комнате, работал слесарем, занимал три рубля у Жени Костюка до получки — не до женитьбы.
К тому же я успел забыть своих деревенских северных подружек и увлекался городскими южными красотками.
Все трое, с кем я жил, были постарше меня и большие оригиналы по женской части.
Невинные забавы уборщицы Глафиры
Грукало крутил роман с замужней уборщицей, несравненной Глафирой: она приходила убирать нашу комнату и заваливалась к нему в койку, пока он спал после ночной смены. Она была весьма любвеобильна и имела любовников и в других комнатах. Он не ходил на танцы, так как девушки отказывались с ним танцевать: у него сразу вставал, едва он прижимался в танце к партнёрше. Я завидовал Грукало и, когда мы с Глашей оказались вдвоём в комнате и она играла передо мной попою и титьками, пригласил в свою койку.
Она отказалась: «Нам запрещено иметь двух любовников в одной комнате, это уже будет разврат; вот ежели сосед твой съедет — не помню, как его зовут, — тогда...»
«Запрещён не только второй любовник в одной комнате, — продолжала она, — но и второй раз в одной комнате — уволят. Тот, кто вроде спит на соседней койке, конечно, страдает и вздыхает, но терпит, пока сосед топчет меня так, что казённая кровать ходит ходуном, вот-вот развалится, пружины яростно скрипят и я в улёте. Терпит потому, что соблюдает правило: когда он приведёт девушку или мою коллегу с нижнего этажа, то сосед будет терпеть.
Я сюда и на работу устроилась ради этого скрипа, дома-то, когда с мужем, кровать не скрипнет и не дрогнет — очень прочная, а это скучно; но лишнего мне не надо, вакансий сейчас у меня нет, сама выбираю партнёра, в некоторых комнатах и вовсе никому не даю.
Изредка случались сбои в отлаженной системе: это, когда не я заваливалась с большой охотою в койку к правильному партнёру, а кто-то без спроса хватал меня за бёдра и с большой охотою затаскивал к себе в койку. Я для порядка молча отбрыкивалась, а в конце отвешивала ему оплеуху, и оба расставались довольные. Испытать такое нежное псевдонасилие очень приятно для разнообразия.
Или вот, убираюсь в одной комнате, другой, третьей, а в комнатах никого, постоянных партнёров нет, а мне уже хочется мужчину, предвкушение сладострастия.
В следующей комнате новичок, дремлет на кровати.
Когда в комнате двое: аппетитная молодка в рабочем халате на одну пуговку, без лифчика и трусов, груди и ляжки сверка ют и молодой рабочий при обоюдном желании всё происходит быстро. Работаю шваброй у его кровати, дразню своим телом. С желанием парень не справился, вскочил, схватил меня за бёдра, швырнул поперёк кровати, предчувствие меня не обмануло, успела увидеть, что у него уже торчал на меня хуина достойного размера, ну не с оглоблю, конечно, но всё же. Единственная пуговка отлетела, халат распахнулся, я вся на виду, успеваю ловко забросить ему на плечи ножки и казённая кровать затряслась от яростной страсти. Потом объясняю ему, что любовницей ему быть не могу, даже не дам повторить, но могу познакомить с подружкой, у неё такое же тело, как у меня, и очень страстная
***
Вот письмецо счастливчика, который в первое же утро в новом городе поимел несравненную Глафиру.
«Как я устроился в новом городе? Не поверишь, в первое же утро с помощью Божией уёп молодую уборщицу Глафиру. Работает шваброй, но больше играет попой, рядом с койкой. У меня встал, нет мочи. А от неё какие-то волны-флюиды, чувствую тоже хочет.
Вскочил, сгрёб, швырнул поперёк кровати, халат у неё распахнулся: ни лифчика, ни трусов. Какие ляжки, какие буфера! Мой член бушует от нетерпения. Но вдруг оттолкнёт или закричит. Наоборот, сама ловко забросила ноги мне на плечи, сама насадила пизду мне на фуй и заработала тазом. Такого у меня ещё не было. Кровать затряслась. Шепчу: «простите, кто кого епёт?» Молчит. Говорят, замужняя, очень порядочная, для многих недотрога, другие говорят, у неё в каждой комнате любовник.
