Грации и грешники

больше никогда я не увижу вас».
***
— Теперь: никакая я тебе не «ба», на самом деле я тебе свояченица и прибавила десять лет для пенсии. Да и тебе, похоже, не 14, прикинулся неумёхой, а ебёшь будто тебе все 16. Так что я — молодая полюбовница, бабушкй буду в 92, а ты мне не внучек, а молодой ёбарь — как-то так. Видишь, какая я покладистая, а первый раз как я брыкалась, царапалась и кусалась, но молча, таков ритуал. Ему 60, мне 14, слез он, отдыхает, а я нет чтобы убежать, лежу не шевелюсь; так и есть, ещё захотел, — и тут я поняла, что это обоим приятно.
А у малого это первая женщина, и более сильного наслаждения он ещё не испытывал и теперь по-другому смотрит на девчат: вон у них, оказывается, что есть между ног...
Или вот: абитуриентка приехала поступать, соблазнила троюродного братца-студента сразу после ужина, уединились на лоджию от взрослых, подышать и пошептаться про экзамены.
— Да не отнекивайся ты: давай не будем, родня… Какая родня? Седьмая вода на киселе, я тебя впервые вижу. Какая тут теснота, будем стоя. Что-что?

— Я не буду, я не стану,
Пизда выше, не достану,
— Нет, ты будешь, нет, ты станешь:
Я присяду — ты достанешь!

— Да не бойся ты, не девочка я уже... Не будет он, ещё чего, не кокетничай, дружок-то уж мне по юбку тычется. Так, юбку задираем повыше, до груди, трусики снимаю. Как тебе мои ляжки? То-то, всё для тебя... Вот так... вот так... ещё... ещё... Да потише ты, не так жёстко, балкон обрушишь... Нет-нет, кончить в меня не дам, давай в платочек сливай... Чувствуешь, как нам хорошо, а ты, дурачок, боялся... Студентки-то дают тебе? Редко? Разве что после удачной сессии снимаете напряжение? Бедненький, как изголодался, могу почаще тебя жалеть, а если договоримся, позволю кончать в меня... Что ещё со мной можно? В смысле позы? Да нормальная я деваха, по-любому можно, хоть на потолке, но в рот не беру, в попу не даю: насилие это над природой интима, х…и п… должны разбираться в своих желаниях один на один, без посредников.
А утром не смотрят друг другу в глаза, стыдятся, раскаиваются в содеянном, делают вид, что ничего не было. Днём пора прощаться, и живут воспоминаниями до следующего раза…
Ну а те проезжие родственники, которые из-за чувства стыда, смущения, робости и боязни огласки отвергли естественное взаимное желание пополнить дорожные впечатления лёгким ночным необременительным родственным блудом, будут довольствоваться воспоминаниями об упущенных возможностях. Какая прелесть — дальние родственники проездом на одну ночь…
***
Так вот, придумка с Фроней — не лучшая страница романа «Тихий Дон». Во-первых, порядочных людей всегда больше половины, а не один Григорий Мелехов.
Во-вторых, среди казаков в те времена было немало религиозных, и они могли сказать: что творите, креста на вас нет.
Наконец, всем людям присуща брезгливость, и очередной партнёр, собираясь разделить ложе, должен был заявить: а ну-ка марш сначала под душ.
Ещё: интим на то и интим, что для подавляющего большинства допустимо только один на один.
Писатель наивно полагает, что в этой ситуации могут все, но это противоречит «физике» взаимодействия полов.
А у писателя всё просто, как в детском стишке:

Очередь двадцатого настала,
Манечка подмахивать устала:
Ей подсунули лопату...

