ее нежно своей левой рукой за ее вскинутую в удивлении правую ручку. Мы невольно пригнулись под ними, проплывающими не спеша над нашими в масках головами. Как раз в том самом месте, где прошлый раз нам с Дэниелом, попались первые два оторванных пассажирских кресла с застегнутыми на замки ремнями безопасности. И набитые под завязку вещами несколько вросших в кораллы чемоданов.
Я видел, какие были удивленные и восторженные черные глаза моей Джейн.
Она, замерла на месте. И любовалась увиденным. А, Дэниел имел смелость даже коснуться одной из них, подняв в перчатке гидрокостюма свою правую вверх руку. И проведя по белоснежному в пятнах брюху первого морского рогатого гиганта.
Здесь в месте гибели лайнера. Прямо над нашими головами и останками тех, кто здесь погиб, манты большой своей идущей, одна, за одной стаей, совершай, словно, рейд поминовения усопших. И скрылись из виду в мутной синеве глубоководного островного плато.
Десять тонн золота
Я, налетел на тот торчащий из красных кораллов горгонарий перевернутый вверх резиновыми колесами тот самый перевернутый велосипед. Совершенно случайно. Сам виноват, загляделся опять на задницу своей любимой Джейн. И мечтая, снова о новой с ней ночи.
Я ударился об него боком, прямо о торчащее заднее колесо. Осыпав прилипший к нему белый донный ил.
- «Чертов, велик!» - выругался про себя я - «Вот, черт! Больно же!».
Я, аж, выпустил облако обильных выдохнувших пузырей отработанной смеси.
Джейн обернулась в мою сторону в очередной раз. И увидела, как я ударил кулаком правой в резиновой перчатке по обросшему кораллами переднему колесу велосипеда. От боли и со зла.
Она покачала сочувственно своей в маске головкой. И показала руками, что все ли в порядке. Я ей отсигнализировал, также руками, что все нормально, что переживу, и поплыли дальше, догоняя плывущего стремительно вперед Дэниела.
Дэниел оторвался уже от нас на целых десять метров. И надо было его срочно догонять. Он плыл, не переставая работать ногами и ластами, и не оборачивался. На моих подводных часах было уже три часа дня.
Мы углублялись, в целую свалку обломков лежащих под нами. Множество вещей и прочего уже хлама оставшегося от самолета. Это все я Дэниел видели в прошлом заплыве.
Теперь, Джейн и сам Дэниел это увиденное переносили как-то спокойнее, чем тогда, когда мы все перессорились из-за того скандала и случившегося. Они, просто, мирно, и не дергаясь, спокойно плыли впереди меня.
Я догнал свою Джейн. И посмотрел на нее, стараясь заглянуть ей в лицо в ее глаза, через стекло маски. И она, посмотрев на меня глазами черными, как бездна океана, наполненными грустью, протянула мне правую с маленькими пальчиками ручку. Я взял ее за руку и мы, усилив свое движение, и глядя друг на друга, догнали быстро Дэниела.
Джейн ухватилась за мою левую протянутую ей руку, прямо за мои руки в резиновой перчатке пальцы. Сжав их с силой. И видно было, как моя красотка переживает, видя все это. Я не знаю, что в ее было сейчас женской многострадальной душе, но догадывался. Джейн держалась сейчас достойно и крепко. Как за мою левую протянутую ей мужскую руку. Она смирилась с тем, что предстояло им с Дэниелом увидеть. И хорошо, тогда на яхте понервничав, взяла себя, как и Дэни в руки.
Первый раз, доплыв до первых обломков, Джейн перепугалась как женщина. А, теперь она держалась и плыла дальше. Она, теперь была со мной и Дэниелом. И ей было, теперь не так страшно среди этого кошмара авиакатастрофы. Джейн побывала здесь. Одна. Я был удивлен и потрясен своей отчаянной ныряльщицей. Джейн была за отметкой в сто сорок метров. Возможно, она поплыла бы и дальше, но ее повернули обратно первые увиденные ею обломки и вещи пассажиров. Джейн смогла так глубоко нырнуть, но как женщина не смогла плыть дальше.
Я понял, куда Дэни нацелился. Он спешил к той части лайнера, которую мы, тогда из-за недостатка времени и гелиевой смеси не нашли. Это голова воздушной машины. Передняя часть самолета. Она должна быть, где-то впереди нас в той синеве воды. Где-то там, на краю обрыва.
Течение нас несло само к этому краю обрыва. Нас, постоянно, сносило в сторону. И подымало вертикально. Н о противовес в поясах из свинца выравнивал нас над дном. Плюс сверху еще баллоны на восемнадцать литров. Но все равно приходилось выравнивать свой маршрут, усиленно гребя ластами. Течение было очень сильным и буквально тащило нас в пропасть. Мало того, здесь был перепад высоты. И было еще глубже, чем до этого места. Уже было метров под двести. 150метров. Тело давило и давило на все конечности, Вода сжимала нас как стальными тисками. Трудней дышалось. А это уже серьезно. Давило особенно в резиновом облегающем акваланга капюшоне голову.
Я ощущал всем своим телом это давление. Глубина не давала свободно продохнуть. Приходилось чаще и глубоко дышать. Смесь, уходила чаще из баллонов и фильтров в виде отработанного после глубоких вздохов газа.