Познакомила с подружкой. Копия, в первую же встречу заявила: я денег не беру, главное, чтоб сделал мне приятно, что пока редко случается."
***
Иногда ради женского любопытства совращаю новенького жильца, особенно ещё не познавшего женщину, это несравненное удовольствие.: расстёгиваю нижние и верхние пуговки халата и начинаю работать шваброй под его кроватью, на которой он лежит, и наклоняюсь над кроватью, касаюсь титьками его гу. И как-то само собой оказывается, что мы уже лежим вместе., шутливо боремся, я шепчу положенное:
— Нет-нет, не надо, не сейчас, не сегодня, давай сделаем это завтра. Не можешь подождать, у тебя встал, очень меня хочешь? Тогда хотя бы закрой дверь на ключ, видишь, у меня кольцо... Но ты мой единственный и неповторимый и я у тебя буду первая, а это- память на всю жизнь....
И про себя: «Как я люблю прелюдию соития, когда наши интимные места только-только несмело слегка соприкасаются и высекают молнии страсти и вожделения».
Это неправильно, когда партнёр пытается поцеловать моё интимное место между ног, — его губы должны целовать только мои губы. А интимные места пусть «целуются» между собой, даже если у него не встал. Я позволяю начинать даже с не вставшим, почувствует мой интим — и всегда встаёт.
Но он уже лежит на мне, ноги мои раздвинуты, и мы оба уже без трусов... Да и были ли в трусах...
Хорошо, когда я одна на целый этаж в мужском общежитии...у меня мужской гарем. В рабочем общежитии с этим всё просто, не то, что в итээровском.
Как-то раз мне захотелось принудить к интиму юного, лет семнадцати, пэтэушника. Отложила швабру, расстегнула халат, залезла к нему под одеяло на койку, где он лежал, но посматривал на уборщицу горящим взглядом.
Легла титьками на его грудь, а промежностью — на его мужские причиндалы; почувствовав, что у него встал, повернулась на спину — и он оказался на мне. Закончили бурный, для него оказалось первый, интим, вырвалась из его объятий и взялась за швабру.
Закончила уборку, ухожу, а он:
— Давай ещё...
— Нет, говорю, забудь, больше не будет ни сейчас, ни потом. Будешь настаивать — огрею шваброй…
Эти итээровцы (инженерно-технические работники) слабаки и привереды: то у него не встал, то сначала хочет почитать стихи Есенина, то послушать сонаты Бетховена и песни Грига. Тьфу... Ох уж эти мне поэты: «многим ты садилась на колени...» Что я, дура? Никому не садилась и не собираюсь».
На картине:уборщица Глафира давала многим на этаже мужского рабочего общежития,но мне отказала,хоть и просил...
…Но я съехал раньше — на учёбу в Москву, так и не потоптав таганрогскую уборщицу Глафиру, и больше никогда не бывал в Таганроге. Она, негодница, как-то подразнила меня: закончив уборку, расстегнула халат, показала прекрасные груди без лифчика и пышные ляжки без трусов, быстро повернулась и вышла из комнаты. Вернулась уже застёгнутая, взяла швабру и исчезла насовсем и навсегда, оставив меня дрожать и плакать в подушку. Глаша, только я тебя здесь любил до слёз, но ты всем желающим дала, кроме меня…
А ведь сказано давно: чем меньше женщину мы любим, тем легче нам она даёт...
«Когда и где, в какой пустыне, безумец, ты забудешь их»... Её ляжки... о-о-о, её титьки… а-а-а, её насмешливый взгляд... у-у-у…
***
Штульман пользовался услугами цеховых работниц: в дневную и ночную смены, в обеденный перерыв он на десерт уединялся с дамой в закуток в цехе или за цехом, в зарослях жердел. После вечерней смены провожал замужнюю матрону до её дома, и она выносила одеяло в палисадник… Они занимались любовью под окнами, а дома ждал её нетерпеливый муж.
***
Орлов Жора отличался крайней скороспелостью и нетерпеливостью: ежели он оказывался в смешанной компании — а таковые собирались постоянно по самым разным поводам, — то пока остальные переглядывались и знакомились, он уже через минуту уединялся с незнакомкой и залезал на неё к взаимному удовольствию, чтоб потом больше никогда не встретиться: его дело не рожать, сунул, вынул и бежать.
