я услышал моей красавицы и любовницы Джейн снова голос.
- Джейн - я произнес, вслух, уже пьяный, напившись крепкого вдоволь пива, видя ее перед собой, извивающейся змеей и танцующей, увлекающей к себе и на этот в коврах пол. Безумный неудержимый с любимой секс, жар и пот. Духота от горящих расставленных по всей кают кампании тающих от огня свечей.
Я еще вспомнил тот остров с островитянами. Визгливых малышей. Праздник и яркие звезды с луной на небе, что провожали нас, двоих безудержно влюбленных друг в друга, вдоль кораллового песчаного берега. Шумный ночной прибой волн у песчаного берега. Наше с Джейн купание ночное в прибрежных теплых волнах. Бутылка водки и эти креветки, и тот из какой-то растительности салат. Потом, ту сплетенную из лесного тростника рыбацкую заброшенную заваленную пальмовыми листьями хижину. И как мы занимались с Джейн там тоже любовью. Наши дикие крики, и стоны были слышны в той темной ночи. И лишь гулкий волн прибой глушил их. Я вспомнил нашу с Джейн первую любовь в ее каюте на том штормовом атолле, где первый раз я вошел в мою Джейн и овладел ей. Потом как оказался на этой скоростной, летящей по волнам круизной яхте под бортовым названием «Arabella». Свою ту катастрофу и пожар, и как я, уже попрощавшись с жизнью, был готов умереть. И вот я тут. Сижу в этой кают кампании и гостиной «Арабеллы» и пью пиво. У меня есть друг и имя ему Дэниел Морган. И есть подруга и любовь всей моей разнесчастной потерянной и никому не нужной жизни, русского моряка торгового интернационального флота Владимира Ивашова, Джейн Морган.
Я приказал сам себе немедленно успокоиться. Джейн рядом ведь не было. Только у пьяного в его пьяной затуманенной алкоголем голове были приятные любовные воспоминания и желания. Я отмахнулся от них. Но на смену их пришли иные из моего далекого уже прошлого.
Посидев целый час в главной каюте «Арабеллы», потягивая из горла пиво, погрузившись в воспоминания до самого русского Дальнего Востока, вспоминая свой дом, умерших родителей, армию и флот. Свою развалившуюся в перестройке и перевороте Советскую на части страну. Перебирая все в своей пьяной русоволосой голове. Поглядывая на висящие, на стене главной каюты корабельные часы.
Было уже двенадцать часов ночи, с того момента как мы забрались назад на «Арабеллу». Было девять, а сейчас уже двенадцать. Начало уже темнеть. И до сих пор, никто не выходил из своих кают.
Я, осуждал себя за некоторые действия по отношению к Дэниелу. Может, я был в чем-то, не прав. В своих действиях. И тоже, где-то была моя вина. Но, я не мог поступить иначе. Если бы я не поступил так, то Дэниел, мог, просто прыгнуть за борт и погибнуть под водой на глубине.
Дэни не отдавал себе отчет в том, что делал. И его надо было остановить и спасти от глупости и отчаяния. Но, надо было все равно, извиниться перед ним за свои действия еще в самой лодке. Я этого не сделал даже, когда поднялись на «Арабеллу». Меня обидели последние слова Дэни - Он чужой здесь. Зачем, он здесь? Он лишний на нашей «Арабелле».
Но я сейчас уже отошел от них и был снова и как обычно рад общению и с ним и с Джейн. Все должно было наладиться. И я должен был все исправить.
Джейн не разговаривала со мной. В ее каюте не играла музыка. Она проходила мимо из своей каюты в каюту Дэниела и смотрела на меня презрительным взглядом. Ясно, она не ожидала, что я поведу себя так по отношению к ее любимому брату. Но, не сделай я, так попутно еще отругав саму Джейн, неизвестно, что могло бы случиться тогда в резиновой лодке.
Я просто взял ситуацию в свои руки в нужный момент.
Джейн это понимала, но обиделась за оскорбления мои в ее сторону.
- Любимая - я произнес, когда она, проходила в очередной раз мимо меня стоящего в узком длинном трюмном коридоре яхты, взяв с винного шкафа бутылку виски в главной каюте «Арабеллы». Я желал распить ее вместе с моей обиженной на меня красавицей Джейн Морган. Приласкать брюнетку и смуглянку девицу. Я стремился загладить свою вину.
Она, глянув едко черным гневным взглядом черных своих глаз, прошла снова мимо в каюту к Дэниелу.
- Я не хотел вас обоих обидеть, Джейн – произнес я ей, мимо меня проходящей в спину - Милая, моя. Я люблю тебя, как и Дэни.
Но, в ответ была, только тишина. И ее шаги в сторону каюты Дэниела. мелькание ее загорелых почти черненьких н стройных женских ножек из-под наброшенного на практически голое в одном полосатом купальнике девичьего нежного в плотном ровном солнечном загаре тела шелкового белого Джейн, короткого халатика.
В это время моя Джейн была у Дэниела. И как его родная сестра, успокаивала парня, лаская его и уговаривая успокоиться после всего недавно пережитого. Это была серьезная первая вот такая межу нами ссора.
Я захотел, сегодня вообще напиться, и было, тому, вроде бы причина. И я, чуть не сделал так, посматривая уже в легком опьянении на винный полированный из красного дерева шкаф «Арабеллы», стоя на пороге в открытой двери главной трюмной гостиной каюты.
