которые я называл. Основной базой отряда станет Екатеринослав. Там создадим лабораторию, устроим склады с оружием, откроем типографию. Туда поедешь ты, Николай.
– Может быть, мне лучше заняться доставкой в Россию оружия и литературы?
– Нет, этим займется Тыш, я с ним уже об этом договорился. Все участки работы отряда одинаково ответственны, но от Екатеринослава будет зависеть очень многое, и ты нужен именно там.
– Распределение обязанностей можно провести в рабочем порядке, – недовольно сказала Ольга, не любившая долгих разговоров.
– Итак, – подвел итоги Борисов, – всех, кто здесь дал согласие, я записываю в актив отряда. Мендель Эммануилович, а вы?
– Нет-нет. Куда мне со своей подагрой? Но я полностью поддерживаю вашу идею и буду ждать денег для журнала.
– Прохвост, – тихо сказала Таратута, ни к кому не обращаясь. – Надо с него потребовать отчет, куда он вообще тратит деньги. Он и его жена.
– Это не наше дело, – ответил сидевший рядом с ней Сандоморский. – Пусть спрашивают те, кто их дает.
– И последний вопрос, – сказал Борисов, – о руководителе отряда. Ваши предложения?
Однако вопрос был излишним, всем и так было ясно: руководителем должен стать сам инициатор идеи – Борисов.
– А вы, Марусенька, не хотите войти в отряд? – шепнул Дайнов художнице, которая, наконец, освободила его от долгого сидения и пригласила посмотреть, что у нее получилось.
– Нет, Мендель Эммануилович, я уже достаточно настрелялась. Ну, как вам первый набросок?
– Замечательно. Лучше, чем натура, засмеялся довольный Дайнов и поцеловал ей руку.
Маруся подошла к столу, поздравила всех с принятым важным решением и ушла в другую половину своей огромной мастерской распорядиться насчет закусок.
Борисов и Рогдаев пересели от стола на большой кожаный диван. Рогдаев вытащил папиросницу и звонко щелкнул крышкой.
– Будешь?
– С удовольствием. Спасибо, Коля, что ты меня поддержал. Как ты думаешь, сможем мы сдвинуть с места застоявшуюся анархистскую массу? Не вижу в глазах людей азарта, а ведь дело мы затеяли нешуточное.
– Ничего, народ расшевелится. В России найдем больше единомышленников, ты же сам говорил, что побывал в разных городах и беседовал с людьми, а здесь неплохо было бы заручиться поддержкой других групп. У них налажен путь доставки в Россию грузов. Они помогут нам с этим делом и покупкой оружия. Здесь также придется первое время печатать всю литературу, пока не создадим там свои типографии. Всегда надо иметь надежный тыл.
– Я предпочитаю надеяться только на себя.
– Тоже верно.
Многие женевские анархисты поддержали идею о боевом отряде, но предлагали сначала провести в России объединительный съезд анархистов, создать Федерацию анархистских групп и только после этого послушать мнение русских товарищей об отряде.
Борисову идея со съездом не понравилась, она требовала большой подготовительной работы и отвлекала от основной задачи отряда. Он решил организовать по этому вопросу дискуссию в «Буревестнике» и, недолго думая, написал «Заявление» от имени отряда (первоначально из-за малочисленности состава он назывался группой).
В «Заявлении» говорилось: «Мы вполне разделяем мысль о желаемости съезда для обмена мыслей между товарищами и для объединения на почве практической работы. Но, принимая во внимание кризис, переживаемый в настоящий момент анархистским движением в России, повсеместные провалы групп, сильно развернувшиеся за последнее время провокации, мы считаем необходимым прежде всего заняться усиленной работой на местах для возрождения анархистских групп и очищения их от нежелательных и подозрительных элементов. Только тогда, когда эта трудная задача будет выполнена, мы сможем приступить к организации съезда и к основанию Федерации анархистских групп. До тех же пор всякая попытка организовать съезд, на наш взгляд, преждевременна и даже более того, может оказаться чрезвычайно опасной для переживших период разгрома групп. Просим все группы, разделяющие наше отношение к организации съезда в настоящий момент, присоединиться к этому заявлению».
Теперь надо было уговорить Дайнова не только опубликовать «Заявление», но и поставить под ним для большей весомости подпись редакции. Мендель Эммануилович был хороший редактор, но находился под пятой у своей жены, которая помогала ему вести журнал. Эта особа была очень высокого о себе мнения, считая, что они с мужем делают самое важное среди всех анархистов дело и без них движение в России давно бы погибло. При этом она ссылалась на Кропоткина.
Петр Алексеевич давно осознал, что анархистам нужна партия, а для ее создания (по опыту большевиков) – печатный орган, который будет объединять вокруг себя людей и направлять их работу. При этом он имел в виду свое собственное издание «Листки «Хлеб и воля», но «Буревестник» тоже решил взять эту миссию на себя. Редакция имела постоянную связь с Россией, получала оттуда свежие новости и вела интересные дискуссии, которые привлекали людей. Возможно, многие анархисты, на родине и за границей, и считали его своим органом, но не более. Никакой партии и тем более тактики и стратегии у анархистов до сих пор не было и не могло быть по сути их идейных убеждений и прежде всего – отрицания всякой власти.
Сергей же видел в деятельности своего отряда и тактику, и стратегию, определяющие борьбу анархистов на многие годы вперед. По его мнению, в любом движении, даже беспартийном, должны быть лидеры, которые могут вести за собой людей к конечной цели, а эта цель у анархистов неизменна – социальная революция и создание анархических коммун и федераций. И новый отряд собирался идти к этой цели, недаром он назывался боевым отрядом анархистов-коммунистов. Кропоткина же и «хлебовольцев» он считал неспособными ни к одному серьезному делу. Они только тем и занимались, что писали теоретические статьи, далекие от российской действительности.