Последствия силового воздействия на женщину тоже разные. В нашей деревне был безногий мужик, сколько ни просил, бабы отказывали. Попросил, чтобы мать пригласила красотку Линочку в сарай помочь сено поворошить. Красотка видит, что в сарае безногий копошится, не придала значения — чего его бояться, инвалид, — вела себя без стеснения, сиськи деревенского размера без лифчика колыхаются, ляжки обольстительные сверкают; а безногий улучил момент — и цап её за талию. Весь день надругался, мстил всем женщинам, что ему не дали, схватил за титьки и весь день не выпускал из рук, вонзил свою грубую твёрдую мужскую похоть в её нежную горячую тугую плоть, не вкусившую мужчину, и весь день не вынимал, а всё сливал и сливал в её сосуд свою накопленную силу. (В чём разница между бутылочкой и кункой: в бутылочку сначала наливают, затем плотно затыкают, а кунку сначала плотно затыкают, а потом в неё наливают.) А она от неожиданности, от шока впала в прострацию и ни разу не пикнула, лежала неподвижно на сене... Но на другой день наложила на себя руки.
Мать ничтоже сумняшеся приглашает тётю Лушку, знойную женщину, мечту поэтов; всё повторяется, да не совсем: Лукерье так понравилось всё сразу, и она стала так активно помогать и подкидывать его, стонала и орала от сладострастия, что он начал даже её урезонивать:
— Да не гони ты так, не торопи последний миг, простите, кто кого ебёт?
Но конец другой: вышла за него, нарожала пятерых, и все с ногами.
Вот даже грубоватый американский ковбой скачет в прерии и напевает:

И зачем такая страсть,
И зачем красотку красть,
Когда можно её так уговорить.
Если только конь хороший у ковбоя.

Так что измышления о «зверствах» наших солдат в поверженной Германии могли родиться только в головах литературных маньяков.

Мишаня и грации






На картине: Это тётя Фрося, покрасневшая смущённая, растерявшаяся от напора племянника-бабника,который хочет её поебать
— Нет и нет, не проси, не уговаривай, оставь надежду навсегда... Иш чего удумал.Где это видано, чтобы племянник-школьник-подросток домогался свою красавицу-тётушку с пятым номером и  поимел её, в голове не укладывается, я такое и помыслить не могла и как ты ЭТО представляешь? Чтобы я раздвинула ляжки, а ты ТУДА  мне вставил СВОЙ х..., ну хотя бы покажи ЕГО... Ой, вон у тебя уже какой, но всё равно: ещё раз — нет и нет... Хотя... Если только... Но не здесь же... Пригласил в бассейн поплавать и вон чего удумал: дай только подержаться за титьки, а потом попросишь, чтоб тут же отдалась... Не ожидал, что у меня такая грудь, чего уж там: все мужики теряют голову ЕЁ увидев, но всё же не сейчас... и не тут, раз уж так сильно захотел меня, даму в возрасте «жаркая Африка», поебать... Тогда... Потом, может быть и дам... Мне конечно лестно, что я такая желанная, даже такому молоденькому… Неужели так сильно меня хочешь, что готов даже тут в воде,разве в воде можно,у меня ни разу не было в воде,не буду и начинать?.. Потерпи до дома...

Бабник Мишаня не пропускал ни одной родственницы независимо от возраста и степени родства,она ли заходила в гости или он её навещал,первым делом закидывал крючок:давай займёмся любовью и, не ожидая ответа:одна рука на титьке,вторая стягивает трусы,а дальше как повезёт,одна решительно отказывает,а другая начинает уговаривать не делать этого,или отталкивает,но молча и неуверенно .Обе -его добыча.Так Мишаня постепенно переебал всех родственниц,особенно вдовых,но удавалось и замужних.
И уже дома на кушетке: ой, ах, ох, ух, о-о-о... Какой ты ненасытный и охочий до женского тела, особенно если это тело родной красавицы-тётушки: ого, вона как, сначала как всё, а потом ещё три раза...
И про себя:
«Ай да, племянник, ай да, сучий сын: как ебёт, как ебёт, аж до донца достаёт. И совсем мальчишка. Сколько ему: вроде уже пятнадцать? Мне-то сорок пять, зато фигура как у Насти Квитко, и наконец-то я встретила мужчину своей мечты. Как оказывается сладко и волнительно до дрожи заниматься ЭТИМ с родным племянником.
Где-то в полночь я сдалась и томно и нежно сказала ему: «Да-да, так угодно небу: я твоя». Как он набросился на меня, как засадил свой толстый в мою узкую тугую и горячую: и давай-давай наяривать и ещё, и ещё, и ещё...

Он сладкой страстью опьянён
Как шмель он, и как роза я
И вот уже на розе он
Пьёт мой нектар-амброзия...

