куда-нибудь подальше. А сейчас особенно, потому что я конченный, но ненароком могу своими сомнениями потревожить кого-то, нарушить чей-то покой.
Да Бог с ними…
Что они мне?
Что я им?
Что я сейчас хочу?
Не знаю.
У меня нет желаний. А может, есть? Кто их выполнит? Я не могу, потому что прикован к кровати, а рядом никого нет.
Вроде бы только отвлёкся, да не тут-то было! Опять полезли эти не прошеные гости о приближении…. Не хочется даже мысленно произносить это слово. Пугает. Чего скры-вать? Ещё как пугает…. Какой смысл мне хитрить перед самим собой? Никакого, но с другой стороны, так приятно себя обмануть, решить, что ничего не происходит…. Мол, так прекрасна жизнь и всё ещё впереди.
Я как-то на работе задал сослуживцам вопрос, а что нас ждёт впереди. Вразумитель-ного ответа я не получил.
Конечно, миллионы людей, уже не одно тысячелетие уходят с этой земли, не осуще-ствив ни одного своего желания.
Тогда зачем говорить о последнем желании?
У меня хоть что-то было. Пусть кому-то это казалось незначительным, но думал по-другому.
Опасная тема. Сейчас буду думать о ней. Хотелось бы знать: а она знает об этом? Если пронюхала, тогда понятно, чего не появляется. Она баба с умом. Найдет себе «бойфрен-да», если уже не нашла.
Какой от меня-то толк?
Ни кожи, ни рожи...
Как сжалось сердце!
Жалко себя.
Лежу весь несчастный, никому не нужный...
Вот!
И глаза уже наполнились слезами.
Как мы любим себя жалеть!
Я Её не осуждаю. Бог с ней. Ведь неизвестно, чтобы я стал делать, будь на её месте.
Ну, уйду.
Ну, никогда не будет меня.
Но почему хочется, чтобы хоть кто-нибудь обо мне помнил?
Зачем это, ведь я-то буду там - откуда никто, никогда не возвращался.
А может быть там так хорошо, что поэтому никто и не возвращается?
2
Помню, был со мной такой случай. Раньше я бы, может быть, о нём и не вспомнил, но сейчас, по-моему, самое время.
Дело было летом.
Я сидел в парке и ждал приятеля. Не припомню, для чего мы встречались, да это и не важно. Значит, сижу я, а около старичок пристроился.
Этакий мухоморчик!
И всё у него было как нескладно: маленького росточка, пиджак явно с чужого плеча. Висит на нём, как на вешалке. И хотя была жара, он был в ботинках, престранного вида! И в шляпе, какие носили, наверно, в 30-гг. прошлого столетия.
Сидит, весело улыбается и на меня посматривает.
- Ты чего, дед, знакомого увидел?
- Да, мы все знакомцы! – Весело сказал Старик.
- Я тебя не знаю….
- Нет, знаешь, просто не помнишь.
- Я могу описать всех своих знакомых и в придачу их знакомых. Если я увидел челове-ка, то, как в фото: раз – получите изображение!
- Это ты, милок, говоришь об этой жизни…
- Что?!
- А то. Я тебе говорю, что ты говоришь о том, что видишь глазами, а есть и другое из-мерение. Нужно особое умение, чтобы увидеть его.
От таких слов я, просто, обалдел! Вот это загнул, Старый!
- Ну, дед, это ты прихватил!
- А чего прихватывать, когда прихватывать нечего! Говорю тебе, ничего не исчезает.
- Ну, ладно, вот мы с тобой сидели минут десять назад на этой лавочке, правильно?
-Да.
- И сейчас сидим и говорим, а то, что было - осталось где-то там позади, - я махнул ру-кой, чтобы подтвердить свои слова.
- Ну?
- Чё, ты нукаешь? – Не знаю, как это у меня вырвалось.
- Ну??
- Значит ушло. Исчезло, а ты мне говоришь, что ничего не исчезает. А куда оно делось? Исчезло! Значит исчезает!
- Это как на то посмотреть! – Я невольно посмотрел в его глаза, и мне стало чуточку не по себе. Они, вроде бы были такими, как я их увидел первый раз, но с другой стороны - в них что-то таилось такое, что даже сейчас вразумительно ничего сказать не могу.
- Этого не передашь словами!
