Шум ветра

удалении от прежней мечты, определенно зияла - "Тойота": черная, насквозь компьютеризованная, определяющая не только свое географическое местоположение, но и учитывающая подкачку шин в зависимости от погоды за бортом, и... с прочими красивыми забугорными штучками).
Трудность, теперь, состояла в одном: какова она? - конечная сумма, чтобы... - "овцы были целы и волки сыты".
... Если бы тетя узнала, в центре каких событий она находилась в последние дни, то выпалила бы все свои привычные присказки одной очередью: "Слава Богу!.. Не дай Бог!.. Прости, Господи!.. Помилуй, Господи!.. Бывает же, Господи!.. Удружил, Господи!.. и пр..." И... если бы только она знала, кто!.. ввалился в ресторан "Три пескаря" в ее смену, за ее столик, - то есть уселся в том углу, что подлежал ее обслуживанию.
И не уселся он, а упал в кресло, так как был уже "выпимши" (но не навеселе), - знать-то она его знала, и ждала родименького, потому что такие, в последние времена, редкость на фоне плюшкиных сквалыг, и прочих "блефов", трясущих под носом толстенными бумажниками, да и только, - этот же из другой формации: из прежних интеллигентов, которым неожиданно свалился на голову капитал американского дядюшки, - а иначе, что подумать?.. - такие - на убийство, грабеж, неспособны, но платили...
Профессиональным краешком глаза заприметила она его еще в раздевалке, - и как швейцар-то перед ним ластился, как ластился...
Многое она знала: и что клиенту - бутылку водки, огурчик - для разгона, и что повторить придется - не один разок, и что кофе можно подавать холодным, - все равно  останется нетронутым, - не знала только, что он - тот самый юрист, приезжающий по утрам за ее племянничком на "Мерседесе", и водивший с ним странные, валютные делишки.
Закружилась Ариадна посреди этих столов, пьяных капризов, сигаретного чада, барабанного грохота; устала отмахиваться от липучих мужицких лап и потому прозевала разноцветную бл..., пристроившуюся напротив желанного клиента, - но только Ариадна подумала: не восстановить ли ей свой  статус-кво, как нахалка вовремя ретировалась; Ариадна проводила ее презрительным, уничтожающим взглядом, на какой была способна, и еще - заприметила такое, от которого похолодеют руки чуть позднее, а еще позднее - она примет то за щедрый подарок судьбы. В фужере с водкой (клиент никогда не пользовался рюмками) роились пузырьки воздуха, как в Шампанском, которого клиент терпеть не мог, - не водка, а противогриппозная "упса" какая-то. Клиент выпил и, как это частенько с ним бывало, прикорнул, чтобы через минуту-другую снова взбодриться и потребовать еще бутылочку. ... Цикл что-то затянулся, и Ариадна сама с улыбочкой подчалила к столику, чтобы... и скорее почувствовала, чем удостоверилась: перед ней... труп. Зашла к нему с "подветренной" от швейцара стороны, и, выудив ловким движением из внутреннего кармана увесистый бумажник, сбросила его в свой: под передничком. Направилась к швейцару: "Клиент готов, выведи!" "Ты что, совсем одурела, - тот вылупил на нее ошалелые, простофильные глазки, - пусть спит! На таких земля наша держится!"
Бумажник под передником выдавал свою тяжесть; поняла Ариадна - будет обыскивать ее троглодит в конце смены, - нужен был ход: свежий, неординарный, беспроигрышный. И она придумала его...
Поднесла клиенту еще бутылочку и салатик, и... всплеснула руками, роняя все на пол, - да как закричала, закричала несуразное, да как бросилась к стойке, к телефону, да как набрала дрожащей рукой "02", и туда в трубку, как понесла несуразное, а потом и сама чуть было не умерла, проваливаясь мимо сиденья, - и пила, пила минералку, пока не приехала (к счастью, почти моментально) доблестная милиция.
