покойного вождя или на худой конец завладеть хотя бы частью его завоеваний. И только чрезмерная усталость народа от разрухи, революций и войн, длившихся с 1914 и фактически до средины 20-х годов, не позволила этим пламенным революционерам развязать новую гражданскую войну. Но война шла, шла в кремлёвских кабинетах, шла в республиках и на окраинах СССР.
Хорошо известно, что Зиновьев в Ленинграде организовал свой клан, рассадил своих людей на всех ответственных постах и крепко держал вторую столицу СССР в своих руках. На Дальнем Востоке Блюхер чувствовал себя не коронованным королём. Известен раздор и склоки среди кавказских большевиков. В Казахстане сек¬ре¬тарь кра¬евой пар¬тий¬ной ор¬га-низа¬ции Мирзоян, окружил себя своими, верными ему людьми и считал себя вполне самостоятельной фигурой, не обязанной во всём подчиняться Москве. Даже когда в «Прав¬де» была опубликована боль¬шая кри¬тичес¬кая статья «На по¬воду у на¬ци-она¬лис¬тов», пос¬вя¬щен¬ная де¬ятель¬нос¬ти Мир¬зо¬яна, он зап¬ре¬тил рас¬простра¬нять в Ка¬зах¬ста¬не этот но¬мер «Прав¬ды» с кри¬тикой в свой ад¬рес, открыто противопоставив себя ЦК.
Даже при живом, но уже безнадёжно больном Ленине, как пишет в своей книге «Секретный террор» Георгий Агабеков, единства в партии уже не было. Агабеков в 1923 году был сек¬ре-тарем яче¬ек вой¬ск ор¬га¬нов ОГ¬ПУ в Сред¬ней Азии и чле¬ном ко-мите¬та пар¬тии в Таш¬кенте, и был первым крупным разведчиком-чекистом, ушедшим в 1930 г на Запад.
Он вспоминает, что на состоявшейся партийной дискуссии «нес¬мотря на су¬ровую дис¬ципли¬ну в ор¬га¬нах и вой¬сках ОГ¬ПУ, все-та¬ки при го¬лосо¬вании 45 про¬цен¬тов пар¬тий¬цев ока¬зались на сто¬роне Троц¬ко¬го». Позже выяснилось что и «в цен¬траль¬ном ОГ-ПУ в Мос¬кве так¬же боль¬шинс¬тво сот¬рудни¬ков сто¬яло за Троц¬ко-го». И видимо в зависимости от того кто, - чей человек стоял во главе отдельных наркоматов не редко возникала конфронтация и между ними, и «уже тог¬да су¬щес¬тво¬вал ан¬та¬гонизм меж¬ду Нар¬ко¬мин¬де¬лом и ВЧК».
Так вот, в таких условиях разногласий и разночтений понимания того, как строить, и главное, кому стать во главе строительства нового государства, центру некогда было заниматься окраинами. И вместо того чтоб жёстко взять под контроль местные партийные и советские органы претенденты на лидерство в центре, ища у них поддержку, откровенно заигрывали с ними. Особенно все старались заручиться поддержкой влиятельной и многочисленной компартии Украины. А те, пользуясь этим, в обмен на свою поддержку того или иного претендента, стремились выбить себе как можно больше свободы действия и власти на местах. И методы своих бывших врагов в гражданской войне, а теперь «товарищей» по партии, укапистов и боротьбистов зачисленных в КП(б)У, (среди которых встречались и бывшие петлюровцы) правящей верхушке украинских коммунистов уже казались вполне подходящими для достижения этой цели. В стремлении «прочь от Москвы» руководство КП(б)У не смотря на протесты рядовых коммунистов, рабочих и части интеллигенции всё сильнее и сильнее закручивала гайки украинизации. Во главе украинизации в стиле петлюровщины, после снятия с поста наркома просвещения Гринько, стал ещё один нарком просвещения УССР из бывших боротьбистов Шумский, который, ещё в 1919 году считал Красную Армию оккупационной. В итоге дело приняло такой оборот, что уже в 1926 году к украинским коммунистам вынужден был обратиться с письмом товарищ Сталин. В нём он писал:
«Верно, что целый ряд коммунистов на Украине не понимает смысла и значения этого движения и потому не принимает мер для овладения им. Верно, что нужно произвести перелом в кадрах наших партийных и советских работников, все еще проникнутых духом иронии и скептицизма в вопросе об украинской культуре и украинской общественности. Верно, что надо тщательно подбирать и создавать кадры людей, способных овладеть новым движением на Украине. Все это верно. Но т. Шумский допускает при этом, по крайней мере, две серьезные ошибки.
Во-первых, он смешивает украинизацию нашего партийного и советского аппаратов с украинизацией пролетариата. Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет меняться по мере промышленного развития Украины, по мере притока в промышленность из окрестных деревень украинских рабочих. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет украинизироваться, так же как состав пролетариата, скажем, в Латвии и Венгрии, имевший одно время немецкий характер, стал потом латышизироваться и мадъяризироваться. Но это процесс длительный, стихийный, естественный. Пытаться заменить этот стихийный процесс насильственной украинизацией пролетариата сверху — значит проводить утопическую и вредную политику, способную вызвать в неукраинских слоях пролетариата на Украине антиукраинский шовинизм».