И тут же поймал себя на мысли, что Старик прав, не всё можно передать. Я спросил:
- А где же мы с тобой встречались?
- Там! - Сказал Старик и неопределённо махнул рукой и весело рассмеялся.
- А, всё понятно! - Радостно подхватил я – «там»! - И я так же махнул рукой, как это только что сделал Старичок.
- Это хорошо, что ты понял…. Вот значит, если всё вечно длится и всё повторяется, то значит мы все знакомцы, потому что каждый из нас где-то и когда-то встречал друг друга и знакомился …. Просто чуть-чуть призабыл.
-Так, если я правильно тебя понял, нужно только вспомнить? И всё?
- Именно так! – Радостно воскликнул Старик.
- Но вот я не могу тебя вспомнить….,- сказал я с иронией.
- Это не беда!
Придёт время, вспомнишь!
3
Как это было давно. И мне очень хочется поверить в слова Старика, мне хочется об-рести веру.
Вот чего мне не хватало на протяжении этой нелепой и так быстро заканчивающейся жизни – веры.
Веру мне заменяли желания.
Боже мой! Сколько их возникало, и большинство из них никогда не исполнилось. А как хотелось! Верилось, что если исполнятся все мои желания, то я стану счастливым, но это не так... Ведь иногда случалось, что моё хотение исполнялось, но оно не делало меня счастливым, может первые минуты, но потом наступало разочарование...
Хорошо было достигать, но достигнутое - неинтересно. Но я ждал, ждал, а чего - не ведал сам. Вся эта жизнь - это непрестанное ожидание, что вот-вот и наступит...
Что наступит?
Этого никто не знает, просто все по привычке, ожидают этого наступления, будто в нём есть какое-то искупление от всех бед, неприятностей, какое-то светлое и чистое эльдорадо...
Вот придёт счастье…
Но это уже неземное, потому что на земле счастливы только те, кого не мучает со-весть.
Вот придёт любовь…
В жизни настоящая любовь - это трагедия.
Я понимаю, что это бессмысленно, но я жду Её…
Жду.
Наперекор всему.
Всё жду, жду, что вот-вот наступит время и всё исполнится, и тогда я расправлю плечи и начну жить.
Не дождался жар-птицы!
Телега жизни медленно и лениво катилась по просёлочной дороге жизни и однообраз-ный, скучный пейзаж, сопровождал это движение.
Движения нет.
Я лежу на кровати и мой горизонт ограничен рамками окна, и мне порой кажется, что это кино, а я зритель, сам себя наблюдаю в этой такой скучной жизни.
Пройденные годы - это жизнь взаймы.
Пройденные годы - это песчинки, которые жду порыва ветра, что бы разлететься в не-ведомо куда!
Жизнь – это наказание за то, что мы совершили в другом месте. Что-то такое, чего мы уже не помним; сменили нашу душу, а, сейчас распавшись на миллиарды отдельных пес-чинок, унеслись в это леденящее пространство, распластавшееся надо всеми, кто имеет один приговор - Уход.
4
Закрыл глаза.
Стараюсь ни о чём не думать.
В голове обрывки мыслей, которые обрывками кружатся в моей душе.
Я только ощущаю, ка неведомая сила сковала мои мышцы, а мне осталось только наблюдать за этим.
Хотелось жизни.
Настоящей!
Но её и не было.
Никогда ничего не получалось довести до конца. Начинал, радовался, чувствовал силы, а при первой неудаче - бросался в кусты, там отсиживался, потом оправдывал себя, что это не для меня, не моё, что там, где-то впереди, будет что-то большое и настоящее.
Вот и дождался!
Большого и настоящего...
Вот оно бредет ко мне, в образе Красавицы С Косой.
Да чёрт с ней!
Уж лучше в эту черную дыру, чем это движение неизвестно зачем и неизвестно куда. Спроси на улице прохожего: зачем ты живёшь? Начнет молоть про долг перед человече-ством.
А что оно такое , это «человечество»? Отдельные прохвосты, которые профессиональ-но вещают от имени всех, но вот беда, на отдельного человека у них, как правило, не хва-тает времени.
Это для них – тля, людишки, мусор...
Да-да!
Я и тысячи вот таких, прикованных... Хотя, они пекутся о нас, а уж если берутся за это дело, то пусть со мной кто-нибудь из них, уже отживший свой век поменяется, а?
