от загара бедрами девичьи ног, и голым выпяченным в мою сторону пупком девичьего загорелого до черноты живота. в лучах стоящей на небе среди горящих ярких звезд желтой луны, что смотрела мне прямиком в оконный приоткрытый иллюминатор. В полумраке в слабом освещении моей каюты.
Я быстро соскочил и сел на задницу. И даже хотел встать, но Джейн, повалилась меня на постель. Просто сильно толкнув обеими руками пьяного. И я упал поперек своей расстеленной кровати, раскинувшись на ней и подвластный моей красавице и любовнице по имени Джейн Морган.
Джейн, сдирая буквально с диким остервенением с меня мои русского моряка летние брюки. А, затем и плавки. Бросая их тоже, как и свой халат на пол моей жилой ночной каюты.
- Я оскорбил тебя, любовь моя! - я пролепетал нежно и тихо ей - Я, поверь, не хотел. Так вышло. Я…
- Я сказала тебе, молчи - произнесла моя Джейн уже тише - Я простила тебя уже. И замолчи, прошу тебя. Ни произноси больше, ни слова - Джейн повторила мне, и я замолчал, смотря на такую убийственную, стоящую передо мной и моей постелью ночную красоту.
Я видел обнаженной Джейн, но сейчас это было нечто. И в полный рост.
Моя брюнеточка и мулаточка Джейн Морган стояла перед моей кроватью, и я в полумраке своей каюты любовался ее загорелым и отсвечивающимся от загара бронзой женским гибким красивым нагим телом. Бедрами и ляжками. Волосатым лобком , округлые и полненькие широкой женской задницы ягодицы, с животом с красивым круглым пупком. Гибкой узкой, как у русалки или танцовщицы востока талией. Девичьей полненькой с торчащими черными сосками грудью. Все это в ровном солнечном идеальном плотном загаре. На фоне идущего из иллюминатора света. Почти черное и такое красивое. Точно Богиня пришедшая ко мне из самого океана. нимфа Посейдона зашедшая как бы случайно в мое ночное стоящее на волнах плавучее парусное жилище.
Я протянул к Джейн свои мужские поднятые вверх руки, готовый принять ее к себе.
- Люби меня, любимый - страстно произнесла, тяжело задышав, она мне и опустилась сверху, опиревшись о постель расставленными по сторонам, голыми руками. Свесив надо мной свою с торчащими возбужденными сосками женскую грудь.
- Люби, как не любил еще никогда, Володя – произнесла, помню, нежно и ласково она мне.
Я буквально и дико, схватил ее за гибкую узкую женскую нагую спину своими обоими сильными русского моряка руками. Молча, прилип к ее полным сладким женским страждущим любви губам, своими губами. Потом к ее трепыхающейся в жарком дыхании нежной полненькой загорелой до черноты груди. Кусая за торчащие черные соски. Потом снова, целуя мою любовницу Джейн Морган, в аленькие приоткрытые чуть-чуть полненькие губы.
- Я - произнес, снова, еле оторвавшись от ее взаимного цепкого поцелуя.
Опрокинул ее на кровать и подмял под себя, забравшись сверху, как она любила всегда.
Джейн тут же, обхватила меня за мужской торс своими полными красивыми загоревшими до черноты ножками, сжав его с боков своими ляжками и голенями, скрестив их маленькими своими ступнями с миленькими пальчиками на моей мускулистой спине, в некий замок.
- Я сказала, молчи! - громко приказала повелительным тоном Джейн мне.
Намечался в этот раз жесткий секс. Словно она, моя Джейн пришла таким образом отомстить мне за свою недавнюю обиду.
Схватив цепко в мертвой хватке цепкими своими утонченными девичьими пальчиками обеих рук меня руками за мою голову. За мои русые растрепанные волосы. Затем, обхватив ее, прижала мое лицо к своей пышной упругой и полной груди. К своим торчащим, возбужденным черным груди соскам. Выгибаясь подо мной, как дикая хищная кошка всем голым своим загорелым телом.
- Я не желаю слышать сегодня никаких слов - произнесла она негромко мне - Просто люби меня, любимый! – произнесла она любовно и страстно, и задышала громко всей своей загорелой до черноты женской полненькой грудью.
Сейчас я повиновался ей во всем и как Джейн сама хотела. А она перевернула меня правый набок и, отбросив мне на живот согнутую в колене левую девичью ногу, прижалась своим волосатым лобком, и влажной в смазке наполненной страстью безумной любви раскрытой половыми губами промежностью к моему вверх уже торчащему возбужденному детородному оголившемуся от верхней плоти затвердевшему как стальной стержень члену.
Она вновь, сползла на постель с меня своим обнаженным красивым пышущим любовным жаром телом, и опрокинулась на спину, позволяя мне вновь забраться сверху на нее.
Джейн раскинула вширь свои полные в ляжках и бедрах, почти черные от загара девичьи ноги. И мой торчащий как стальной стержень возбужденный член, вновь проник в нее. В ее женское раскрытое перед ним в течке влагалище, очерченное по контуру темной полоской как тропический раскрывшийся листьями цветок.
