делая женщиной сам одурманенный дикой неуправляемой любовью. Своей неосторожностью.
Как она заболела. Как я ее нес на руках, тогда с палубы на глазах Дэниела. Больную, слабую и беспомощную. А, сменившись после вахты с Дэниелом, ласкал ее, прижимая к себе, в ее каюте. И не отходил от нее. От моей малышки Джейн.
Ее безумно красивый восточный танец в главной трюмной гостиной каюте. Неподражаемой любвеобильной наложницы и рабыни любви, сравнивая ее с египтянкой и танцовщицей Тамалой Низин. Громыхание барабанов и стонущую восточную флейту. Как Джейн танцевала, извиваясь змеей передо мной, сверкая золотыми украшениями и блистая своим танцовщицы востока шикарным нарядом.
Помню, как она играла со мной, как совсем, малолетняя девчонка, бегая в своем желтом изящном купальнике по палубе яхты. Убегая от меня. И красиво выгибаясь в спине, как дикая гибкая кошка, свешивалась с леерного носового ограждения. Прямо под волнорез «Арабеллы» своей головой, сверкая на ярком жарком океанском солнце своими золотыми в ушах маленькими сережками.
Все эти воспоминания нахлынули как шумная штормовая океанская волна. И уплыли в безвозвратную бесконечную неизвестность. В то, что не вернется уже больше никогда, как и та безумная наша любовь. Любовь той, которую потерял навсегда в бурном Тихом океане.
Я так не узнал, кто ты Джейн Морган. Откуда ты взялась, и кто тебя ко мне прислал. Случайность ли? Или все же судьба? Откуда ты взялась тогда посреди Тихого океана? Откуда та яхта. И кто был тот Дэниел? Те морские бандиты и гангстеры, и вся эта погоня за нами, за тем золотом в погибшем самолете? Острова с островитянами и наши ночи страстной дикой неукротимой любви под яркими горящими звездами и луной?
Сон ли был все это? Но, если все же сон, то какой был этот сон. Игра бессознательного живого человеческого разума или бред умирающего?
Джейн, ответь мне, кто ты? Ты, что любила меня. И та, которую любил я. Что носил по всей качающейся на волнах яхте, одурманенный любовью на своих руках. Я ударялся о, все, что только можно при качке «Арабеллы», получая синяки и ссадины, но, старался защитить свою безумную любовь, что была у меня на руках своим мужским русского моряка телом. А, ты хохотала и без конца в засос целовала меня. Целовала как сумасшедшая. Джейн, ты действительно была сумасшедшая от любви ко мне. Моя красавица Джейн. Джейн Морган. Моя пиратка Энн Бони, цыганка Рада и моя Тамала Низин. Ты Джейн была всем этим, и все было в тебе. В твоем загорелом до угольной черноты и бронзового отлива латиноамериканки южанки девичьем безумно красивом гибком теле.
Тогда же, я вспомнил и Дэниэла. Почему-то в пляжных шортах. Которые он, вообще крайне редко одевал. Но, почему-то именно в них, стоящего у мачты «Арабеллы», держащегося за прочные металлизированные из нейлона веревочные тросы.
Я вспомнил, как Дэниел спас меня. И я обязан был ему. Он, можно сказать, спас меня дважды. Дэниел. Я тоже помню тебя до сих пор. Но был ли ты на самом деле, как и моя Джейн?
Джейн доверила мне своего родного брата жизнь. Она хотела защитить его. После того, что с ним случилось, он еще долго будет приходить в себя. Она, тоже, как и он, чувствовала приближение неизбежного. Он был более беззащитен теперь, чем она. Уязвим. И Джейн беспокоилась за своего родного младшего брата. Он уже был другим. Совершенно другим. Бедный Дэниел. Убитый страхом и горем.
Дэниел. Несчастный Дэниэл. Мне будет всю мою жизнь не хватать его. Так же, как и моей любимой Джейн.
Тогда все сложилось само собой. Джейн отправила нас вниз под воду к тому погибельному месту, которое сама же и нашла. На том подводном плато. Покрытом одним коралловым илом. И устеленным множеством обломков рухнувшего сюда пассажирского самолета.
Плато, прозванное мною, Платом Смерти.
Помню, как мы проверяли друг у друга акваланги и баллоны с большим объемом кислородно-гелиевой смеси. Перед самым погружением в то стопятьдесятметровое глубиной, обширное усеянное обломками у самой трехкилометровой пропасти отвесного заросшего горгонариевыми кораллами обрыва. Где лежали останки того пассажирского, разбившегося в полные дребезги о воду, воздушного некогда, крылатого и большого лайнера.
Все эти воспоминания лежат, по сей день тяжелым грузом в моей душе. И не желают покидать меня, не смотря на все, что было после. И после всего того, что случилось со мной. И то, что прошло пережить. И чем все закончилось.
Оставим эти все мои суждения на потом. Продолжим свой вновь рассказ, который и подведет в конце нас всех к конечному финальному итогу всего моего повествования.
И так…продолжим.
***
Мы шли с Дэниелом над самым дном, как нас инструктировала и советовала сделать настойчиво Джейн. Мы были в том самом месте, где была и она. Ошибки не было, это точно. Я был с ней в том нырянии, как раз над тем местом, откуда ее проводил в глубину этого обширного подводного плато. С места коралловой кромки обрыва.
