высадить новые деревья, восстановить парк, убрать забор и все люди смогут гулять в нем, как и раньше.
Келл не верил в то, что слышит.
— Но почему?! Почему ты это сделал?!
— Мне так захотелось.
Келл не мог понять. Почему?! Манчини осознал, что был неправ? В нем проснулось что-то человеческое? Или для него в этом какая-то выгода?
Слуги накрыли на стол и Келл попробовал такие блюда, о существовании которых даже не подозревал. Манчини украдкой наблюдал за ним, сидя за другим концом стола.
— Надеюсь, тебе понравился ужин, который по особым рецептам приготовили мои повара. А теперь пойдём спать. Келл умоляюще посмотрел на него:
— Лауро, пожалуйста, позволь мне уйти...
— Нет, — безжалостно ответил Манчини. Келл подумал, что за восстановление парка ему придётся расплачиваться собственным телом.
10
— Ты так дрожишь, — проговорил Манчини.
— Боишься меня?
— Да, мне страшно, — вырвалось у парня.
Манчини мягко опустил его на кровать и лег сверху, его длинные тонкие аристократические пальцы убрали челку с лица Келла. Он коснулся его губ своими губами, Келл снова почувствовал у себя во рту его язык. Сегодня несколько раз Манчини уже поцеловал его, но этот поцелуй был особенно чувственный.
— Быстро учишься, — прошептал Манчини, облизав его нижнюю губу.
— Почему ты стал такой нежный со мной? — спросил Келл. — Это потому, что я спас тебя от убийцы или... ты любишь меня? Я чувствую твоё тепло.
От этих слов, как от выстрела в лоб, Манчини отпрянул.
— Что, люблю тебя?! — он расхохотался. — За всю мою жизнь ни один человек не тронул моего сердца. Я не знаю, что значит любить.
— У тебя было много любовников?
— Да, — ответил Манчини.
— И всех их ты насиловал, как меня?
— Нет. В том не было нужды. Они сами влюблялись в меня и быстро мне надоедали. Никто не задерживался надолго.
— Значит, я — очередная игрушка...
Лауро не ответил, внимательно изучая его лицо.
— Тебе когда-нибудь нравились парни? — наконец спросил он.
— Нет, никогда, я даже не думал о таком, — ответил Кэлл.
— Почему же ты так возбуждаешься от каждого моего прикосновения?
Келл покраснел.
— Ты говорил, что тебе нравилась какая-то девушка. Кто она?
— Не важно, — ответил парень, — я отшил её не потому, что ты мне что-либо запрещаешь, просто внутри меня что-то сломалось, я не хочу быть ни с кем, не хочу, чтобы меня трогали.
Лауро снова начал целовать его, на этот раз в шею.
— Пожалуйста, если этого никак нельзя избежать, дай хотя бы капсулу!
— Нет, — сказал Манчини, — я хочу, чтобы ты чувствовал меня.
— Я не вынесу этой боли...
— Это наркотическое вещество, я не хочу, чтобы ты стал наркоманом. Не бойся, сегодня боли не будет, капсула не понадобится. Ты все сказал в прошлый раз и ты был прав. Я пользовался твоим телом, совсем не думая о том, что чувствуешь ты, не думая, какую боль и страдания тебе приношу. Больше так не будет. Я хочу доставлять тебе удовольствие, а не страдания. Сегодня я буду целовать и гладить тебя всю ночь.
Манчини осторожно начал расстегивать на парне рубашку.
— Пожалуйста, не раздевай, мне так стыдно...
— Чего ты стесняешься? Я видел всего тебя, я обладал тобой, я был глубоко в тебе, чего ещё можно стесняться?
Келл снова покраснел. Сицилиец осторожно снял с него рубашку, осмотрев плечо.
— Да, мои доктора — кудесники, такая ювелирная работа, даже шрама не осталось.
Он лизнул Келла в плечо, продолжая его не спеша раздевать, пока не раздел полностью.
Почувствовав стыд, Келл закрыл глаза. Манчини снял с себя рубашку, но дальше раздеваться не стал. Он проложил дорожку из поцелуев от шеи до пупка Келла, парень глубоко вздохнул. Он не мог отрицать, что ему нравились такие прикосновения, но снова сковал страх, он не знал, чего ожидать дальше, Манчини странно себя вел.