Сергей не стал заходить в редакцию, чтобы не встречаться там с женой Дайнова, подкараулил его около дома и повел в ближайшее кафе, где целый час уговаривал опубликовать в журнале «Заявление» от имени редакции и отряда. Дайнов просил отложить разговор до заседания редколлегии. Ему не нравилось в этой затее все: и намерение Борисова развернуть дискуссию о съезде, и его просьба поставить под «Заявлением» подпись редакции, и то, что Сергей употребляет аббревиатуру отряда, которая вызовет ненужный интерес у российской полиции, и та быстро докопается до сути дела и усилит свое внимание к анархистам в России и за границей.
– Мендель Эммануилович, если хотите получать от нас деньги, то делайте то, что вас просят, – разозлился Сергей, окончательно потеряв терпение. – Иначе я не дам вам ни копейки, а «Заявление» опубликую в другом месте.
– Я тоже могу найти деньги в другом месте, – убитым голосом проговорил Дайнов, хорошо зная, что денег ему никто не даст, и они с женой давно вынуждены выпускать сдвоенные номера журнала один раз в несколько месяцев.
Борисов резко вскочил, намереваясь немедленно уйти. Дайнов быстро схватил его за руку.
– Хорошо, я сделаю все, что вы просите. Ах, Сережа, Сережа! Вы режете меня без ножа.
«Заявление» было опубликовано, когда Борисов уже выехал в Россию, и все недовольство со стороны некоторых товарищей пришлось на долю Менделя Эммануиловича. Тем не менее съезд все-таки решено было провести, и для его организации в конце августа в Киев отбыли Сандомирский, Тыш и Дубинский. Но сначала они должны были там восстановить группу, которая за лето полностью развалилась.
Иоста заметил исчезновение из Женевы сначала самого Борисова, потом Сандомирского, Тыша, Рогдаева, Кардаша и Дубинского. Все остальные товарищи из окружения «Черного» – кличка Борисова среди анархистов, оставались на местах и вели прежний образ жизни, опять собираясь в «Оливковой роще». Однако держали себя осторожно, и Карл Иванович, вернувшись в их общество, пока не мог узнать ничего нового, кроме того, что анархисты решили провести в Киеве свой Всероссийский съезд. Эту информацию вскоре подтвердили все анархистские издания.
В середине сентября в Женеву приехала Розалия Тарло – мать Леона Тарло, расстрелянного год назад в Одессе. Она постоянно наезжала заграницу, чтобы уговорить кого-нибудь из бывших друзей Леона убить Каульбарса и директора тюрьмы, издевав¬шихся над ее сыном. Вторая задача усложнялась тем, что этого начальника недавно перевели в Москву. С Розалией Иоста познакомился по совету Гартинга еще в Париже – именно такие эмоциональные натуры выбалтывают вместе со своими проблемами самые интересные сведения.
Как-то вечером Карл Иванович подкараулил Розалию около дома, где она обычно останавливалась в каком-то пансионе, сделал вид, что очень обрадовался этой случайной встрече и, узнав, что она направляется к Нефедовой, напросился пойти вместе с ней, намекнув, что Марусенька давно приглашала его к себе в качестве натуры, а ему все было недосуг.
Нефедова встретила Иосту своей обжигающей улыбкой, пожурила, что он совсем ее забыл и куда-то исчез, усадила на стул перед своим станком и стала мять пальцами гипс, как мягкий хлеб. Розалия села рядом с Марусей и завела речь об обещании Борисова расправиться с Каульбарсом. Маруся сказала, что осталось потерпеть совсем немного: скоро об анархистах услышит вся Россия, а Каульбарсу и ему подобным осталось недолго жить. Иоста сидел с каменным лицом, выражавшим полное равнодушие к тому, о чем говорили дамы.
– Значит, Борисов поехал в Одессу? – задумчиво повторила Розалия.
– В Одессу, Екатеринослав и Кишинев, собирать новые силы.
Маруся все-таки была осторожна и, хотя знала, что Иоста – свой человек, не решилась рассказывать об отряде, а о террорах и терактах среди анархистов в Женеве не говорил только ленивый.
– Жаль, мы с Сергеем разминулись, я бы дала ему денег.
– Дайте лучше Дайнову на журнал, а то он мне надоел своим попрошайничеством.
– Ни за что. Я их коплю для Каульбарса.
Иоста доложил об этом разговоре Гартингу, и тот посоветовал ему распространить о себе мнение, как о специалисте по изготовлению бомб.
– Аркадий Михайлович, я же об этом не имею ни малейшего представления.
– Ничего страшного. Я достану нужную литературу и чертежи. Изучите их, а там будет видно. Надо войти в полное доверие к Борисову и узнать, что он там затевает. Мы и так из-за вашей медлительности потеряли много времени. Слова Нефедовой о том, что он выехал в Россию собирать новые силы, и что скоро об анархистах услышит вся Россия, а Каульбарсу и ему подобным осталось недолго жить, заставляют насторожиться. Кстати, вчера из Петербурга пришло сообщение, что на станции Верхнеднепровск, недалеко от Екатеринослава, произошло крупное ограбление. Возможно, это дело рук Борисова, тогда это будет большим минусом в нашей работе.
Долго мучиться Гартингу и Карлу Ивановичу не пришлось. Борисов вернулся в Женеву и подготовил для публикации в «Буревестнике» и распространения в России листовку, в которой открыто говорил о создании своего отряда и ограблении почты на станции Верхнеднепровск. Листовка называлась: «Заявление и отчет