Я хотел, взять водки или вина, к тому, что было уже в руках, но, что-то меня остановило. И я, с бутылкой открытого виска, поплелся мимо кают моей Джейн и Дэниела к себе в свою жилую каюту.
Я остановился возле приоткрытой двери каюты Дэни, прислушиваясь к ним. Слышно было, как Джейн шепотом успокаивала Дэниела. Я даже, хотел постучаться к обоим. Особенно в этот момент к другу Дэни, но, передумал. И поплелся дальше к себе. Но на полдороги остановился и махнув пьяной правой рукой, вернулся и открыл настежь дверь в каюту Дэинела.
Я встал на пороге.
- Что тебе нужно? - произнес он мне сам.
- Прости меня, Дэни - тихо произнес с виноватым видом я.
- Ты за этим сюда и пришел? – он произнес мне.
Дэниел дернулся и быстро отвернулся, лежа на своей постели. И смотрел тупо в прикроватный столик.
- Выйди вон – произнесла мне Джейн - И дверь за собой закрой.
Меня снова задело. Что как какого-то мальчишку выгоняли вон. Я хотел пообщаться и все разрешить мирно и просто помириться. Но после этих слов вспылил.
Я взбесился и захлопнул дверь в каюту Дэниела, крикнув им обоим - Ну, и черт с вами! Сидите в своих каютах и молчите! На кого обижаетесь! На себя! Сами натворили, черт знает что, а на меня обижаетесь! Если бы не я! Да ладно!
Я зашагал в своих тапочках сланцах, раздетым до пояса. В плавках и в своих любимых моряка штанах. В свою каюту прямо с прихваченной из винного шкафа в кают кампании открытой бутылкой виски.
Я ввалился под легким градусом в свою каюту. И закрыл за собой, тоже дверь. Нет, я захлопнул с грохотом дверь.
- Глупый мальчишка! Взрослый! Ведь должен понимать! – прокричал уже у себя я.
Я даже весь взбесился. Потому как был порядочно пьян и плохо контролировал свое поведение.
Потом, послал все и всех - Да, пошли вы все!
Психанул, и ударил кулаком свой каютный из красного дерева шкаф. Да, так, что проломил дверку и ушиб до крови правую руку.
Я буквально, залпом из самого горлышка, досуха осушил бутылку виски. И выругался, помню, и на себя и на все и всех вокруг чисто по-русски. И упал на расстеленную свою постель. Глядя в потолок своей каюты.
- Что мне теперь на коленях ползать, что ли?! Просить прощение?! –я помню, забурчал сам с собой - Я не мог поступить иначе! - сказал громко я, надеясь что меня будет слышно - Джейн, тоже хороша! Нет, чтобы поддержать меня, ты ему потакаешь! Ведь он, твой брат! Конечно брат! Но не нянька же!
Все же я был не во всем прав. Я признал даже пьяным это.
И уснул.
Я не помню, сколько проспал. Сказывались последствия еще той болезни. Сохранилась болезненная во мне усталость. И я отключился и спал без задних ног. Но вскоре, ощутил, что-то неловкое и понял, что на меня смотрят. Ощущая, чей-то пристальный постоянный взгляд на себе. Этот взгляд просто прожигал меня и сверлил. Я заворочался и открыл свои все еще пьяные русского моряка глаза. И мгновенно проснулся. Я увидел невдалеке от себя мою девочку Джейн Морган. Она была, снова в белом своем теплом махровом длинном том халате. И сидела напротив меня в кресле, у моей постели в моей каюте в ночном уже полумраке.
Было, наверное, часа два ночи. Когда она вошла ко мне и тихо села на стул в моей каюте.
Она держала в своих миленьких женских загорелых ручках бокал с красным французским вином и смотрела на пьяного вдрызг меня. Потом, она, отставила бокал в сторону на прикроватный столик.
Она навалилась на спинку стула, изящно, выставив свою левую, целиком голую загорелую до черноты левую из-под длинного откинувшегося в сторону подола своего того махрового теплого белого и длинного халата полненькую красивую как сама Джейн ногу в мою сторону. Забросив ее на правую.
Она смотрела на меня с грустным видом. Как-то не так совсем как раньше. В ней была все та же страсть от любви ко мне, но была и некая грусть c чувством некоего беспокойства и сожаления.
- Джейн! - прошептал я, протирая свои заспанные глаза - Ты пришла, моя любимая!
- Я, еле успокоила брата Дэниела - сказала тихо она мне - Он в шоке и еле отошел. И теперь, спит.
- Милая моя, прости меня за тот с Дэниелом поступок - я, было, произнес, помню своей милой Джейн.
- Не говори больше, ни слова - тихо и спокойно произнесла она, не отрываясь, глядя на меня черными своими цыганскими завораживающими как у цыганки Рады в полумраке каюты глазами.
- Любимая! - произнес снова я, приподымаясь с постели - Прости меня!
- Молчи! - произнесла уже сердито моя Джейн.
Она встала со стула и подошла быстро ко мне, сбросив свой тот белый махровый халат и прямо на пол каюты. Со своей обворожительной загоревшей до черноты девичьей обнаженной сейчас полностью фигуры. Без купальника. И даже без своих плавок. Совершенно голая. В полумраке без света в каюте.
Свет она не стала включать.
Сверкнув, в какое-то мгновение, голым овалом крутых, почти черных