Джейн была не такая как раньше, как всегда. Сейчас, была какая-то, совсем другая. Какая-то бешеная и неуправляемая. Даже в сексе. Что-то, случилось сегодня с ними обоими. И с Дэниелом и с Джейн. Что-то, вообще со всеми нами, похожее на обреченность или отчаяние. Отчаяние от того, что скоро нам предстоит увидеть или пережить. Отчаяние от нашей размолвки. После того, как я вышел из главной каюты «Арабеллы», кляня себя в той несдержанности и срыву, ругая себя за то, что обругал свою в запале нервов мою ненаглядную и любимую Джейн, мы разминулись с ней и разошлись по своим каютам. Я услышал, как она стала успокаивать Дэниела, пока тот не успокоился и не уснул и вот…
Джейн дико и надсадно застонала. Громко, как безумная. Заползала из стороны в сторону, подомной. Под моим голым мужским лежащим на ней телом. Выгибаясь на постели вверх своим голым загорелым животиком. Прижимая его к моему голому животу, задрав вверх волосатый свой лобок. Раскрытой промежностью, сама насаживаясь до предела на мой детородный торчащий член.
Она закатила карие и практически черные как ночь свои латиноамериканки южанки глаза под веки, жарко дыша в мое над ней повисшее мокрое в потной горячей испарине лицо. Так же, как тогда в той рыбацкой в кокосовых листьях хижине. Джейн, как и тогда, схватила меня за растрепанные волосы, своими руками и вдавила лицом в свою полную трепещущую любовью и трепыхающуюся по сторонам торчащими возбужденными затвердевшими сосками женскую полненькую и мокрую от пота грудь, разгоряченную в страстной и безудержной любовной близости.
Что с ней сейчас происходило, я понятия не имел. Но в этот и такой момент лучше ни о чем не думать.
Мои мысли все перепутались. Я думал черти, о чем от дикого неостановимого безудержного сексуального безумия, спутавшего все мое сознание. В голове стоял белесый снова любовный туман и дурман. Сперма давила на мозги. И я думал лишь о том, как бы раньше времени не кончить. Будучи изрядно пьяным и неконтролируемым.
Наша любовь, это какое-то, тихое безумное помешательство. Мы как чокнутые любили, тогда друг друга. Безотчетно и не думая ни о чем, кроме, как только о взаимной близости и любви. Я в бешеном диком и неуправляемом дурмане навалившейся очередной любовной оргии с силой всаживал свой торчащий член, в чрево раскрывшейся для меня, снова этой ночью девичьей промеж Джейн раскинутых в стороны загорелых полненьких ног промежности, закатив свои помутненные в помутненном рассудке пьяные от виски и пива глаза.
Иногда у меня были всплески прояснения и просветленного сознания. И я думал о Дэниеле, что сейчас у себя там в своей каюте спал. Если же нет то, что он делал, пока Джейн была со мной и занималась любовью.
Потом, снова уходил в сексуальное умопомешательство. И стонал на всю каюту как безумный от несравненного удовольствия, которым одаривала меня сейчас в очередной раз любимая моя подруга и любовница Джейн.
На океане стояла темная и тихая ночь. Лишь, было слышно шум волн, в раскрытый оконный иллюминатор верхней палубной надстройки, бьющихся о борт «Арабеллы». Светила желтая в иллюминатор нам луна и горели ярко на черном покрывале ночного неба мигая звезды.
- Что с тобой! Ты пугаешь меня, любимая! - произнес сквозь стон я, на какое-то время опять прейдя в себя и продолжая своим торчащим твердым детородным раздутым от перевозбуждения членом, стирая его в мозоли, бороздить в скользкой смазке стенки женского влагалища. Целуя в засос свою безутешную в неистовой и безудержной любви неукротимую до бешенства Джейн.
- Я же сказала, молчи, и люби меня! - Джейн, произнесла, стеная громко, остервенело и жестоко. И тут же вцепилась зубами в мою грудь, кусая, как бешеная сучка ее в неописуемом своем наслаждении, как словно в последний раз.
Я схватил ее за распущенные черные, растрепанные по белым подушкам на моей кровати густые локонами, свивающиеся колечками и мокрые от пота волосы. Оторвав ее голову от своей до крови искусанной мужской груди, и придавил к подушкам. Затем сам, впился губами в ее оскаленный зубами в неистовом любовном экстазе рот. Целуя алые девичьи полненькие губки.
Я позабыл этой ночью все условности и любую осторожность. Как бешеный, теперь я буквально, терзал своей любовью ее на своей постели, кончая многократно, как и она.
Не было места на теле моей любимой Джейн, которое я бы, не искусал и не исцеловал этой ночью.
Наша общая любовная и брачная в моей каюте постель бешено скрипела и стучала о корабельную стену. Этот стук раздавался по всей правой стороне белоснежного борта, спящей на тихих и спокойных волнах круизной одномачтовой красивой, как моя Джейн яхте. С бортовым названием «Arabella». Стоящей в каменной большой тихой бухте большого ночного острова. На цепях и на двух якорях. Стоны и громкие сладострастные в жарком дыхание звуки летели через открытый в океан иллюминатор моей каюты.
Что творилось с нами сейчас?! Что это было?! Я понятия не имел, как моя латиноамериканка с именем Джейн