Кислородно - гелиевая смесь, хоть и позволяла дышать на такой глубине. Но, она уходила чаще, чем требовалось из-за глубокого и тяжелого прерывистого дыхания. Это все глубина и ее давление.
Я видел, как и Джейн боролась с глубиной. Она, тоже понимала, что здесь было гораздо опаснее, чем там выше на самом плато.
Я показывал Джейн, что долго на такой глубине находиться нельзя из своих познаний и опыта. В прошлом русского военного моряка подводника. Может, так случиться, что мы все втроем не сможем вынырнуть отсюда. Но, Дэниел упорно плыл в направление обрыва.
Глубина была сто сорок метров и увеличивалась. Это был занесенный донным илом каменный уклон. Склон вниз к самому обрыву.
Мы проплыли то, что мы с Дэниелом, тогда видели и средний, отсек второго класса, покореженный обломок части корпуса пассажирского рухнувшего с неба в воду лайнера с надписью на борту «ТRANS AERIAL». Проплыли сквозь него. Мимо разбитых оконных иллюминаторов. И сквозь уцелевшие еще при ударе переборки и обшивку. Осматривая опять пассажирские с застегнутыми на замки ремнями безопасности в отсеке, уцелевшие, хоть и не все на своих местах кресла. Часть кресел лежала на дне разбросанной под нами, как мы их тогда и видели. Мы проплыли насквозь эту часть погибшего лайнера. Затем, миновав большую лежащую на дне с зарывшимися в сам донный ил двигателями крыльевую правую плоскость, проплыли мимо хвостовой части лайнера с обросшим кораллами рулевым оперением с цифрами 747. И тут же устремились дальше, спускаясь все ниже и ближе к обрыву. Туда, куда в прошлый раз мы оба не дошли. Глубина была 150метров.
Неожиданно там впереди в мутной синеве выделился силуэт, похожий именно на нос самолета. Он лежал огромной остроносой массой. И, по всему было видно, что это то, что мы как раз и искали. Там, почти на самом краю опасного и отвесного обрыва в океанскую трехкилометровую бездну.
Как он туда не свалился? Не понятно, что его удержало от падения в трех километровую пропасть. И Дэниел спешил туда. Дэни, словно, чувствовал, где надо искать. Он ускорил свое движение. Я и Джейн, последовали за ним.
***
Глубина была 150метров. Это был рискованный предел всем невероятным возможностям человека. Я не знаю ,как мы вообще находились здесь в этих аквалангах. Даже с гелиевой смесью. При таком глубинном давлении. Но мы были на месте. Мы нашли то, что искали. Это был носовой отсек самолета. Первая его половина, оторванная при ударе о воду. Огромная громоздкая часть ВOEING 747, состоящая из пассажирского отсека первого класса, и надстройки над ним пилотной кабины.
Рубка пилотов. То место, где должен был быть погибший отец Джейн и Дэниела, и его товарищи пилоты. Там должен был быть сейф командира самолета, и бортовые черные ящики. Они находились в специальном мини отсеке в кабине пилотов под замком. И если, они не выпали, а они не выпали, так, как кабина наверху над пассажирскими отсеками первого класса лайнера была относительно целой. Зато, низ был в сильно деформированном и развороченном состоянии, И это возможно, и затормозило носовую часть самолета на самом, почти краю пропасти. Этот вывернутый чуть ли не наизнанку днища лайнера алюминиевый обширный взрывом кусок металла, пробороздил расплющенной своей стороной донный ил и кораллы, соскальзывая по черным, торчащим со дна скалам и камням. И, буквально, зарылся этим превращенным в месиво развороченного металла днищем на краю пропасти. Видимо, на него еще пришелся сам удар о поверхность воды.
Самолет разломился на три, отдельные фрагмента, и растерял свои части по краю океанской бездны.
Мы туда, даже, тогда не доплыли и уплыли, так и ничего не предприняв, так как не было времени и надо было уносить ноги. Иначе рисковали умереть под водой от удушья, и просто утонуть.
Джейн толкнула меня в бок своим сжатым маленьким девичьим кулачком правой руки, пока Дэниел смотрел, куда-то вверх. На разгромленные переборки и покореженные оторванные деформацией корпуса отсеки, арматуру и перегородки. На поваленные одно на другое пассажирские, вперемешку с упавшими чемоданами и сумками, кресла. Да на свисающие защитные аварийные сцепленные замками ремни.
Джейн указала мне вниз пальчиками правой своей в резиновой перчатке руки на дно, туда, где что-то блестело, но, из-за глубины и воды издали по цвету было, почти неотличимо от самого дна среди искореженного брюха лайнера.
Там, внизу был грузовой отсек Боинга. Часть сохранившегося чудом отсека. И там лежала груда слитков. Одно на одном в куче, и разбросанного по сторонам, по отдельности. Прямо россыпью по всей носовой части самолета.
Это было золото. Самое настоящее, сверкающее в мутной воде золото. Правда, слегка присыпанное серым донным нанесенным сверху илом. То самое, золото, о котором была речь. И это были не слухи. Те самые, десять тонн чистого золота мистера
