и громко уже в приподнятом настроении улыбнулся Дэниел.
- Удача нам не помешает Дэни, дружище! - громко, также ответил я ему, смотря в его черные, такие же, как и у моей Джейн, но, какие-то печальные, теперь глаза, через надетую акваланга и стекло маску - Ты отличный парень. Будь таким всегда.
Я, воткнул и закусил загубник дыхательной с фильтром шланга трубки и сделав пару вдохов, убедившись в исправности подачи смеси, посмотрел на темную за бортом синюю с легкими идущую волнами воду.
- «Ни пуха» - произнес я тихо, уже, наверное, сам себе еще добавил –«К черту».
И, перекрестившись, уже в ластах, и надев маску, тоже упал за борт резиновой нашей лодки.
***
Я не узнавал сейчас Дэниела. Что-то с ним было сейчас, действительно не так. Он был резок, и вид был у него, какой-то сейчас убитый. Видно было, что он был весь на нервах. Он, словно, что-то ожидал сегодня с самого утра или предчувствовал.
Я не очень одобряюще отнесся к нему после той фразы - Любовничек. Крайне осудительно, но понимая, что Дэни был все время с утра на нервах еще со вчерашнего дня. От, навалившихся на него, как и на Джейн семейных горьких переживаний от этого мрачноватого места. Которое и мне не очень, то нравилось. И было совсем не по душе. Места гибели самолета их отца. Я сделал скидку на возраст и обстоятельства, и промолчал.
Если, Джейн была, после нашей очередной близкой ночи, более-менее в порядке сейчас, то с Дэни, что-то было сегодня не так. Он на протяжении всего этого времени был предоставлен сам себе. И ему не с кем было, даже близко пообщаться. Мы практически не разговаривали, даже когда я помогал ему в носовом отсеке с проверкой и заправкой баллонов аквалангов. И ремонтом лодочного двигателя. Он, лишь одобрительно кивал мне головой, показывая, что все верно и правильно. И ничего не говорил.
Даже когда прочесывали вместе на резиновой лодке внешний, в полосе прибоя, барьерный риф, между островами, кроме дежурных командных реплик от Дэниела не было, простого свободного слова. Когда сломался двигатель, он вообще, даже психанул. И это было заметно, особенно, когда он пенял на жару в островной бухте. Жара действительно была непереносимая. Но, я не подавал вида. Хотя, это нельзя было не заметить.
Ранее, такого нельзя было увидеть в поведении этого двадцатисемилетнего американского парня. Он всегда был радушным и в приподнятом настроении. Всегда был готов помочь, если, что. Он с большой охотой учил меня управлять яхтой и ее автоматикой. А, я подтаскивал его по морским картам.
Я его, вообще не узнавал сейчас. Он был уже не тот добродушный парень как раньше. Он был на взводе. Казалось чуть, что и в драку кинется.
Видимо Дэниелу кое, что, все-таки в наших отношениях с его сестренкой Джейн не нравилось. Только, он этого не говорил. Вернее в последнее время. Уж шибко мы увлеклись друг другом. И Дэниел остался практически один. В гордом одиночестве. И видимо, он даже не мог предположить, что Джейн совсем голову потеряет от любви ко мне. Оставив его одного в стороне как брата. Вот двадцатисемилетний парень и нервничал. Особенно здесь в этом жутком месте. Плюс напряженная постоянная обстановка с этой чертовой черной гангстерской яхтой мистера Джексон на хвосте, заставляла его дополнительно психовать.
Он был, конечно, не прав в своих вероятных суждениях о себе и обо мне с Джейн. Я чувствовал к нему уже некую родственную даже связь.
Это все через его сестренку Джейн. Через ее ко мне безумную любовь. Я проникся к нему, чуть ли не отцовским чувствами. И старался быть ему, словно старшим братом. Но, он стал, как странно замыкаться в себе постепенно в этом плавании.
Я не рассказывал, наверное, вам, но, мы с Дэниелом частенько болтали о том, о, сем. Пока шли сюда на «Арабелле». Стоя у бортового леерных перил ограждения яхты. И смотря на бушующие за бортом тихоокеанские волны.
Пока яхта шла на автомате, мы по-дружески беседовали о жизни. И о любви к океану. Джейн, даже не знала, о том, что мне Дэни рассказывал из своей личной жизни. И я вот, вам поведал это сейчас, потому как не узнавал сейчас своего лучшего друга спасшего мне жизнь. Пока меня не свалила та непонятная болезнь. И я не очнулся уже здесь.
Я не узнавал, теперь своего друга Дэниела.
Особенно в месте окончательного прибытия. Он, мало со мной разговаривал, даже здесь на палубе. Только, исключительно по делу и все.
После того, как я встал на ноги после болезни, я его уже не узнавал. Он, порой, теперь долго не выходил из своей каюты. С ним, что-то происходило. Если Джейн была, почти всегда со мной, то Дэни был один.
Он, опять повытаскивал все необходимое оружие на палубу «Арабеллы». И уже не убирал его в оружейную каюту яхты. Оно так и лежало на палубе, на всех свободных палубных с инструментом ящиках, постоянно мешаясь. Он все время смотрел вдаль на горизонт. Он боялся. Боялся за себя и за сестренку. Именно, теперь, здесь в этой конечной точке нашего маршрута. Там в океане, пока мы плыли сюда, этот страх был еще отдаленным. Но, теперь он был рядом.