Не слабо?
Дудки!
Они меня лучше в желтый дом определят, чем пойдут на такое.
Вот мне один мужик рассказывал про одного защитника прав. К этому правдоборцу пришла женщина, у которой что-то с дочерью произошло…. И она стала этому пню рас-сказывать, а он заснул! Что ему судьба этой женщины! Ему надо дела поважнее решать: себя и своих близких обеспечить….
А кому интересна судьба несчастной женщины?
А кому интересна моя судьба?!
Никому мы не нужны….
Мы порой себе-то не нужны, а что там говорить о других?
Ой!
Как плохо стало!
Прямо всё обратилось в тошноту.
Всё!
Я уже ни в силах даже желать. Прямо отрава какая-то разлилась во мне. Всё горько, противно. Нет ни надежды, ни радости - ничего, только нелепое ожидание конца, что вот-вот свершится то, чего я боюсь, но к чему, помимо моей воли, устремляюсь...
Как щепку подхватывает поток, так и меня схватила могучая сила и понесла!
Всё мимо воли!
Всё!
Что сделалось так, как мне хотелось?
Ничего.
Проскальзывало мимо пальцев - и только. Естественно, что я не особенно лез из кожи - не получается, ну, и чёрт с ним! Хочется, чтобы кто-то пришёл, сел рядом и поговорил, как это в детстве делала мать, но вся беда в том, что я уже не ребенок.
Только в детстве и было хорошо. Вот мысли начинают сворачивать, и я опять ничего не могу с этим поделать! Раз – и я думаю о ней! Наверно хочется, чтобы пришла она, но даже себе не могу в этом признаться. А ведь жду, хотя не знаю зачем.
У неё есть надежда, а у меня уже ничего нет, кроме обрывков воспоминаний, не даю-щих утешения. Это потому, что у меня никогда не было такого, ради чего не страшно бы-ло бы и умереть.
Смотрю в окно.
Солнце, тепло...
Как хорошо бы выйти и идти, встречаться со знакомыми, говорить, и чтобы так было всегда, чтобы нелепая случайность не оборвала этого, чтобы всё было как в сказке, где всё сбывается и всегда легко на сердце.
5
Ну вот! Опять мой неугомонный однопалатник разговорился.
- Ну что вы ко мне пристали? Разве не видите, что я занят. - Зря я так, но ничего не мо-гу с собой поделать.
- Ага, еще и грублю. Ну, что вы привязались. Возраст, возраст..., - а ведь, действитель-но, я еще молод, точнее таковым и останусь...
- Что? Ваши годы..., - мне не хватает воздуху, - да отстаньте же вы, наконец!
Я никогда не доживу до ваших лет!
Что-то попало в глаза, как будто песок бросили.
Чего он уставился.
Вскочил, помчался к двери.
Наверно жаловаться.
Бог, ты мой!
Плачу...
Зря обидел старика...
Жалко сейчас всех, а ведь он мне ничего плохого не сделал, но не могу по-другому...
Как глупо всё получается.
Ну, вот и сестра пришла.
Какая-то пелена, чьи-то всхлипывания.
А если…
Нет!
Нет!
Не хочу!
За что?
Что я сделал такого?
Ведь я молодой!
Как хочется жить...
Чем я хуже других?
Успокаивает.
Не пойму, о чем речь?
Может, не слышу?
В ушах загудело.
Рыдания...
Господи! Так это же я рыдаю! Не могу остановиться, сотрясается все тело. Как горько! Тоскливо... Прямо все разрушается, вот сейчас, здесь рушится мироздание и никто и ни-когда его не восстановит, потому что оно вместе со мной исчезнет в бездне - это един-ственное, неповторимое. В этой бездонной пропасти разлетится всё по закоулкам беско-нечности и некому будет собрать то, что здесь на земле представляло моё «Я».
Меня уже никогда не будет...
Боже!
Какие горячие руки. Какое дикое желание...
Они такие добрые, что хочется их целовать...
Куда-то все начинает уноситься...
Началось?
Может быть...
Открыл глаза...
Потолок. Белый.
Очень бы хотелось, чтобы в конце повести, герой выздоровел и фраза врача оказалась бы инородной, по отношению к больному.!!!