пьяный был ты, я почти не пил. Хочешь я и сейчас повторю, что люблю тебя?
— Полежи со мной, — проговорил парень. Манчини подвинулся и обнял Келла, который лежал к нему спиной. Снова застучал в окно дождь.
— Можно я отлежусь сегодня у тебя? Мне действительно плохо.
— Я сам не хочу отпускать тебя. Думаю, таблетки, холодный душ и кофе вернули бы тебя к жизни.
— Позже, — прошептал Келл, — я хочу просто полежать, — он прикрыл глаза и сжал ладонь Манчини в своей руке.
— Как ты сказал один раз: я чувствую твоё тепло... Я хочу добиться твоей любви, Келл.
Они замолчали. Дождь за окном разбавлял тишину и громкое дыхание Келла.
— Скажи, ты что-нибудь чувствуешь ко мне?
— Я тебе уже вчера говорил, — ответил парень, не поворачивая головы. — Я такой, если напьюсь, говорю правду, все как есть.
— Ты говорил, что тебе не нравятся парни?
— Мне уже все равно, — ответил Келл и вздохнул.
— И как же так получилось, что ты ненавидел меня и вдруг проникся симпатией? Я знаю, что заслуживаю ненависти, я причинил тебе боль и страдания.
— Не знаю, но ты изменился ко мне и начал вести себя по-другому, решил прекратить стройку, восстановить парк, ты стал заботлив и нежен со мной. И когда ты меня вчера поцеловал, будто какая-то искра пробежала внутри. Я не знаю, что это, у меня такого ещё не было.
"Как он откровенен, как наивен"... — подумал Манчини, поглаживая парня по волосам.
— Но я знаю, что я игрушка для тебя, что у тебя таких было много и ненадолго, поэтому я думаю, зачем это все и зачем я вообще пришел вчера.
— Нет, Келл, таких, как ты, у меня не было и не будет, ты так не похож ни на одного парня из моего окружения, ни на одного моего бывшего любовника. Ты настолько чистый, светлый и наивный, что сейчас я очень сожалею, что втянул тебя во все это.
— Значит, такая была судьба.
— Судьба... — повторил Манчини. — Келл, знай, что ты не игрушка для меня. Я серьёзно отношусь к тебе.
Парень простонал, Лауро погладил его по бедру:
— Болит?
— Болит, но не сильно, не так, как в прошлый раз, больше болит голова.
Сицилиец позвонил слуге, чтобы тот принёс таблетки от головной боли и пузырь со льдом.
— Я рад, что ты останешься сегодня у меня.
— И ты будешь все время лежать со мной?
— Да, буду.
Келл развернулся к Манчини и положил голову ему на грудь, обняв. Сицилиец обнял его в ответ, почувствовав, как сильно колотится собственное сердце.
На следующий день, отлежавшись после похмелья, парень вернулся в универ.
— Келл, ты снова пропускаешь пары, — сказал Гэри, строго глядя на него. — Где ты был? Мы хотим знать, что с тобой происходит, почему ты так от нас отдалился? Мы все переживаем.
— Ничего не происходит, просто я ушёл в себя, я погрузился в собственные переживания, понимаешь? А вчера меня не было потому, что я напился.
— Напился, Келл, ты начал пить?
— Я вымок под ливнем и выпил, чтобы согреться, но не рассчитал с дозой. Скажи ещё, что сам никогда не пробовал алкоголь. Со мной все хорошо, у меня начала налаживаться жизнь.
Гэри было нечего ответить и он сел на своё место. Беатрис не спускала глаз с Келла, внимательно за ним наблюдая. Чем больше она чувствовала раскрывшуюся пропасть между ними, тем больше ее тянуло к Келлу.
Казалось, что парень находится далеко отсюда, погрузившись в свои грезы. Беатрис чувствовала, что Келл постоянно о ком-то думает, о ком-то мечтает, таким томным казался его взгляд. Это выворачивало душу Беатрис наизнанку. Кто та девушка, о которой он с таким вдохновением и страстью думает? Ревность поедала её день за днём. Кто та девушка, почему они ничего не знают о ней? Она заставляет Келла витать в облаках.
В комнату вошёл какой-то мужчина, в его руках было оружие. Анджело, игравший в углу, испуганно залез под кровать. Отец вышел из спальни, услышав шум. Выстрел. Стены, забрызганные кровью. "Папа!" Анджело закрыл себе рот рукой, чтобы не