— Расслабься, Келл, ты очень напряжен. Я пообещал тебе сегодня, что не причиню боли, буду делать только приятное.
Раздвинув ему бедра, Лауро добрался губами до органа, который так жаждал ласки, и накрыл его своим ртом.
— Что ты делаешь! — закричал Келл. — Как ты можешь делать такое?!
Но сицилиец не обращал на его реплики никакого внимания и продолжал заниматься своим делом. Келл почувствовал, как все его тело сотрясается от возбуждения и вскрикнул, больше себя не контролируя.
Манчини закончил. Его дьявольские чёрные глаза усмехались и смотрели прямо на Келла.
— Быстро, — сказал он. — Ты был так возбуждён... Теперь ты узнаешь, что ночи со мной могут приносить не только боль, но и удовольствие.
Он облизнул каждый сосок по очереди и продолжал покрывать поцелуями живот. Келл снова вскрикнул.
— Тебе же нравится так, правда? Я знаю, что нравится.
Парень ничего не ответил. Лауро продолжал покрывать сапмыми нежными поцелуями все его тело и Келла унесло на десятое небо.
Келл проснулся и заметил, что во сне они обнимали друг друга. Парень начал внимательно рассматривать лицо сицилийца, ставшее таким ненавистным и вызвавшее страх. Почему Манчини так поменялся к нему? Почему решил прекратить стройку и восстановить парк? Келл не мог найти ответы на эти вопросы. Как был красив Лауро, когда он спал! Как природа могла сотворить такое прекрасное и такое жестокое, мерзкое существо? Ещё одна загадка.
Келл решил потихоньку улизнуть, когда Манчини спал, но от шороха сицилиец сразу же проснулся.
— Доброе утро, Келл, — Манчини многозначительно посмотрел на парня, заглянул ему прямо в глаза. Келл попытался вырваться, но сицилиец ещё крепче сжал его в объятиях.
— Мне нужно в ванную и... у меня универ...
Лауро сделал звонок телохранителю, чтобы он проводил парня в ванную, добавив:
— Встретимся за завтраком.
Келл включил холодный душ, из головы не выходила минувшая ночь, то, что делал с ним Манчини и ощущения, которые он в первый раз в жизни испытал. При воспоминании об этих ощущениях по телу пробегала дрожь. Он боялся признаться самому себе, что очень бы хотел испытать это ещё раз.
Манчини уже ждал его за завтраком и так пристально смотрел, что Келл покраснел и опустил взгляд.
— Я же не причинил тебе боли, Келл? Ты получил удовольствие, тебе понравилось так?
— Мне... стыдно таким заниматься, давай не будем об этом...
— Я очень бы хотел сделать тебе какой-нибудь подарок. Чтобы ты хотел? Хочешь собственный дом или машину?
Парень поднял на него удивленные глаза, не понимая, шутит он или говорит правду.
— Спасибо, но мне ничего не надо.
Манчини взял парня за руку, надев ему на безымянный палец кольцо.
— Почти в пору. Это — моя фамильная драгоценность, в нем дорогой изумруд, кольцо моей матери.
— Зачем? — удивился Келл.
— Если меня убьют, я хочу, чтобы ты сохранил его. Сохрани его, Келл, пожалуйста, я знаю, что ты ненавидишь меня, я причинил тебе боль и страдания, но все-таки...
Удиваленный Келл ничего не ответил, делая вид, что занят едой.
— Я пойду, мне пора, — наконец сказал он.
— Я отвезу тебя.
Как и в прошлый раз, Манчини сам отвез его на своём Роллс-Ройсе и это не переставляло удивлять парня.
"Ну да, я же его щенок, а он мой хозяин, но не слишком ли много внимания к этому щенку?"
11
— Слышал новость? — спросил Никки. — Ты не поверишь, но Манчини прекратил стройку. Он за свой счёт собрался восстанавливать парк. Я не пойму, что такого могло случиться? Неужели он испугался людей?
Келл посмотрел на него небесно-голубыми глазами.
