приезда Таратуты и Гроссмана. Он часто отсутствует в городе, возможно, выполняет задания Борисова.
– Он человек опасный, ограбил в прошлом году завод Бродского и принимал участие в ограблении почты в Верхнеднепровске, есть похожее описание свидетелем его внешности. Давайте-ка одновременно с Тышем арестуем Дубинского и Сандомирского. Посмотрим, что предпримет Борисов. Кого он еще бросит на этот участок? Да, так и решим. Арестуйте этих двоих сегодня же в ночь. Буду ждать от вас сообщений.
На следующий день он отбыл в Екатеринослав. Клингенбергер устроил в его честь в розовом зале Дворянского собрания обед с приглашением узкого круга людей. Александр Михайлович много говорил о Столыпине и Государственной Думе. Все хвалили Родзянко, который занял по отношению к правительству лояльную позицию и поддерживает премьер-министра.
– Как ни говорите, – рассуждал губернатор, – а Столыпин все-таки сумел подавить революционное движение. Надеемся, 905-й год никогда не повторится.
Слушая его речи, Богданович только усмехался про себя, вспоминая, как несколько дней назад Клингенбергер критиковал Столыпина и самого Богдановича за бездействие и несовершенство судебной системы.
Но Попов был не из тех, кто поддавался лести и мог расслабиться от уделяемого ему внимания. За весь обед он ни разу не улыбнулся. Держался со всеми сухо, был немногословен и только под конец, поблагодарив за оказанный прием, сказал, что перед ними всеми стоит очень важная задача, возложенная премьер-министром, а в его лице государем, – ликвидировать обширную сеть террористов, и он рассчитывает на помощь всех тут присутствующих.
Богданович пошел проводить его вниз, и Попов попросил его зайти к нему вечером в гостиницу с докладом.
Попову выделили самый лучший номер в гостинице «Франция»: с четырьмя комнатами, двумя ванными и туалетами, совершенная лишняя для него роскошь. Но он не стал заострять на этом внимание, выбрал для себя две комнаты: спальню и кабинет, а в остальные закрыл двери.
К приходу Богдановича он заказал в ресторане легкий ужин и вино. Встретились, как старые друзья, однокурсники и коллеги, вспомнили университет, петербургскую жизнь, поговорили о детях. Попов сказал, что у него трое сыновей и пять внуков, но один сын еще не женат. Пошутили, что могли бы и породниться. Но, увы, дочь Ивана Петровича уже вышла замуж и живет в Париже.
От разговора о детях незаметно перешли к делу, и Богданович обстоятельно доложил о положении дел с анархистами в Екатеринославе. Для наглядности он передал Попову список с фамилиями и адресами людей, входящих в группу наблюдения, и записи агентов в виде «Дневников»: кто, где бывает, и кто, к кому ходит, на что Попов заметил, что надо и в других городах рекомендовать такие дневники. Однако Богданович пока затрудняется сказать, кто из этих людей непосредственно входит в боевой отряд, настолько они себя ведут осторожно. Даже «Ленин» пока не смог выяснить, кто в Екатеринославе является связным Борисова.
– А сам «Ленин» не захотел войти в местную группу?
– Нет.
– Ему видней.
Так как Богданович теперь был как бы его правой рукой, они обсудили общую картину по всем городам. Иван Петрович одобрил решение Попова арестовать Тыша. Таким образом, перекрывалась одна из главных жизненных артерий отряда – снабжение оружием. Куда трудней будет перекрыть другую артерию – финансовую, вынуждающую боевиков постоянно проводить крупные экспроприации. В связи с этим Богданович рассказал о недавнем крупном ограблении и убийстве землевладельца Дуплянского, которые тоже могут быть связаны с отрядом Борисова. По предварительной версии убийц было четверо. На месте обнаружено два трупа, и один из них, судя по оставшимся после пожара эмблемам на пуговицах и погонах шинели, – студент Киевского технологического института. Сделали запрос в Киев, но от Кулябко пока не пришел ответ.
– Жаль, я об этом не знал, когда с ним встречался. Он слишком доверяет одному своему агенту и расслабился. Сыскной отдел у него работает плохо. Пошли завтра с утра ему телеграмму от моего имени, чтобы к вечеру был ответ по этому студенту, одновременно такую же телеграмму направь ректору института, – Петр Ксенофонтович задумался. – В других местах губернии были сообщения о раненых в день этого убийства?
– Каждый день таких случаев бывает много. Но недавно, три недели спустя после ограбления, в полтавской больнице случайно выявили с огнестрельным ранением жителя Екатеринослава Иннокентия Рывкинда, ныне обучающегося в Киевском университете. Его лечил хирург Боков. Хирург утверждает, что пулю вынимал не он, а держал его в больнице, причем в инфекционном отделении, как психического больного. Вся история поступления туда Рывкинда выглядит весьма запутанной.
– Рывкинд! Эта фамилия есть в списке киевской группы, однако ни Кулябко, ни его агент не сообщили мне о его длительном отсутствии в городе. Ты, несомненно, прав, он тоже связан с убийством Дуплянского. Его надо срочно доставить в Екатеринослав.
– Его родные пригласили в Полтаву лучшего у нас адвоката Лакерника, и тот добился, чтобы ему провели психиатрическую экспертизу. Обе семьи почему-то срочно решили уехать в Америку и выставили дома на продажу.
– Рассчитывают на его побег. Надо усилить охрану арестованного. Срочно сообщите об этом в полтавское управление и начальнику тюрьмы.
– Кухарка Рывкиндов показала, что в начале ноября Иннокентий приезжал к родителям с двумя друзьями, прожили там недолго и уехали за границу. О друзьях его ничего не могла сказать, так как никого из них в лицо не запомнила и в студенческих эмблемах не разбирается. По времени их проживание там совпадает с ограблением.
