Грации и грешники

которого они ждали целый год, опасаясь признаться самим себе, что хотят совершить это греховное дело. И это миг, когда он вошёл наконец туда, представляется ему важнее всяких диссертаций и всего; ради этого мига и живут мужики (природа очень коварна: она разместила внутри женщины такую сладостную ловушку, что, когда головка члена гладит стенки ловушки, мужчина испытывает наслаждение на порядок выше всех других наслаждений).
Рассудок: «Женщина, что же ты делаешь? Что делаешь?! Не стыдно?»
Страсть: «Что делаю? Ебусь с мужчиной! Тебе этого не понять. Да помолчи уж, не мешай!»
И вот уже зять ебёт тёщу с превеликим удовольствием, и оба молчат, а только наслаждаются запретным совокуплением.
— Наступает кульминация, и она «торопит миг последних содроганий» и орёт от сладострастия, и манда у неё чем-то отличается от жениной, ну, более вкусная, что ли. Женина своя, за год приелась, а эта чужая, хочется ещё и ещё, так бы и не вынимал. Да ещё она стала головку члена там «целовать», чего жена не делала или не умела, так что ебать тёщу как любовницу оказалось приятнее, чем аспирантку или студентку.
— А я любуюсь на перемены его лица, на нём торжество и ликование: добился такой роскошной женщины. И меня посещают бесстыжие мысли: права ли я, что ни разу не откликнулась на жадные взгляды юношей, которые раздевали меня глазами и у них капало с конца?
Как сказал классик: «Я смотрю ей в зад — зад её богат, я смотрю вперёд — дрожь меня берёт». А он любуется милыми изменениями её лица: блаженство, умиротворение, радость, счастье, рот приоткрыт, дыхание прерывисто; ещё чуть поднажмёт — и она закричит от удовольствия. Вот она — награда, не какая-то студентка, аспирантка, у которых иногда (которые «слабы на передок») удавалось заполучить младой и страстный поцелуй, а жена генерала.
***
Теперь, если ему не понравится, он успокоится, и они сделают вид, что ничего не было. А если понравится, тогда её ждёт доля селянки Агриппины, но с поправкой: этот не такой ненасытный, да и есть у него отдушина для этого — аспирантка на кафедре, с ней даже не служебный роман, а приятельский интим, легко откликается на просьбу в любом месте, в любое время; поэтому тёще придётся ублажать зятя редко, когда останутся вдвоём, а значит, возможно, ни разу. Первого раза год ждали, скоро тесть купит квартиру дочке, тогда точно ни разу, хотя загадывать так далеко нельзя. Впрочем, если обоим очень захочется, момент случится.
Это потом, а сейчас оба разошлись по своим комнатам, он пишет свою диссертацию. Но что-то плохо пишется: с первого раза не распробовал, пойду просить ещё. Дверь к ней приоткрыта, входит без стука. Она сидит в кресле в том же халатике типа «заебись», ноги сжаты, и болтает с подругой по телефону. Заслышав бесшумные босые шаги, медленно расстёгивает халатик и раздвигает ляжки, обнажая лобок и лохмушку. Он опускается на колени и вонзает в неё свой член без слов, она продолжает болтать по телефону.
Потом уж:
— Ох, растлил ты меня, зятёк; меня, доктора наук, студенты не раз домогались, ни разу никому не дала, а сколько было возможностей. Но на сегодня я твоя, до прихода твоей жены бери меня столько раз, сколько захочешь, но будем считать это за один первый раз, он же последний. Мой муж очень консервативен, признаёт только одну позу. А ты сходу отъебал меня в двух новых позициях: поперёк кровати и в кресле, — никогда не думала, что так можно, это меня потрясло. Если сможешь ещё раз, хочу в ванной под душем.
Он:
— Ольга Михайловна, уважаемая, приглашаю вас в мужской душ.
— Отнюдь, — сказала она, сбрасывая злосчастный (или счастливый?) халат. «Скорее туда, в ванную, скорее под душ. Как он там меня будет: стоя или сзади? Просила мужа сзади — отказался, глупости, говорит. Да у него, пожалуй, коротковат для этого, а вот у Пети в самый раз».
Правда ли как в похабной песенке, которую слышала ещё студенткой в МГИМО:
Девки дедушку спросили:
— Как ты делаешь внучат?
— Через жопу, на коленках,
Только яйца стучат!
Теперь она ходит по квартире застёгнутая на все пуговицы и ни разу не надела тот халатик. Теперь разве что на даче у него есть шанс, когда будут отдыхать вчетвером и он заманит её в заросли высокой крапивы:
— Пойдём, ёжика тебе покажу. Да не бойся ты, тоже мне доктор наук, этот сорт крапивы не обжигает.
— Гляди-ка, какой предусмотрительный, местечко притоптал и одеяло положил. Небось кого-то уже тут имел, девок приводил? Нет? Только жена знает это укромное местечко? Ну давай, не тяни, вводи меня во грех, пока муж мой на рыбалке, а жена твоя ушла в магазин. Понимаю, зачем позвал, да и я не прочь, чтоб меня обманули на природе, прямо в крапиве. Или я уж тебе не мила? Ну, старлей, ты не промах, генеральшу отъе…ал второй раз за погода, а ведь клялась я, что больше тебе не дам, не буду испытывать судьбу. Теперь не могу зарекаться от третьего и четвёртого раза; чем реже муж обо мне вспоминает, тем чаще думаю о тебе, запретный плод слаще, — приговаривала она, застёгивая тот самый халатик, и ведь специально надела. — А может, успеем повторить? Все равно посчитаю это за второй раз.
 