Симпатичный такой опер вызывал каждого поодиночке в подсобку, приставал с разными вопросами и одним общим: "А что было необычного, подозрительного с клиентом и вокруг, в обстановке?.." Ариадна отвечала как все: трафаретно, но под конец все же склонилась к чуткому, индивидуальному (под большим секретом) наблюдению: в момент, когда она сообщала швейцару о неподвижности клиента, тот сделал лютыми страшные глаза ("а вы в него сами всмотритесь!.."), и потребовал не вмешиваться не в свои дела. И когда опер вызвал швейцара, Ариадна, от пережитых треволнений, вынуждена была потратиться на такси до дому. И надо признаться: игра та стоила свеч: в бумажнике - аж! три тысячи американских долларов, не считая отечественных, деревянных, и визитная карточка на имя Чернова Евгения Павловича. Визитку Ариадна изорвала в клочья; клочья сожгла в Аркашкиной пепельнице; пепел смыла в унитаз; бумажник расчленила садовым секачом на мелкие кусочки и, перемешав с картофельными очистками, выбросила в мусоропровод; деньги спрятала в тайник, да в такой надежный, что однажды, с утречка, пропотела в его поиске не менее трех часов.
Кажется, брезжила новая, собственная квартира в конце туннеля... И, более того, начала принимать конкретные очертания, когда Ариадна, совершенно случайно, встретила в метро ту бл..., отравившую клиента (а в том у нее-то не было никаких сомнений). Она имела тонкие, хищные черты лица, напомажена - с претензиями, но неряшливо и безвкусно, а в одежде ее и вовсе - никакого позитива; Ариадна, подобно Шерлоку Холмсу, с превеликими осторожностями, проводила ее до дому, до двери в квартиру.
В справочной выяснила номер телефона, позвонила из автомата; ответил ей голос, несомненно, принадлежащий рыжей убийце.
Предстояло решение невероятной по трудности задачи: как обратить бесценную информацию в достойные деньги?.. О, сколько она прокрутила детективных историй в своем мозгу, но, к сожалению, в финале противник оказывался смелее, хитрее, изворотливее главной героини, и, всего лишь потому, что действовала она в одиночку; а главное, он был жестоким и бессердечным. Чтобы замести следы, требовались вторые, третьи, четвертые руки, но где найти таких: надежных, не смеющих покуситься на всю прибыль. Швейцар? - тот бы провернул, но ты ему еще и в должниках останешься... Ну ничего! ничего оригинального не приходило ей на ум - и все тут, - но, правильно говорится: если долго мучиться, то может что получится...
Однажды, - то есть в первую поездку после случившегося, - Ариадна в задумчивости почесывала свою ножку о ножку родительского стола, а племянничек "загибал" о тесном сотрудничестве с некоей фирмой, - в тот момент и прозвучала фамилия Чернов. Ариадна и не сразу поняла, от кого исходили "че-рующие" те звуки, и подтянула в автоматическом припеве: "Евгений Павлович?"
Удивила?.. ну что ж, - и она "могёт" утереть нос раннему выскочке.
Теперь он схватил ее за руку, потащил в свою комнату, теперь он вопрошал, нежно касаясь ее плеча: "Откуда знаешь?" А она тянула: сказать не сказать?.. и рассказала, но только по очень большому секрету, и за вычетом бумажника. Сокрушенно добавила еще, что частный ее знакомый сыщик содрал приличную сумму за адрес преступницы и что теперь она в долгах как в шелках, и все по чрезмерной доброте своего сердца, - " ... и зачем з-з-дались мне такие координаты?.." - говорила она.
А говорила она для того... чтобы... он продал ту информацию своей хозяйке на выгодных условиях, оставляя ее в тени, инкогнито, но при полной, абсолютной прозрачности денежных расчетов, и чтобы... сам племянничек не забыл, вдруг, что первая скрипка в этом деле она: его родная тетя (впрочем, ему она тоже до конца не доверяла).
"Сделаю!" - решительно сказал он.
