«Боевой интернациональной группы анархистов-коммунистов» и больше походила на бухгалтерский отчет.
«Боевая интернациональная группа анархистов-коммунистов, – говорилось в ней, – ставит себе целью:
1) Организацию экономических, политических и террористических актов.
2) Организацию крупных экспроприаций для снабжения русских и заграничных групп деньгами и оружием.
3) Помощь людьми группам при всяких местных боевых делах.
Б.И.Г.А.-К. – внефракционна.
Она оказывает помощь всякой идейной и способной к практической работе группе Анархистов-Коммунистов.
Первым делом Б.И.Г.А.-К. была экспроприация почты на станции Верхнеднепровск Екатеринославской губернии в сентябре сего года.
Взято 60 000 рублей. Помещаем пока главные расходы…
Более подробный отчет дадим в скором времени».
И далее уточнялось, кому (с указанием первых букв), в какие группы и города были выделены средства.
Первый успех вселил в Борисова уверенность, и он стал активно привлекать анархистов в отряд. Карл Иванович не только пожелал в него войти, но и предложил свои услуги техника по изготовлению бомб.
Сергей, слышавший от Рогдаева и других товарищей хорошие отзывы об Иосте, поручил Карлу Ивановичу проработать вопрос о создании лаборатории в Екатеринославе. Теперь Иоста постоянно встречался с Гартингом и получал от него рекомендации каких-то крупных специалистов, как организовать эту работу.
Иоста с тоской думал о том, что приходит конец его беспечной жизни за границей, и скоро придется ехать в Екатеринослав, где он будет находиться на нелегальном положении. Обидно было и то, что оставшиеся последние дни он не мог использовать для полноценного отдыха и посещать полюбившееся ему увеселительное заведение мадам Жюли, а вместо этого все вечера проводил за штудированием технической литературы, к чему он был не очень способен.
ГЛАВА 3
Городские газеты по требованию Богдановича скупо сообщили об ограблении почтовых перевозок на станции Верхнеднепровск. На самом деле это было неслыханное по своей наглости нападение, заставившее губернатора Клингенбергера еще раз убедиться в беспечности и ротозействе полиции. Он выразил желание присутствовать на допросе одного из этих ротозеев, который, заикаясь от страха, представил ему и Богдановичу всю картину происшедшего.
24 сентября почтальоны в сопровождении охраны доставили на станцию Верхнеднепровск сумки с 60 тысячами рублей. Так как станция находилась далеко от города, в пустынном месте, а в сумках лежала крупная сумма, наряд стражи был усилен вдвое – всего 12 человек. До прихода поезда оставалось еще два часа, время близилось к ночи, охрана и почтальоны сидели на сумках и тихо переговаривались. Вдруг через окно в комнату влетело несколько бомб, разорвавшихся с оглушительным треском. Все кинулись на пол. С потолка посыпалась штукатурка. Помещение заволокло дымом и пылью. Толком никто не видел, как в него ворвались люди и похитили сумки с деньгами. За входной дверью грабители взорвали еще две бомбы и скрылись.
– Сколько же, по-твоему, их было? – спросил Богданович.
– Трудно сказать, за дымом было плохо видно – человек 5–6.
– А может быть всего двое?
– Не могу знать точно, ваше превосходительство, по причине сильного задымления.
– Так как же ты раньше утверждал, что они были в черных масках, если ты их толком не рассмотрел?
– Это с перепугу-с. Сам не понимал, что говорю. Жив, жив остался, а думал все – отдал богу душу.
– С перепугу или со сна? Признайся, что вы все там спали или дремали.
– Не помню, ничего не помню. Может быть, кто-нибудь и дремал.
– А ты?
– Как можно-с.
На свидетеля невозможно было смотреть: у него тряслась голова, дергались веки и дрожали руки – то ли от пережитого волнения, то ли от страха перед высоким начальством. Богданович приказал его увести и посмотрел на Клингенбергера. Тот был в не меньшем волнении, чем несчастный почтальон, – двигал бровями и с силой теребил свой правый ус.
– Иван Петрович, – наконец, выдавил он из себя, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить полковнику – как так могло получиться, что на пустынной станции, с таким ответственным грузом охрана не выставила у входа в здание караул? Где был урядник, где был старший почтальон... Я уверен, среди охраны у грабителей оказался свой человек...
– Вполне возможно. Следствие это выяснит. Но здесь, Александр Михайлович, неожиданно образовалась другая картина. Я вам уже докладывал, что Департаменту полиции удалось заслать в Женеву агента, который удачно внедрился в одну из групп русских анархистов. Эти группы находятся в бесконечном движении, две из них «Бунтарь» и «Буревестник» недавно объединились в «Интернационал» и создали при нем «Боевую интернациональную группу анархистов-комму¬нис¬тов» для террористических акций в России и главным образом на Украине.
– Час от часу не легче, но какое это имеет отношение к ограблению в Верхнеднепровске?
– Самое прямое. Ограбление совершили боевики этого отряда, о чем уже широко известили в своей листовке. Сегодня я получил ее от Гартинга. Вот, ознакомьтесь.
Богданович вытащил из ящика листок с «Заявлением» отряда и подал его губернатору. Тот еще больше нахмурился, так, что его лохматые брови сошлись над переносицей скворечником, и стал внимательно читать. Иван Петрович видел, как по мере чтения бледнело его лицо, и вздувались на шее синие жилы.
– Ничего не боятся, – сказал он, возвращая полковнику документ. – Как вы думаете, Иван Петрович, можно расшифровать указанные буквы и выйти на конкретных людей?