Водные процедуры на Азовском море



На фото: г. Таганрог, Ольга Михайловна, генеральша, выходит из Азовского моря после «купания» со старлеем,её удивило,сколько в сумерках было  желающих заниматься любовью в воде,он остался «купаться» с аспиранткой к неудовольствию Ольги,хорошо бы  и мне пойти купаться  с аспирантом,пока любовник ебёт в воде аспирантку...

Наша рассказчица (доктор наук) не случайно заказала позу «в воде». В молодости ей довелось наблюдать буйство «в воде», когда была по делам в городе Таганроге. Конечно же, у неё нашлось время позагорать на пляже Таганрогского залива.
К беленькой новенькой тут же подвалил коричневый плейбой, не наглый, уговорил продолжить знакомство тут же, но после захода солнца. Загорающие ушли, их место заняли парочки, любители заниматься этим в воде.
Вода в Таганрогском заливе очень тёплая, парочка входит в воду голышом, неглубоко, по грудь, обнимаются, его ноги упираются на дно, она обхватывает его бёдра ногами и нанизывает свой женский орган на его мужской. Как-то они приловчились создавать ритмичные возвратно-поступательные движения в воде, где опоры для подмахивания нет, но волны от них идут солидные и кругами. Партнёр подкидывает её вверх, она опирается руками на его плечи и подтягивается, а затем падает вниз.
Ну а если особенности женского органа позволяют купальщице заниматься любовью стоя, то она и в воде стоит на ногах. И вот беседа нашей героини с таганрогским плейбоем:
— Хочешь попробовать заняться любовью в воде? Видишь, как это красиво?
— А я и на земле-то ещё не занималась.
— Это сколько ж тебе?
— Вуз только закончила.
— А по лицу — даже не поступала. Может, отойдём в сторонку и на песочке исправим твою отсталость?
— Не, для мужа берегу.
— И кто этот будущий счастливец?
— Выйду за военного курсанта и сделаю из него генерала.
— Это не ко мне, я слесарь с фирмы «Бериев».
Плейбой быстро переключился на одиночку, которая, наоборот, ожидала, кто бы пригласил её «покупаться» на пару.
— Мы бы хотели пригласить вас «искупаться».
— Что значит «мы»? Сколько вас?
— Пятеро.
— Всех обслужу по разу и по очереди. Если все пойдём в воду сразу, вы меня утопите.
Красные фонари Амстердама отдыхают.




На картине: аспирантка Нюша: я в шоке от вашего непристойного предложения,нет-нет, только не все сразу ,но как это приятно,что я вам всем понравилась: и ляжки и бёдра и трусики и  вы все пятеро  хотите меня поебать и прямо в воде,ДАМ всем,но только по очереди .

