— Понятия не имею, — пожал плечами парень.
— Как-то ты не слишком расположен к беседе, чувак. Совсем отдалился от нас.
— У меня свои проблемы. Кроме того, нужно всерьёз заняться учебой. А то, что в парке не будет гостиницы и его восстановят, так это же хорошо.
— Что происходит с нашим Келлом, его будто подменили, — проговорил Никки. — На его пальце я заметил кольцо, которое стоит целое состояние. Мой отец занимался ювелиркой и я знаю, о чем говорю, там изумруд в миллионы долларов.
— Мой Келл... — с грустью проговорила Беатрис. — Мне нужно узнать, что с ним происходит, мне непременно нужно это узнать.
— Ты нравилась ему, это я тебе говорю точно. Это было видно невооруженным взглядом.
Несколько дней Келл ходил, как зачарованный, он все никак не мог отойти от тех ощущений, которые испытал в прошлый раз. Манчини начал пробуждать в нем страсть и желание. Келл не мог себя понять: с одной стороны он думал об этом, с другой стороны ему было страшно, неприемлемо и отвратительно. Шли дни, но Манчини больше не появлялся на его пути. Поначалу Келл радовался этому, но потом его начали одолевать разные мысли. "Игрушка надоела. Наигрался и кинул! Быть может, сейчас он с кем-то другим. Вот так, можно просто ворваться в жизнь другого человека, отравить её, перечеркнуть, а потом взять и просто исчезнуть".
Прошло уже две недели, но Манчини по-прежнему так и не появился. "Если бы его пристрелили, новость бы уже облетела город. Он просто кинул, сломал и кинул, как ненужную вещь". Келл взбесился от осознания того, что он — надоевшая вещь Манчини, развлечение, которое быстро надоело. Его охватила злоба и ярость.
"...или ты любишь меня? Я чувствую твоё тепло", — эта фраза вертелась в голове, эти светло-голубые глаза, такие чистые и невинные, снова и снова всплывали в памяти.
"Да, Келл, люблю. Люблю", — подумал Манчини.
— Сеньор Лауро, вы слушаете меня? — спросил управляющий.
Манчини спустился на землю и посмотрел на него, он был рассеян и задумчив, в окно барабанил дождь.
— Прости, Филиппе, я сейчас не в состоянии говорить о делах, отложим на потом, я хочу побыть один.
Управляющий вышел. Манчини включил тихую музыку и закурил дорогую сигару. Он впал в меланхолию. Образ Келла не выходил у него из из головы, душу раздирали тысячи чертей, так тошно не было давно. Он выпустил сигарный дым, опустившись в кресло. Музыка смешивалась с шумом дождя за окном. Он не сразу заметил, как в кабинете появился Келл, который молча стоял возле двери. Манчини невольно вздрогнул: как внезапно появляется то, о чем думаешь весь день, это какое-то колдовство. Лауро молча уставился на него, сигарный окурок тлел в пепельнице.
— Что, бросил меня? — злобно проговорил Келл. — Наигрался и бросил, игрушка надоела?
Манчини был обескуражен.
— Ты же хотел, чтобы я оставил тебя в покое? Я выполнил твою просьбу, думал, ты рад, что я больше не ломаю тебе психику, не причиняю боль и ты спокойно можешь жить своей жизнью, как и раньше.
— Как раньше?! Как раньше уже не получится никогда. Ладно, я все понял, не стоило сюда приходить, — Келл направился к выходу. Манчини сидел в оцепенении, потом быстрыми шагами пошёл за ним. Дождь на улице уже лил, как из ведра.
— Келл! — закричал Манчини ему вслед, поспешно выйдя за ним на улицу. Парень остановился и обернулся. Сицилиец быстро подошёл к нему. Их накрыло лавиной проливного дождя, но никто не обращал на это внимание. Манчини смотрел на парня с высоты своего роста.
— Келл, я не хочу бросать тебя, но и не хочу больше причинять тебе страдания. Не хочу, чтобы тебя из-за меня убили. За мной продолжается охота, на прошлой неделе под моим домом нашли взрывное устройство, пришлось вызывать саперов. Они не оставят меня в покое...
Парень смотрел на него и молчал:
—