– Этим уже занимаются. Кроме того, что здесь написано, у отряда есть более глубокие планы: организовать вооруженное выступление пролетариата в ряде городов Украины и юга России, устранить в них администрацию и создать на этой территории свои анархические общины, что-то вроде Парижской коммуны. Затем поднять на борьбу с режимом остальные губернии России. Поэтому теракты в первую очередь будут направлены на губернаторов, командующих военными округами и военных формирований, полицию, гласных, крупных предпринимателей и банкиров. В актив, то есть руководящее звено, входит восемь человек и некоторые из них нам хорошо известны: Рогдаев, Тыш, Таратута, Абрам Гроссман, у него есть еще брат – Иуда Гроссман, опасный человек, но в списке его нет, Сандомирский, Эрделевский, Дубинский и Борисов. Борисов является руководителем отряда. На всех в Департаменте есть подробные сведения. Хотите с ними ознакомиться? Как говорил Суворов, врага надо знать в лицо.
Он посмотрел на губернатора. Тот кивнул головой.
– Постараюсь как можно короче. Гроссман Абрам Соломонович. Отсидел два года в Петропавловской крепости, после чего выехал в Женеву. Ярый сторонник террора и экспроприаций. Сандомирский Герман Борисович. Департамент его характеризует «выдающимся по своей преступной деятельности и в то же время интеллигентным анархо-коммунистом». 3 мая 1906 года прибыл в Одессу, чтобы помочь местным анархистам убить прокурора Волкова. Был арестован и отправлен на три года под гласный надзор в село Колпашево Нарымского края. Через полгода бежал, жил во Франции, затем переехал в Финляндию и организовал издание журнала «Анархист». С августа нынешнего года живет в Киеве и, по сведениям одного из агентов Кулябко, получил задание восстановить работу группы и провести в Киеве съезд анархистов. Вместе с ним в Киеве работает Тыш Наум Яковлевич, бывший когда-то членом белостокской группы анархистов. Арестовывался, содержался в гродненской тюрьме и почему-то был отпущен. Николай Игнатович Рогдаев. Три месяца отбывал в Рязанской тюрьме. Два года назад вел у нас тут недолго пропагандистскую работу, был выслежен, но успел сбежать в Женеву. Сейчас опять вернулся и, видимо, занимается формированием местного боевого отряда. Об Ольге Таратуте читать не буду, личность слишком популярная. О Дубинском и Эрделевском Департамент сведений не дает, но последний – хорошо известная личность по многочисленным преступлениям, в частности по теракту в кафе Либмана. Во время теракта был арестован, притворился сумасшедшим и сбежал из больницы. И, наконец, руководитель отряда Борисов Сергей Макарович. Работал когда-то токарем на Брянском заводе. При сопротивлении полиции тяжело ранил околоточного. Тот остался жив. Из-за разлившегося тогда революционного движения и мягкотелости Святополка-Мирского его дело не попало в военный суд. Получил 4 года каторги, откуда сбежал. Вот краткие портреты наших героев. Все они связаны друг с другом не только общностью своих безумных идей, но и узами тесной личной дружбы. Так что пойдут в своем деле до конца.
– Все та же картина: арестовали, судили, бежали. Теперь эти бандиты оказались на свободе, набрались сил и приготовили новый удар. О чем только думают Столыпин и Трусевич?
Он встал и заходил по кабинету.
– Никак не пойму этих людей. Ушли от виселицы, сбежали с каторги – уймитесь, наконец, займитесь полезным делом, женитесь, обзаведитесь детьми.
– В том-то и дело, Александр Михайлович, что они не умеют и не хотят работать. Жить на награбленные деньги или благотворительность, как живет со своей супругой вождь большевиков Ульянов, куда проще. Потом есть натуры, которые склонны к экстремизму. Их хлебом не корми, только дай походить по острию ножа, поиграть со смертью.
– Тогда как вы объясните, что они стреляют себе в голову, когда их окружает полиция?
– Обычное состояние аффекта: загнанный в угол человек уже ничего не соображает.
– А они возводят это в ранг геройства.
Богданович подошел к окну, открыл форточку и задымил сигарой.
Губернатор тоже вытащил папиросницу, раскрыл ее, но, вспомнив предупреждение домашнего врача о «дурном действии» никотина на сердце и желудок, с треском захлопнул крышку.
– Теперь, Александр Михайлович, самое главное, – Богданович погасил сигару и вернулся к столу. – Боевики решили создать в Екатеринославе свою основную базу: организовать здесь склады оружия, типографию и лабораторию для производства бомб.
– Поздравляю вас с такой радостной новостью.
– За Борисовым и всеми членами группы в Женеве, – продолжал
Богданович, не обращая внимания на губернаторский сарказм, – установлено тщательное наружное наблюдение, отслеживается каждый шаг их передвижения, то же самое мы будем осуществлять по их прибытии в Россию. Задача облегчается тем, что в отряд и все анархистские группы внедрены и будут внедряться еще осведомители. Департамент не спешит с арестами. Трусевич хочет узнать все замыслы боевиков и их связи с другими городами, чтобы одним ударом ликвидировать анархистское движение по всей Украине и югу России.
– Картина вроде бы радужная, все меры продуманы, однако ограбление в Верхнеднепровске предупредить не смогли. Мне кажется, Трусевич не до конца оценивает силы отряда. Нужно в два-три раза увеличить штат людей, занимающихся этим вопросом, и нам здесь необходимо срочно собраться и подумать об усилении охраны всех административных учреждений и полицейских частей.
– Я уже отдал соответствующее распоряжение.
Клингенбергер задумчиво покачал головой и погладил подбородок.