– Иосте сообщали?
– Да. В Женеве появился анархист Арон Могилевский, тоже студент Киевского университета, только курсами старше, чем Рывкинд, очень необщительный.
– Вот вам и четвертый участник убийства. Кулябко все проспал. Три или четыре человека исчезли из анархистской группы, а он об этом ничего не знает или не придал этому значения. Странно! Кто же был четвертый? А у вас анархисты исчезали?
– Трудно сказать. Они же не сидят на месте. Самый активный из них – Наум Марголин, недавно уехал к семье в Америку.
– Надо срочно узнать если не адрес, то хотя бы в каком городе в Америке живет его жена. Попробуем там его поискать. Но это отнимет слишком много времени.
– Я уже отдал такое распоряжение, – сказал Иван Петрович, внешне оставаясь спокойным, но внутри страшно уязвленный тем, что Попов дает ему указания, которые он сам давно отдал своим подчиненным.
Попов поднялся, давая понять, что разговор окончен.
– Ты сейчас домой?
– Домой. Уже одиннадцать.
– А я пройдусь в управление, может быть, пришло сообщение о Тыше.
– С завтрашнего дня к тебе будут приставлены пять человек.
– Хорошо. А мы с тобой давай каждый день здесь собираться в это же время.
Иван Петрович ушел. Попов посидел еще некоторое время за столом, раздумывая над тем, почему Кулябко не в курсе таких важных событий, как исчезновение из города трех или четырех анархистов, и что все-таки за гусь этот его агент Аленский. Он решил тут же, не откладывая в долгий ящик, написать запросы Кулябко, ректору технологического института, своему агенту Шубину и заведующему заграничной агентурой Гартингу, чтобы тот проверил по своим каналам Могилевского и Марголина, и только после этого отправился в управление. Туда уже успел заехать Богданович и предупредить всех дежуривших в эту ночь сотрудников о визите Попова. Когда подполковник приехал, все были на своих местах и держали наготове документы, которые ему могли понадобиться.
Петр Ксенофонтович отдал письма для срочной передачи в Киев и Париж и взял телефонограммы из Киева и Казатина. Кулябко сообщал, что Сандомирского и Дубинского арестовали в съемных квартирах и препроводили в Лукьяновскую тюрьму. При обыске ни у того, ни у другого ничего не нашли. Оба были удивлены появлением полиции и держались вызывающе. На допросе заявили, что не знают никакого Борисова и первый раз слышат о боевом интернациональном отряде. Дубинскому пришлось подсунуть в карман пиджака листовку с Заявлением об образовании отряда и ограблении почты на станции Верхнеднепровск. Он впал в истерику, кричал, что его спровоцировали, и обещал дойти с жалобой на Кулябко до самого Николая II. «Сработали топорно, – усмехнулся Попов, – но зато у Кулябко теперь есть неопровержимые улики».
Попов развернул вторую телеграмму. Начальник железнодорожного жандармского управления сообщал, что Тыша успешно взяли на станции Казатин вместе с двумя связными. Все трое этим же поездом отправлены в Киев.
Арестовать Тыша оказалось несложно. Агенты встретили его на вокзале в Кишиневе, как указал Аленский, и расположились в соседнем купе. Не доезжая Казатина, он с частью груза прошел в соседний вагон. Там в тамбуре его ждали мужчина и женщина, они сели в поезд на предыдущей остановке. Наум отдал им два чемодана и вернулся обратно в свое купе. В Казатине поезд стоял 10 минут. Он видел из окна, как связные спокойно прошли по перрону и скрылись в здании вокзала. Раздался звонок об отправлении поезда, он подхватил оставшиеся два чемодана и быстро пошел к выходу. Из соседнего купе тут же выскочили два человека и последовали за ним. Наум понял: это ловушка. Он оставил чемоданы в тамбуре, быстро соскочил вниз и, расталкивая толпившихся около вагона людей, побежал в конец платформы. Навстречу ему бежали жандармы, схватили его и связали руки.
В полицейском участке вокзала он увидел своих связных. Мужчина и женщина сидели в разных концах комнаты и, когда его ввели, посмотрели на него с полным равнодушием. Маленький, усатый фельдфебель быстро составил протокол ареста всех троих, и их отвели в тот же поезд, задержанный на 15 минут. И тут же полетела в Екатеринослав депеша об успешно проведенной операции.
Это был первый удар по отряду Борисова. Сам Сергей с некоторых пор стал замечать, что за ним следят, поэтому постоянно менял адреса, о которых знали только Хана и Ита, а они в свою очередь получали их от третьей связной в Одессе: Эсфири Розенбаум, студентки Высших женских курсов. Лично с ней они не встречались, а находили записки в условленном месте в Александровском парке, недалеко от Александровской колонны.
Вместо Тыша за доставку оружия стала отвечать Люся Янкелевич, девушка, которую порекомендовал Сергею сам Наум. В помощники ей он выделил еще пять человек. Они встречали ее в условленных местах и развозили груз по городам. Весь маршрут транспорта пришлось поменять. О нем знали только Борисов, Штокман и Люсины помощники. Сама Люся была связана с узким кругом людей из группы Рогдаева. В Киеве она теперь бывала редко, а в Екатеринославе всегда останавливалась у Пизовых.
Тем временем в Екатеринославе полным ходом заработала лаборатория по производству бомб, и Ита теперь часто отвозила бомбы в Киев, где напрямую связывалась только с Андреем Кротовым. Кротов приехал сюда вместо Дубинского и Сандомирского подготовить базу для предстоящих здесь терактов.
Об Андрее никто из местных анархистов не знал, поэтому о поездках Иты не