И не слезал с меня до утра (муж был в отъезде), три раза кончил, не вынимая: я даже не знала, что так можно. Теперь ЭТО случается даже при муже: тот смотрит футбол по ТВ, а Мишаня у нас в гостях, шмыг ко мне в ванную и пользует меня стоя под душем: опасность сильно возбуждает, давай ещё, давай ещё гол.
— Какой ты рисковый, милый, не успеешь.
— Лишь бы ты успела, милая.
— Я-то чего, я уже... Едва ты вставил...
Как жаль, что футбол всего два тайма и пришлось его прогнать из ванной. Ну настоящий Али-Баба!

— Настала ночь, заснул Стамбул огромный:
Выходят турки на ночной грабёж.
Али-Баба зажался с тёткой Домной:
Его от женщины ничем не оторвёшь!"

(Заметим в скобках, что муж прекрасной Ефросиньи был шибко старше её и всё реже поливал своею старой лейкой в час утренний её прекрасную «розу». Поэтому не ревновал, догадывался, что она находит утешение в объятьях своего племянника, почитая это не изменой, а простым баловством.
Конечно, Фрося в бассейне долго отказывала в близости Мишане, просто из кокетства, изображала недотрогу, строила из себя целку, как и положено добропорядочной замужней женщине, не имеющей любовника.
Это невероятно, но она ждала, когда подрастёт Мишаня и она исполнит десятилетней давности уговор.
Почти десять лет назад Фросе поручили помыть в бане мальца Мишу: она тогда моложе и лучше, кажется, была. Малец ухватил её за тугие титьки и заявил: тётенька я хочу с тобой жениться.
— Как это мило, но подождём немного, дай мне подумать, ведь у тебя ещё женилка не выросла. А моя «женилка» вся в кустиках, заросший сад, там между ног есть у меня волшебная пещерка с диким мёдом, слаще любой конфеты, но закрыта дверкой. Подрастёшь, женилка у тебя станет большой толстой тугой, это твой ключик, откроешь им мою дверку и будешь вкушать мой мёд. Мишаня ждал своего звёздного часа неполных десять лет, приговаривая перед сном: «она моею будет, иль умру». Вот так трудно даётся это простое соитие с желанной женщиной, а Вы говорите…
Казалось бы, что Миша вырастет однолюбом, будет рабом Фросиной пизды. Увы, наоборот: оказался многолюбом.
Когда пришла пора «любови», невинность потерял с Дусей и в тот же день — ещё раз с Матрёной. И только третьей была Фрося. Как ЭТО случилось у них в первый раз рассказывают разное: легенды, фантазии. Якобы он овладел ей прямо в бассейне, в воде, как ни отказывалась она: не дело ЭТО, дам только в постели. Отдалась якобы на кушетке, разлеглась, ноги задрала в потолок.
Кто устоит. А в бассейне только раздразнила его своим телом: приспустила одну бретельку и показала часть титьки, приспустила трусики-плавки, показав лохматый лобок. Ну а шикарные ляжки вовсе на виду: кто хоть однажды видел ЭТО, тот не забудет вовек.
Утверждают даже, что он пытался «жениться» на ней в бане, когда ему было всего семь, а ей тридцать и она позволила ему просунуть ТУДА ладошку и пощекотать ТАМ...
На самом деле, дело было на сеновале, а дома она давала ему везде, кроме спальни и супружеской кровати. И всё же у Мишани наступило пресыщение и над ним властвовал известный мужской девиз: «всех женщин не переебёшь, но надо к этому стремиться». Эти все оказались родственницы, все стали заглядывать к Дусе.
— А где Миша? — интересуется очередная солидная матрона, замужем, трое детей. На сеновале отдыхает? Пойду-ка посмотрю, как он там. Поговаривают он — ловелас, юный донжуан.
— Да сплетни это, ты там поосторожнее, не лиши его невинности...
— Да будь спокойна, Евдокия, от крутых мужиков доводилось отбиваться, а от подростка — запросто. Бывало, малый пристанет: тётя, дай разок вдуть.
Скажешь строго: нет, подрасти сначала, через год-другой подходи, может и договоримся... Он и остыл. А