Русь моя

доспехах. Это был Михаил Бренко, с которым Дмитрий поменялся оружием, чтобы самому занять место в ряду простых «полчан». Полк правой руки еще держался, но полк левой руки уже отходил к Непрядве вместе с отступающим крылом большого полка. Тут, за левым флангом, благоразумные воеводы оставили запасной полк, задержавший зверский натиск ордынцев.
Еще левее, в Зеленой дубраве, стояли с засадным полком князь Владимир Храбрый и воевода Дмитрий Боброк, выжидая, пока враг, ломя мимо них, не явит свои спины. Атака свежего полка с тыла привела Мамаевы войска в ужас. Русские воспрянули духом и перешли в наступление; ордьнская конница ударилась в бег и смяла свою пехоту. Гнев россиян был сильнее усталости: врага гнали и секли 30 верст до реки Красивая Меча. Мамай бежал первым, но вскоре был убит в Крыму по воле своего соперника — Тохтамыша.
Тохтамышево разорение
Тохтамыш, потомок Чингисхана и законный наследник Синей Орды, потерял в усобицах свои кочевья за Яиком и служил грозному завоевателю Тимуру Тамерлану, когда разгром ненавистного Мамая освободил для него сарайский престол. Уставшая от усобицы Орда сомкнулась вокруг Тохтамыша, отправившего в Москву посольство с намеком, что законному хану полагается законная дань. Дмитрий не внял, позабыв, что Москва возвысилась на службе «царю татарскому» и сколько усилий стоило ему объединение земель даже против узурпатора Мамая.
Когда в 1382 г. Тохтамыш двинулся на Русь, князь суздальский и нижегородский поспешил выразить «царю» свою преданность, а Олег Рязанский показывал хозяйскому войску путь (чтобы оно не забрело в его земли). Дмитрий Донской с воеводами, союзными князьями и ратью бежал из Москвы в Кострому, надеясь там собрать достаточные силы. Оставленная без войска и единого воеводы Москва оборонялась три дня, была взята хитростью и сожжена. Только от меча в Кремле погибло 24 тыс. человек; церковные сокровища, княжеская казна, накопленные городом богатства были разграблены, иконы и книги уничтожены.
От Татарского царства к Московскому