В итоге в 1927 году Шумский так же как и Гринько был снят с поста наркома просвещения и… отправлен работать в Ленинград, а его место занял старый большевик Скрыпник, который в итоге оказался в деле украинизации покруче всех своих предшественников на этом посту, о чём уже было сказано выше. Когда же Сталин твёрдо взял власть в свои руки и стал наводить в стране порядок, Скрыпник в 1933 году, видимо поняв, что он слишком перегнул палку и так просто этого ему не простят, застрелился у себя в кабинете. Многие же слишком рьяные украинизаторы вскоре оказались в лагерях ГУЛАГА, где некоторые из них и окончили свой жизненный путь. В итоге к сороковым годам дикой украинизации был положен конец. И хотя полностью её ни кто не отменял, но насильно из русского человека делать украинца уже больше не решались даже после смерти Сталина.
Коллективизация плюс индустриализация.
Годы НЭПА, многие рабочие и даже некоторые большевики восприняли как капитуляцию перед буржуазией и отход от идей построения коммунизма. В СССР появились нелегальные миллионеры, случалось даже из бывших революционеров. Подняли головы, бывшие скрытые и даже явные враги Советской власти. Привольно и довольно комфортно чувствовали себя на селе кулаки.
Русский философ Фёдор Степун, который был выслан в ноябре 1922 года советской властью за границу, жил до этого какое-то время в деревне где-то не далеко от Москвы и в своей книге воспоминаний «Бывшее и несбывшееся» о жизни кулаков той местности писал так:
«И, действительно, наши знаменские и ивановские богачи, несмотря на образовавшиеся впоследствии комитеты бедноты, до самой нашей высылки – в ноябре 1922-го года жили много лучше своих классовых врагов. Даже после раскулачивания многие ухитрились не пойти ко дну. Знаю наверно, что в 1938-м году Туманов и Фокин заправляли крупными совхозами и, распевая новые песни, по-старому жили припеваючи».
А что Туманов, да скорее всего и Фокин, и все прочие кулаки, спали и видели как бы избавиться от Советской власти, можно понять из описания одной беседы Степуна с Тумановым. О ней он вспоминал так:
«По мнению разоткровенничавшегося со мною в пьяном виде кулака Туманова, восстание можно было бы сразу поднять, если бы не была отменена винная монополия.
– Дайте мне, – горячился он, – перепоить наш уезд и я вам всех товарищей в три дня топорами перебью, да и ружьишки найдутся… Ну, а в трезвом виде не осилить. Малодушен народ, темен, да и согласия в нас нету. Беспортковая сволочь вся к товарищам тянет, и кругом шпики. А впрочем, мы еще посмотрим, чья возьмет. Потягаемся… Вот с нас, кулаков, по десяти тысяч единовременно содрали, а мы опять обернулись, не хуже людей живем».
Возможно кто-то будет удивлён и скажет: «А как же таких вот Тумановых советская власть допустила до управления совхозами?». Допустила, - и не только совхозами управлять. И допустила это мягко сказано.
«Их привлекли на сторону революции. Одни пошли под страхом, другие поверили в новое общество и хотели помочь ему, третьи - потому, что у них выхода не было: нужно было зарабатывать средства к существованию, четвертые - для того, чтобы получить возможность работать в хозяйстве или в учреждениях, с тем, чтобы сознательно стать агентами старых хозяев и вредить социалистическому строю. Много было разных людей, а выбора у советской власти не было. Она вынуждена была привлекать специалистов, чтобы строить новое, без чего не было возможности двигаться вперед».
В основном это относится, конечно, к инженерам, учёным, военным специалистам и т.п., но и в специалистах в области сельского хозяйства нужда была тоже. И написал об этом в своих воспоминаниях ни кто-нибудь, а сам Н.С.Хрущёв, который, сам же первым из правящей партийной верхушки обвинил Сталина в жестокости за то, что тому пришлось очищать перед самым началом Великой Отечественной войны с фашистской Германией советское общество от таких вот Тумановых, да прочих «агентов старых хозяев»
И это так процветали кулаки под самым носом у Москвы, а что уж тогда говорить об Украине, с её националистами, с бывшими легализовавшимися петлюровцами и прочими недобитыми врагами советской власти, которых частенько можно было встретить как на довольно таки высоких руководящих должностях республики, так и в руководстве, райкомов, колхозов и совхозов. Например, в одном только Чемиревицом райисполкоме Каменец-Подольского округа в 1927 году райстатистик Файнстиль был бывший петлюровец, до 1924 г. пребывавший в эмиграции; помощник бухгалтера Окнин, в прошлом офицер-сечевик; счетовод Рилянкевич – бывший поручик царской и сотник петлюровской армий; секретарь райсудземкомиссии Сонов тоже петлюровец и тоже вернувшийся после 1924 г.
Комиссия во главе с генеральным секретарем ЦК КП(б)У Л. М. Кагановичем, обследовавшая приграничную полосу, пришла к заключению, что факты подобной «засоренности» райисполкомов и сельсоветов «насчитываются десятками» (Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 81. Оп. 3. Д. 130. Л. 50.)
В 1928 году с НЭПом в СССР было покончено. Был взят курс на индустриализацию страны. При этом провести её требовалось в предельно сжатые сроки. Но для индустриализации нужны были деньги, а у государства их не было. Не было тогда и нефти с газом, на которых, в основном, и держится сегодняшняя экономика России. Самым большим богатством России в те годы был хлеб. И за счёт продажи его за границу компартия, взявшая в свои руки управление страной, как раз и решила проводить свой курс на ускоренную индустриализацию.
Ещё во времена царской России пшеница являлась основным продуктом экспорта Российской империи. И основная масса этого экспортируемого товара поступала из помещичьих угодий. Но с ликвидацией помещиков, в годы НЭПА главным производителем и продавцом хлеба