Его страх был не меньшим чем у Джейн. Джейн же со мной она была как-то спокойнее, чем с Дэниелом. Она, тоже, нервничала. И это по ней было видно. Особенно в момент нашей с ней очередной постельной ночи. Но, она как-то, все, же взяла себя в руки в отличие от Дэниела. Может, по тому, что была старше Дэни. Может, еще из-за чего. Но, она гасила в себе свои умело страхи. И, в отличие от не способного это делать Дэниела. Хотя, по ней было видно, как она, тоже дико боялась сейчас всего того, что могло случиться с появлением у берегов этих островов той черной гангстерской яхты.
Я Джейн сказал, чтобы она как старшая его сестренка все же уделяла своему родному брату, тоже больше времени, как уделяет мне. Чтобы он не стал чувствовать себя одиноким рядом с нами.
Джейн сказала мне в постели прошлой ночью, что его теперь, лучше не трогать, и не лезть к нему в душу больше положенного. Это только навредит. Ему одному даже вроде как лучше.
Джейн ласкала, как могла, как родная мать своего младшего братишку. Общаясь с глазу, на глаз с ним в стороне от меня в свободное время, когда Дэниел был не занят ничем. Но, это место видно было давило так на него как, ни на кого другого. Вот Дэниел и был постоянно на взводе сейчас. Он был один и не на что было спустить пар. Именно, здесь и сейчас, он стал вот таким, неузнаваемым. В этом жутковатом месте. После нашей с Джейн очередной проведенной вместе ночи. Даже, обед прошел в главной каюте как-то скомкано.
Дэни не было покоя. Стояла вторая предвечерняя половина дня, и он раньше всех выскочил, из-за стола, оттолкнув в сторону нервно тарелку с жареным омаром. А сваренный Джейн суп с островной козлятиной и приправами вообще есть не стал. Хотя это уплетал за обои уши в первую очередь.
Помню, как он, выпив наскоро бокал белого вина, сорвался опять наверх готовить резиновый с водолазным оборудованием скутер. Его словно кто-то подталкивал и не давал покоя Дэни. Торопил с работой, точно он не успеет.
Мы с Джейн, помню с крайним волнением за столом в главной каюте, переглянулись, наблюдая за его странным, таким вот поведением.
***
Джейн, взглянув на свои и мои наручные часы, чтобы я следил за временем, и пошла первой. Проплывая над дном подводного кораллового обширного плата.
Ее новый прорезиненный красивый гидрокостюм сине-черного цвета, красиво планировал в темной синеве второго подводного плато.
Я шел за ней следом. Мы двигались на семидесятиметровой глубине, медленно, делая виражи под водой, окруженные местной плавающей фауной и не спеша, рассматривая все вокруг. Благо, видимость была хорошая.
Мы так дошли, почти до края подводного кораллового плата. Это было, как оказалось, верхнее плато. Все заросшее кораллами и прочей растительностью.
Кругом были, лишь заросли водорослей и кораллов горгонарий. Все дно было в морских ежах и звездах. Дно уходило, куда-то вниз, почти как тогда там на том атолле, только в сторону под косогор к океану. Впереди была, словно, большая яма. И все ее дно было, где-то там внизу во мгле глубины. Сколько было там метров, я не знал, но, как оказалось оно уходило к краю океанского обрыва. И Джейн подплыв ко мне, показала руками, что проверит одна. Она сказала, чтобы я ждал ее здесь. Взяв из моих рук фонарик, она пошла в глубину провала. Над самым дном, и скоро исчезла из виду.
Я, тогда подумал, что может зря я ее отпустил туда одну, но, так вышло, что я согласился со своей любимой.
Ее было долго не видно в той глубокой мутной водной мгле. И я начал беспокоится, как и тогда за Дэниела в той островной лагуне пальмового атолла.
Я с края провала не спускал взгляда через стекло маски в мутную пелену водной массы, кишащую мелкой рыбешкой. Снующей возле моего лица и головы. Глотающих отработанную моими человеческими легкими углекислоту, выходящую большими вверх летящими в облаке пузырьков из моих фильтров над баллонами.
Я, тогда же еще подумал, и предложил Дэниелу, что надо было применить с моторной лодки эхолот сонар с камерами. Но, у нас до темноты было в обрез уже времени. И надо было выбирать одно из двух.
Или сканировать дно этого плата подводным аппаратом. И потом, только на следующее утро, делать уже погружение на обследуемое место. Но, подавленный здешней обстановкой Дэниел в убитом настроении долго играл в молчанку, сидя закрывшись у себя в каюте. И, потом сказал, что будем нырять.
И его решение я принял как есть, глядя на него, теперь мало узнаваемого.
- Нырять, так нырять - сказал, помню, тогда я ему - Решено.
Прошло больше, двадцати минут, с момента ухода Джейн в синюю морскую глубину глубокого кораллового провала. У Джейн были баллоны на 18 литров смеси. Время уже практически все вышло. И я стал волноваться.
Но вскоре она