ходок и зарок











На фото: г. Кулебаки, незнакомка: «в короткой юбке кусает губки, билеты рвёт и всем даёт».Дала зарок не давать своему парню ебать полгода,он не выдержал и позвал её замуж.

Один ходок, коллега по работе, делился со мной своей историей — из своего опыта. Как-то он, отдышавшись после очередного перепихона, взялся наставлять давалку (совесть, видно, не совсем потерял): нельзя, мол, так сразу отдаваться, так и замуж не возьмут, надо завязать хотя бы на время.
Через полгода встретил её у какого-то сада-огорода, вся такая из себя: юбчонка совсем короткая, ляжки загорели, на кофточке две верхние пуговки расстёгнуты — и тугие груди так и рвутся наружу. У него вдруг встал как железный и сильно оттопырилась ширинка. Она спокойно:
— Ну как ты, какие успехи на любовном фронте?
Он раздражённо:
— Да никаких, после тебя всё не то. Как обычно, начинаю, а перед глазами возникает твоё лицо, и вроде как недовольное, наваждение какое-то, и ничего не получается. Давай скорее прямо тут, сил нет, спаси.
Она твёрдо:
— Извини, не могу тебе помочь, уже полгода как завязала по твоему совету и никому не даю, даже самым красивым.
Он:
— Так это ж надо отметить, и клянусь: в последний раз.
Она взглянула на его ширинку и протянула задумчиво:
— Ну-у, ежели только в последний раз.
Он прижал её к забору, засадил с такой яростью, что забор затрещал и рухнул на землю, и продолжал её терзать на поваленном штакетнике. Она гладила его по-матерински по голове и шептала:
— Да успокойся ты, дурачок мой, твоя я, твоя, и ничья больше.
Встали, поправила разорванную блузку, измятую юбочку — и спокойно:
— Ну, я пошла...
Он упал на колени, слёзы полились градом:
— Выходи за меня!
 











Машенька-нимфетка и студент










На фото: с. Выползово.Школьница Машенька согласилась поиграть со студентом в «папа-мама».-Машенька,как это  было,-интересовались подружки.Ой,девочки,сначала немножко больно,а потом очень приятно и хочется ещё «играть»,понравилось, мы с ним «играли» даже в дождь в беседке,ему так хочется засунуть свой здоровенный твёрдый х. в мою маленькую кунку,и двигать -двигать туда-сюда,потом устаёт ,задышит и вынимает и х. уже вялый как хрящ,как он там помещается ума не приложу...посидим немного ,отдышимся,батюшки,а у него опять твёрдый и снва он его засовывает в меня и снова двигает часто-часто и становится так приятно,что  я впиваюсь ногтями ему в спину и делаю засосы...

В нашу деревню к тёте Груне приехал на каникулы сын-студент; девчонки, окончившие четыре класса (в деревне четырёхлетка), собрались посмотреть на него и послушать про город.
— Ну что, красавицы, вы уже не дети, некоторые вполне уже. Кто хочет пораньше стать тётей и поиграть в папу-маму?
Девчонки заулыбались и задумались, а разве так можно? Маша расхрабрилась:
— Ну, я хочу.
Она давно подглядывает за мамкиной спальней, когда там папка. Иногда оба голые, как в бане, мамка ноги задрала, положила папке на плечи и двигает свою попу вверх-вниз, а папка свой лохматый писун суёт ей между ног, в лохматку, мамка стонет и орёт, а он её терзает и ноль внимания. Только кровать громко скрипит. Мамка выходит из спальни весёлая, счастливая, глаза сияют. Странно всё это, иногда ни за что мамка папку ухватом охаживает, а он смеётся. И куда он мамке писун засовывает, в бане видела, дырки там нет.
Машенька вернулась из чулана, где играла со студентом, одна.
— Ну, как поиграли, Маша?
— Ой, девочки, вначале было так больно, но быстро прошло, стало приятно. Он усадил меня на топчан, сам стал рядом, вынул из ширинки пиписку. Она не как у наших мальчишек, толстая,