Деда дома не было, бабка похрапывала в кресле, Вячеслав на цыпочках подошел к двери, накинул крючок, вернулся и, наконец-то, забрался за податливые пуговички на кофточке, за упругие застежки на брюках, но... тетя, перехватив руку в самый интригующий (волосками) момент, выскользнула из его объятий: "Когда сделаешь, тогда и получишь?" Ну а он и не подумал возмутиться, - более того, он, таким ее поведением, обретал собственную двойную выгоду: она (сама!) лишала себя материальной помощи, и одновременно его - зазрения совести. "Баба с воза - кобыле легче! - размыслил он, - и в самом деле - легче..." - но на лице изобразил глубокое сожаление: "Как знаешь..."
А в последующий вечерок развернул перед Ольгой Липатьевной полную картину преступления в цветистых подробностях. Она же спокойным мизинцем копировала припухлости на его губах: "А ты откуда знаешь?" "По своим каналам! - он обдал ее пальцы горячей загадкой, - постарался..." "Я знаю все твои каналы, - она словно обрадовалась нежданной находке и поехала вниз трепетной рукой, - я их сейчас поцелую..." Вячеслав перехватил ее в паху: "Я серьезно, я знаю адрес преступницы, я нанял человека за приличные бабки!" Она положила голову на грудь, как бы вслушиваясь в его сердце, как бы отмахиваясь от внешних его слов; он же вдунул в свободное ее ухо повторно: "Я серьезно!" А у нее свое было на уме: "Тебе не хватает денег?" "Да при чем тут это?! - гневно возмутился Вячеслав, - я думаю о справедливом возмездии, о чести твоей же фирмы, о твоей безопасности наконец!" Последняя фраза проняла ее, слабо шевелящиеся ее пальцы царапнули и замерли... Она поднялась с кровати, принялась одеваться, с поспешностью, - "Сколько?" - спросила она. "Чего сколько? - он продолжал придуриваться? - ах-да, не знаю, о сумме пока разговора не было..." "Двух тысяч хватит?" - оборвала она и тон ее был зловещим; он растерялся?.. он сказал, что трех, наверняка бы, хватило.
Да, он растерялся; но спохватился и позвонил в машину, - говорил сумбурно, просил прощения, и еще многого наговорил от чистого сердца, - а она молчала, - и тогда он выкрикнул ей самое главное, из-за чего и заварился весь этот сыр-бор: что он ее любит, потому и боится за ее жизнь, и... предложил ей руку и сердце, и поправился, что в первую очередь сердце, а затем уж всего себя до последнего дыхания.
... "Ну и денек", - сказал он  деду, переваливая через порог; и от ужина - отказался.

Когда Ольга Липатьевна прошмыгнула ("докатилась!..") коридорчик и противный лестничный скрип в собственном доме, когда она упала, не раздевшись, на собственную кровать лицом вниз: неваляшкой - наоборот - валяшкой!.. то есть - когда не устоять на ногах без посторонней помощи, потому что весь ее - свинцовый - сейчас, центр тяжести находился в груди, и выцарапать который оттуда - нету сил, но если только - выплакать?.. но и слезок - тоже нет, - пустыня Гоби на всем лицевом пространстве. Слезные дожди - это характерный признак наличия счастья, хотя бы и вдали, но когда... когда... когда... А впрочем?.. Что, собственно говоря, произошло?.. какие-такие неожиданности?..
Всего лишь он сказал, что любит - он солгал?.. Ха... Ха... Ха... Откровения... У мальчика - аппетит, ею же и взращенный, и вот он - момент ее полного поглощения с потрошками, то есть со всем материальным имуществом... Такой вот - удавчик!
"Ну и пусть!" - выкрикнула она изо всех оставшихся сил.
"Вызывали? - Зинуля ледяным своим голосом вспорола сумеречную атмосферу - мощным шлепком о стену запустила в спальню желтого многоваттного джина. - Можно, чё, скажу?"
Сопротивляться ее "чё" - потуги бесполезные.
Но заметила Ольга Липатьевна краешком глаза и необычность в продолжении, от чего