Морган.
Вскоре мы оба натешившись вдоволь любовью, два неустанных и неистовых любовников, уснули как убитые.
Это была последняя наша ночь, ночь нашей любви.
Конец второй серии
БОРТ 556
Серия 3. Рейс ВА 556
25 июля 2006 года.
Было десять утра. Джейн, раскрыв все оконные иллюминаторы в моей каюте, сделав общее проветривание нашей любовной обители, собрала скомканные и измятые простыни с последствиями нашей ночной любви в большой комок и, выйдя в коридор, бросила в стирку. Она голышом, сбегала в душевую и в свою каюту. И вновь, переоделась в домашний свой легкий шелковый, тельного цвета короткий до колен халатик. Собрав, снова в пучок на темечке миленькой девичьей головки, длинные вьющиеся свои растрепанные о мою постель черные свои волосы. Заколола их золоченой, снова заколкой.
Джейн, снова рассыпав кассеты по постели. Включила магнитофон. И, припевая под мелодию «Моtley Crue», из магнитофонной записи, Джейн пританцовывала, вихляя, соблазнительно, вновь предо мной своей широкой женской задницей и бедрами. Переодевшись после утреннего душа, сверкала из-под его коротких пол шелкового домашнего халатика, узкими желтыми купальника плавками. И своими обворожительными и прелестными голыми девичьими стройными, в плотном ровном солнечном до угольной черноты загаре ножками.
Она сменила купальник и вся теперь точно расцвела, как будто ничего до этого момента не произошло и не случилось. Словно до этого не было нашей громкой ссоры и обид. Все начиналось словно заново в ее молодой женской жизни. Ее настроение изменилось резко из обидчивого, злого и неприветливого до неузнаваемости в обратное. Радостное, миролюбивое и общительное. Словно именно в купальнике, то и было все дело.
- «Невероятно!» – поразился я – «Как будто мы и не ругались совсем! Умница какая!».
Она усмирила и успокоила разгоряченного горем брата Дэниела. И провела со мной бурную незабываемую лично для меня очередную в жаркой любви ночь.
- Любовь моя - сказал, помню я ей из душа. Прошмыгнув туда и шлепнув мою красавицу по полненькой ягодицами широкой женской попке - А, как же, то твое черное вечернее платье? - вдруг вспомнил я, глядя на этот ее шелковый прелестный халатик - Ты его после того раза, помнишь на том атолле. Тогда в тот шторм, больше и не надевала. Вместе с теми туфлями на каблуках на своих прелестных ножках. Ты в нем была особенной.
- Неужели - тихо ответила Джейн, делая удивленный вид –Ты ту ночь запомнил. И то платье тоже. Я о нем даже и не думала, с того момента, когда повесила его в свой в каюте платяной шкаф. Я из всех своих тряпок долго, тогда выбирала, что надеть. И, вообще, тогда подумала, что это теперь уже здесь при таких условиях обитания будет лишним.
На восьмые сутки нашего совместного в океане любовного проживания, мы уже разговаривали как потенциальные муж и жена. Настолько мы сроднились все здесь.
- Нашла, когда носить вечерние платья. И время и место. Дурой была. Ты же меня так назвал – Джейн вдруг произнесла мне и уставилась на меня, когда я вышел, в чем мать родила из горячего душа.
Она почти в упор смотрела на меня черными своими обворожительными, полными любви и одновременно укора женскими глазами.
- Вот была влюбленной дурой, Захотела покрасоваться и привлечь к себе мужчину - произнесла мне Джейн - Нацепила его, прекрасно понимая, что оно не идет мне, к моему, почти черному от загара телу. Да и оно совсем неуместно в морском походе.
- Напротив - произнес ей я - Ты была в нем умопомрачительна! Я глаза не мог отвести! – я добавил с восхищением.
Джейн довольная моими словами произнесла - Ты и так от меня глаз не можешь отвести. Только и пялишься на меня. И не особо, тогда слушаешь Дэниела. Да вообще ни кого даже не слушаешь, как загипнотизированный дурачок.
- Любимая моя! - произнес я, идеально побритый и вымытый до своего телесного загорелого блеска.
Как дикарь, в чем мать родила. Мокрый, повернув ее лицом к себе. Схватил Джейн за гибкую, тонкую девичью талию. Обнял ее.
- Прости ты меня дурака! - виновато произнес я. Смотря синими своими влюбленными на нее глазами. Прижав к себе и отрывая от пола перед собой - Вырвалось у меня в гневе! Прости за Дэни!
Я прижал ее к себе. А она, было, попыталась вырваться из моих мокрых скользких мужских рук, только и произнесла, смеясь и довольная - Намочил меня, всю! Безумец влюбленный!
Затем уже сама, прижалась ко мне пышной, своей трепыхающейся девичьей грудью. Прижалась своим загорелым к моему мужскому мокрому лицу личиком.
- Люблю я тебя - тихо прошептала она мне на ухо. Жарко дыша носом в мою щеку. Опустив миленькую свою черноволосую головку на мое мужское плечо.
Добавила тяжело любовно дыша - Люблю и ничего не могу с собой поделать.
Джейн обняла меня за шею, повиснув на девичьих черненьких от загара ручках.