«Отселе, — писал о середине XV в. великий русский историк Н. М. Карамзин, — история наша приемлет достоинство истинно государственной, описывая уже не бессмысленные драки Княжеские, но деяния Царства, приобретающего независимость и величие». Действительно, до начала следующего столетия небольшая, по нашим меркам, и разбросанная по карте кусочками территория Московского княжества стремительно расширяется, охватывая солидную часть Восточной Европы от Ледовитого океана до южнорусских степей. С распадом Золотой Орды ее русский улус объединяется в самостоятельное царство и наследует царственный политический статус. Но в борьбе с осколками Орды государь московский отвергает это наследие и объявляет себя преемником другого, более высокого по духовному статусу православного Византийского царства, павшего в это же время под ударами османских завоевателей.
Образование Московского царства и ликвидация вассальной зависимости русских земель от Орды тесно связаны с личностью «государя всея Руси» Ивана III. Старший сын Василия Темного, он начал править еще при жизни отца, с 1450 г., и затем более 40 лет царствовал единовластно (1462—1505). По словам историка И. И. Костомарова, «это был человек крутого нрава, холодный, рассудительный, с черствым сердцем, властолюбивый, неуклонный в преследовании избранной цели, скрытный, чрезвычайно осторожный... он не отличался ни отвагою, ни храбростью, зато умел превосходно пользоваться обстоятельствами... Забирание земель и возможно прочное присоединение их к Московскому государству было заветною целью его политической деятельности; следуя в этом деле за своими прародителями, он превзошел всех их и оставил пример подражания потомкам на долгие времена. Рядом с расширением государства, — продолжает Костомаров, — Иван хотел дать этому государству строго самодержавный строй, подавить в нем древние признаки земской раздельности и свободы, как политической, так и частной, поставить власть монарха единым самостоятельным двигателем всех сил государства и обратить всех подвластных в своих рабов, начиная от близких родственников до последнего земледельца. И в этом Иван Васильевич положил твердые основы; его преемникам оставалось дополнять и вести дальше его дело».
Бестрепетное отношение к массовому кровопролитию, порабощению и уничтожению мирного населения, неуемное, часто мелочное и жестокое корыстолюбие, изумительная при малейшей опасности трусость и страшная для многих невинных подозрительность, вкупе с презрением к чужим правам и обычаям, — все эти личные качества Ивана И1 дополняют типичный портрет создателя централизованного государства того времени, когда на развалинах позднего средневековья новое время возводило первые абсолютные монархии.
«Забирание» земель
Историк Костомаров не случайно употребил это слово — «забирание» — вместо привычного собирания земель великими князьями московскими. Именно так и выглядят действия Ивана Ш. Великий князь рязанский в малолетстве был взят в Москву, Иван Ш женил его на своей сестре и держал при себе, а после его смерти Рязань стала московским удельным княжеством. В 1463 г. явился подручный Ивана Ш в Ярославль — не стало великого князя ярославского, а остались князья — слуги московские. Через несколько лет и князья ростовские, владевшие уж только половиной города, уступили свою отчину Москве.
Значительно больше трудов и сил потребовало покорение Великого Новгорода. Еще в 1456 г. на новгородцев, повинных в поддержке Шемяки, двинулись московские воеводы Иван Стрига-Оболенский и Федор Басенок. Потерпев страшное поражение, новгородцы согласились платить огромную дань и отказались от древнего права писать иным государям вечевые грамоты. Отныне Новгород мог писать только именем великого князя и за его печатью. Однако эта зависимость еще не означала покорения Москве.
Богатая Новгородская республика не склонна была воевать, не претендовала на роль объединителя русских земель и пыталась лишь сохранить независимость, балансируя между Москвой и Литвой. В самом городе царили разброд и шатание. Не бояре и нарочитые мужи, а «матерая» (то есть имеющая взрослых детей) вдова Марфа Борецкая призвала новгородцев постоять за независимость. Из Литвы пригласили служилого князя возглавить дружину, нового архиепископа предпочли утвердить не у подручного Ивану III Московского митрополита, а в Киеве, где тоже завелся митрополит. Все это Иван III представил как попытку Новгорода перейти в подданство короля польского и великого князя литовского Казимира IV и даже... принять католическую веру!
Москва готовила большую войну. Московский митрополит Филипп посылал гражданам увещевания не вступать «в единение с латинами», а государь писал: «Люди новгородские, исправьтесь, помните, что Новгород — отчина великого князя». «Мы не отчина великого князя, — кричали новгородцы на вече, — Великий Новгород из века вольная земля! Великий Новгород сам себе господин!» Но у граждан республики было лишь желание постоять за свободу (и то не у всех), а у Москвы — опытные полки и талантливые воеводы.
К Новгороду двинулись войска князей Даниила Холмского и Стриги-Оболенского с ополчениями подручных земель, в том числе Пскова и Твери. 14 июня 1471 г. в битве на реке Шелони Холмский разбил разношерстную рать новгородцев. Теперь войска могли беспрепятственно выполнить приказ Ивана Ш: сжигать все города и селения, убивать старых и малых без разбора. Новгородская земля обезлюдела. На Двине Василий Образец одолел новгородцев в жестоком сражении, вскоре московский отряд отнял у Новгорода и Пермь.
На этот раз, помимо награбленных Москвой богатств, угнанных в рабство людей и огромной контрибуции, Новгород потерял Вологду, Заволочье и множество других земель. В 1475 г. Иван Ш захватил право контроля над судом и, пользуясь городскими распрями, стал по доносам хватать, пытать и заточать новгородцев. Он потребовал, наконец, чтобы граждане величали его, как его рабы и слуги, государем (а не господином).
Новгородцы отреклись от такого титула. Это был повод для благословленного Московским митрополитом наказания Новгорода огнем и мечом в 1477—1478 гг. «Вечу и колоколу не быть, — потребовал Иван, — а править нам, как в своей вотчине». Новгород был осажден, земли вокруг разграблялись и выжигались. Сдавшись, новгородцы отдали князю часть церковных и монастырских владений и Новоторжскую землю, поклялись доносить брат на брата о словах про великого князя, выдали Марфу Борецкую с внуком (сыновья ее уже погибли) и других знатных граждан, все имущество коих Иван забрал себе. Второй (после тверского) вечевой колокол был увезен в Москву в обозе, переполненном награбленным. Теперь за беззащитный город можно было браться всерьез.
Осенью 1479 г., втайне даже от сына, объявив, что идет на немцев, Иван III подкрался к Новгороду и захватил его. Бросили на пытку 50 человек, те оговорили еще 100 — дело пошло. Имущество казненных переходило к государю. Архиепископ был схвачен и заточен, а богатейшая казна Софийского дома досталась «благочестивому князю». Затем из Новгорода было разведено по разным городам более тысячи купцов и мелких дворян. Вскоре войско по снегу погнало в Московскую землю еще более семи тысяч семей, не дав им собраться: народ мер в пути, зато все движимое и недвижимое имущество шло в казну. Новгород населялся дворянством и купечеством из других земель.
В 1485 г. в измене был обвинен великий князь тверской; двинулась на Тверь рать; князья, бояре и дружина перебегали в московский стан. Оставшись почти один, князь бежал в Литву — Тверь стала не союзником, а владением государей московских. Другой верный союзник — Псков — был замучен злым московским наместником и прислуживавшими ему посадниками, доведен до восстания, за которое псковичи потом годами с великими убытками искали княжьего прощения. В одном Пскове сохранилось при Иване III вече, но наместников он ставил по своей воле и псковичи не смели на них жаловаться.
Вятская республика была окончательно разгромлена войсками Даниила Щени, заслужившего почетное звание воеводы московского, в 1489 г. Уже с трех сторон окружена была она владениями московскими, а с четвертой стороны — в Казани — сидел посаженный волею Ивана П1 хан. Уже отряды великого государя гуляли по Печоре, Пелыму, Иртышу и Оби, а здесь, на реке Вятке, хоть и кланялись приходящим московским полкам — да не покорялись Москве. Лишь когда Щеня двинул войско на приступ вятской столицы Хлынова, вятчане, видя свою погибель, дали клятву верности великому государю. Многие лучшие люди были сечены кнутом и повешены, торговых людей угнали в Москву, землевладельцев развели по разным уездам, а в Вятке поселили помещиков московских.
Конец ордынского ига
Разрыв вассальных отношений Руси с Ордой любят представлять картинно: Иван Ш ломает ханскую басму (дававшийся послам знак) и топчет ее сафьянными сапогами, а верные слуги истребляют посланцев хана. После этого Ахмат бросается на Русь, но встречает на Угре блистающее броней войско великого князя и убирается восвояси.

Монголо-татарское