Кругом были водоросли и кораллы. Я чуть не поронулся боком о морского ежа, засмотревшись на рыбу зубатку. Чуть не повредил прорезиненный свой синий с черными полосками гидрокостюм. Просто повезло, и осталась только на правом боку царапина от иглы этого большого черного лежащего на кораллах с длинными острыми иглами чудища. Их тут было полно, как и звезд. Дно уходило вниз в мутную водную пелену. Это был настоящий косогор, уходящий в сторону к океану, к обрыву. Этакая подводная с наклоном в одну сторону, где была обширная подводная яма.
Вот там у самого края я, на том самом месте, и подхватил мою красавицу Джейн, паникующую в слезах, летящую на меня как торпеда. Где мы и начали всплывать к поверхности.
Мы с Дэниелом нырнули с лодки и быстро достигли кораллового дна, насыщенного своей подводной многообразной красивой природой. Не менее насыщенной, как и любом другом подводным коралловом около островном ландшафте океанов. Здесь, также было полно всего и кораллов и коралловых рыб. Они просто носились стаями здесь и среди нас.
Помню, даже несколько местных, видимо барракуд, которые шли смертоносной быстроходной косой. Друг над другом в несколько особей. Они куда-то спешили за своим вожаком стаи и направлении самого океана.
Барракуды пронеслись стороной от нас. Всего в нескольких метрах, мерно идущих над коралловым дном в стайках разноцветных ярко раскрашенных рыбешек.
Так мы достигли того самого места, где я проводил свою любимую Джейн в то глубоководное погружение. И сейчас мы стартовали с того самого места. И шли по ее маршруту, вне всяких сомнений.
Мы прошли тот вниз идущий узкий скальный подводный пролом, который и был продолжением этой подводной ямы. Торчащий со дна вверх узким коридором, как раз до края, почти той коралловой кромки и выходящим внизу прямо на это песчаное плато. Его не было видно сверху того края обрыва, где тогда сидел я. Он метров на двадцать или тридцать был ниже меня. И по нему прошла первый раз моя любимая Джейн. Он был для нее ориентиром к возвращению назад. И надо было взять это на учет, как она и говорила.
Чувствовалась глубина, как и говорила Джейн. Здесь было не менее ста, а может и все двести метров. Я так, точно и не определил. Даже глядя на свой на правой руке глубиномер. Цифры почему-то прыгали от 100 до 200метров. В расчете как раз на 150. В среднем глубина была от 127 до 130метров. Мы несколько ошиблись в глубинах по карте. Здесь мне кажется, были достаточные глубины, особенно к краю пропасти. Возможно, чем ближе к отвесному скальному обрыву, тем глубже. Могло доходить и до 250метров. Это было уже опасно. И даже с кислородно-гелиевой смесью.
Видимость здесь была, просто отличная в этом странном месте. Вокруг далеко было видно, хотя солнечные лучи сюда практически уже не проникали. И было все же несколько мрачновато.
Было холодно на этой глубине. И по-настоящему одиноко. Может, потому, что тут не было никого. Ни единой рыбешки. По крайней мере, я не увидел ничего, кроме вокруг нас с Дэни одной мутноватой синей воды. И под нами белого кораллового песка.
Если, поначалу, там над проломом вверху было, просто море кораллов и всякой живности. То, тут не было ничего. Ничего кроме песка. Это было нижнее плато, которое видела, только моя ненаглядная Джейн. И теперь, видели мы с Дэниелом.
Ныряя сюда, мы предусмотрительно свесили трос и кабель от аппаратуры промера глубины и видеосъемки, от подводного сонара гидрофона эхолота и видеокамеры. Закрепив его у края обрыва за кораллы. На случай спасения, если, что. Чтобы, можно было вручную подняться. Закрепив скутер якорем на дне верхнего кораллового плато, мы были, теперь в самом, можно сказать его низу. На песчаной равнине. В морской яме, которую сверху не видно. Мы с Дэниелом шли над самым песчаным дном.
Это плато было ровное как футбольное поле. И совершенно пустое.
Вдруг неожиданно перед нами в мутной синеве воды появилась плывущая в нашу сторону странная крылатая, и очень большая тень. Она плыла нам навстречу, медленно приближаясь над песчаным дном. Дэниел остановился и показал мне рукой сделать тоже.
Мы замерли, зависнув в воде, лишь слабо работая руками и ногами в ластах. Потом, мы опустились, вообще на самое дно. Помню, рыхлость песка. Он, просто, расползался под руками и ногами. И мы замерли.
То, была большая манта. Королевская рогатая манта. Еще именуемая, морским дьяволом. Она шла сюда со стороны обрыва и издалека. Ведь, плато уходило к океану. И именно там, где-то вдалеке, был обрыв в глубокую на целые километры пропасть.
Моя безутешная любовь побывал, где-то там. Там, откуда приплыла эта громадная манта. Она чем-то напомнила мне мою Джейн Морган.
Дэниел затушил фонарик, как и я, следом за ним. Только пузыри отработанного гелия вырывались вверх из наших с Дэниелом аквалангов. И мы смотрели, как манта кружила