Она продолжила - Я не виню тебя ни в чем, милый мой Володя - произнесла Джейн мне тихо, оторвав от моего правого плеча свою черноволосую девичью голову, глядя на меня - Я все обдумала с того вечера и поняла, что все было правильно. Дэни, тоже признался мне, что больше виноват перед тобой, чем ты перед ним. Ты правильно сделал, что удерживал его. Он бы точно, тогда утонул. Ему сейчас очень неудобно и стыдно даже за свой поступок тот. Но ты, любимый все правильно сделал. Мы оба заслужили то, что заслужили тогда. Я бы Дэниела одна не усмирила тогда и не удержала. Он бы точно прыгнул в воду и погиб, бы, если бы не ты, Володя.
Я от этих похвал был прям таки уже на небесах и только знал, что прижимал свою красавицу к себе, обхватив ее за гибкую тонкую талию и ее белый короткий с пояском халатик. Я ее так прижал, что Джейн стала, видимо задыхаться. А я даже от восторга и похвал в свою сторону даже не почувствовал этого, что сжимал ее больше чем требовалось.
- Отпусти меня, любимый - произнесла моя Джейн, тяжело и надрывно уже дыша. Освобождаясь от моего крепкого и цепкого за ее гибкую девичью талию захвата. От моих схвативших ее сильных рук пальцев рук.
- Дурачок задушись меня. На сегодня, хватит, любимый мой - она произнесла тогда - Хватит.
Джейн, освободившись от моих рук, опустилась на пол. Она, пройдя по коридору, постучалась в каюту брата Дэниела.
Я, быстренько надел, плавки, прямо на мокрое тело. Свои штаны и майку.
- Любимая, а как же наш новый вечер наедине. И твое вечернее то платье?!- произнес Джейн.
- Будет время, милый мой, будет тебе и вечер и мое, то вечернее платье - произнесла, на меня в ответ, обернувшись, и сверкнув любовно, вновь черными цыганскими глазками. И толкнула дверь в каюту Дэниела. Дверь из красного дерева открылась. Она была не заперта. И Дэни там не было.
Она напугалась, как и я.
Надев пляжные свои сланцы, Джейн выскочила на палубу «Арабеллы».
Дэни снова встал рано. Еще часов не было восьми. И, пока мы, умаявшись до беспамятства любовью, крепко как убитые оба спали. Приняв душ, успел уже позавтракать. Дэниел ходил быстро уже, туда-сюда по палубе яхты.
Он, был на удивление собран и спокоен на вид.
Дэни перетягивал оснастку «Арабеллы». Менял тросы на новые из металлизированного нейлона и крепления, на которых они держались.
Работали, снова оба мотора вхолостую в моторном отсеке, в трюме. Заряжая в аккумуляторном герметичном над килем внизу рядом с моторным отсеком, отсеке аккумуляторы.
- Надо будет заняться парусами – спокойно, как всегда улыбаясь, сказал нам обоим он - Заменить все и подготовить на обратный путь.
Дэниел был в порядке. Даже, более чем. Все прошло в нем. И он занялся делом, так как не мог сидеть без дела.
- Тебе помочь, Дэни? - произнес осторожно вопросительно я. Желая, снова наладить с другом контакт.
- Да, помоги мне смотать, вот тот трос - обратился ко мне Дэниел.
Он показывал правой рукой и указательным ее пальцем на лежащий новый, подготовленный для оснастки яхты нейлоновый тонкий, но невероятно гибкий и прочный на растяжение трос.
И я довольный расположением Дэниела, принялся за работу, помогая своему другу на глазах счастливой Джейн, которая стояла на лакированной из красного дерева палубе.
Под громкие крики альбатросов, мы вдвоем скрутили мачтовые треугольные, основные большие паруса, до этого, просто болтающиеся без ветра как обычные тряпки. И укрыли их брезентовыми чехлами, как и кливера на носу яхты.
Дэни умудрился еще, как-то поймать полутораметровую рифовую акулу на удочку, которая у него лежала уже пойманной и мертвой на борту яхты.
- Сегодня будет обед из акулы - сказал он довольно.
Все было в норме, как и раньше. Но, я все равно, чувствовал неудобство за то, что сделал. За ту грубость перед Дэниелом. Но, иначе его и нельзя было. Его было не остановить. Он это и сам осознал и понял. И, тоже, видимо чувствовал такое же неудобство по отношению ко мне. И своей сестренке Джейн. Особенно ко мне. Видно, было, как он отводил, теперь свои черные, молодого двадцатисемилетнего парня глаза. Но, все было теперь нормально. Он приветливо улыбался, как и раньше поглядывая искоса на меня. И я принимал его улыбки, отвечая тем же.
Мы, работая на палубе нашей яхты, стараясь рабой и взаимной помощью загладить то, что случилось. И не ведали, что за малым островом, недалека от этого архипелага островов, стояла уже давно черная яхта морских гангстеров. Они давно, уже там стояли в полной уверенности не быть обнаруженными нами. Они вели за нами наблюдения с того отдаленного острова, разделенного в ширину полукилометровым глубоководным, в полтора километра глубиной проливом.
Там были те, кто преследовал нас по океану все время. И держался на расстоянии все время. И всю дорогу. И теперь, готовились к нападению.
Дэниел не зря паниковал. И вытащил все оружие на палубу. Он чувствовал скорую ожидаемую развязку. Это были люди мистера Джексона.
Дэни говорил про них, что это были крайне опасные люди. Но, я хорохорился перед