Подружка потом допытывалась:
— Эльвира, ты чего с незнакомцем спряталась в закуток за занавеску, нежели…?
— А ты как думаешь?
— Ой, на твоём месте могла бы быть я, он ведь сначала на меня смотрел понятным взглядам, но я отвела глаза, трушу сразу, без знакомства, а второго раза и не бывает, ну так как у вас?
— Ну как, он сразу достал, показал свой, ох, Липочка, и здоровый у него, а у меня узкая, тесная, но всё обошлось, поместился…а я сняла трусы, раздвинула ноги, показала свою, похлопала по ляжкам: давай живее, не мешкай, гости нас могут хватиться, начнут искать, к счастью, никто не искал.
— А ты-то, как, готова, не пора ли быть посмелее…
— Ну я право не знаю…
— Не знает она, хватит ломаться, не целка ведь. Ну-ка, марш в закуток, а я его к тебе подошлю, раз он на тебя смотрел…
Некоторые любительницы по-быстрому, не знакомясь, забеременели и ходили с жалобой по инстанциям-комитетам, но Жора оказался не член комсомола, не член партии и даже не член профсоюза…
Направляясь в гости, Жора следовал своему правилу: начинать надо с хозяйки дома и, пока та принимала у него в прихожей шляпу и пальто, успевал невзначай потыкать ей в ляжки стояком.
Иная делала вид, что ничего не заметила.
Другая грозила пальчиком: не шали, со мной не выйдет, муж дома, да и не практикую я уже мимолётный блуд, а вот среди приглашённых есть незамужние молодухи, найдётся та, которая практикует…
Третья шептала: намёк поняла, задержись, когда гости разойдутся, тогда может быть...
Он задерживался и жарил любвеобильную хозяйку до утра.
Иногда слабая на передок сразу хватала его за стояк и увлекала в ванную, где наклонялась и обнажала попу, затем довольная, растрёпанная, в помятом платье, выходила к гостям. И уже за столом вдруг поднимала Жору властным взглядом и приглашала в ванную... После этого Жора прихватывал шляпу и пальто и уходил, не попрощавшись...
***
Я первый на селе приобрёл через посылторг ламповый радиоприёмник. Сижу слушаю, заваливается сельская красотка, мать троих детей:
— Можно послушать радио?
— Отчего ж, садись, слушай.
— Я хочу лёжа.
Зачем-то расстёгивает верхние пуговки платья, вываливаются пышные полные груди, словно не рожала, лифчика нет. Заваливается на кровать, задирает подол до пупа, раздвигает ноги и белые ляжки, и трусы надеть забыла, видна рыжая шёрстка на пизде. Глаза закрыла, грудь вздымается, шлёпает себя по ляжкам...
Это теперь-то я знаю, что это означало, а тогда я никак не отреагировал. Точнее, отреагировал, но не как мужчина, а как глупый подросток — сплоховал, взглянул мельком: в таком виде она собирается слушать? У меня не только не встал, но я ничего и не захотел, продолжал слушать радио. Ушла обиженная...
Возможно, надо мной по отношению к ней довлел синдром Мадонны, а вот над моими сверстниками Славкой Тихомировым и Толиком Калёновым не довлел, оба не сплоховали, и оба потом мне похвастались:
— Я Светлану Ивановну поебал, ох и ебучая, скажу я тебе! Какие титьки, какая жопа, какая пизда, всё заебись, я её три раза — в рыжую густую шерсть, она ещё хочет, а я уже не могу. И всё в ней было прекрасно: «и лицо, и одежда, и душа, и мысли...»
Должен ли быть прекрасен главный женский орган? Несомненно, особливо внутри, но и снаружи тоже. Орган Светланы Ивановны был на высоте. Мужчинам нравится лохматость, кучерявость п…, чтобы их орган пробирался туда,
Реклама Праздники 20 Октября 2024Работников пищевой промышленностиРаботников дорожного хозяйстваДень военного связиста 30 Октября 2024День моряков-надводников 22 Октября 2024Праздник Белых Журавлей 1 Января 2025Новый год 7 Января 2025Рождество Христово Все праздники |
Удивило вот это:
"стянул кружевные трусики"
Какие кружева на белье в те времена, да еще и в деревне? Что у доярок, что у монашек такого не было до поздних советских времен...