Древние анатолийцы и Евразия (часть вторая)

«Золотые листья» также (подобно выше изложенному) повествуется, что некий Змей, периодически пожирающий птенцов Орла, в очередной раз собирается это сделать. Однако герой сказки воспрепятствовал этому и спас птенцов, убив змею, а затем на благодарном орле взлетел в небо - «поднимается в верхний мир».
Известно (Юлиус Клапрот), что у ингушей и чеченцев, особенно при «взыскании долга», нередко произносилось «страшная» угроза: «Такой-то из твоего рода должен мне столько-то. Позаботь¬ся о том, чтобы долг был уплачен; в противном случае я убью над мертвыми твоего рода собаку («собаку, которую убью на могилах твоего рода»), которую привел с собой». И «эта угроза приводит ингуша в трепет, и он немедленно соглаша¬ется исполнить поставленное ему требование» (Юлиус Клапрот; Б.К. Долгат).
Так какова же подоплека панического страха «должника», чего он боится? И Юлиус Клапрот формулирует потенциальную угрозу в том виде, в котором возмездие (и потустороннее инобытиё) представлялось в ту пору (в 1807 году): «Если я говорю неправду, пусть покойники моего рода носят на своих плечах покойников рода моего обвинителя, и при том (пусть они) находятся в пути под дождем и палящим солнцем!» (заметим, что о дождях в «Мире предков» более нигде не упоминается). Очевидно, что подобное наказание предков клятвопреступника ударит и по родичам пострадавшего: они тоже будут вынуждены мокнуть и мёрзнуть под проливным дождём и мучиться от жары, сидя на плечах.
Вместе с тем известно, что у шумеров бытовало верование в постоянно вмешивающееся в жизнь людей и «отравляющее» её, львиноголовое хтоническое существо - в женщину-демона Ламашту (подробнее см. «Древний человек и божество». Т2), исчадие преисподней, кормящей грудью собаку и свинью. И убить над могилами предков кого-либо собаку (у шумеров и аккадцев (а также и в Коране) собака - нечистое создание, поедающее нечистоты; а согласно сообщению графа Яна Потоцкого («Voyage dans les steps d’Astrakhan et du Caucase»; конец XVIII века) ингуши тоже считали собаку нечистым животным и до принятия мусульманства)), - значить накликать на «их головы» в «Мире предков» преисподней злого демона Ламашту (ибо собака вскормлена её молоком (её дитя)), и которая (демон) будет их долго мучить, скармливая им труп (крайне ритуально нечистый) собаки (ибо согласно чеченской формуле т.н. «присяги» «предполагается, что убитая собака пойдет в пищу покойникам»; а в тексте другого заклинания (оправдательном) произносились такие слова: «пусть эта со¬бака будет пищей для наших покойников (предков)» (если...)). И «Само собой разумеется, что покойники не остались бы в долгу [отомстили бы] за подобную дерзость [надругательство над ними] непочтительных род¬ственников» (Б.К. Долгат).
Как упоминалось ранее (Б.Х. Бгажноков. ст. "Ключевые вопросы древнейшей истории адыгов". 2016), в "фольклоре адыгов земля Анатолии [однако это может быть и не Анатолия, но Шумер и даже Дильмун, см. ниже] предстаёт как... край, в котором... сбываются мечты человека о счастье" (при жизни). Характерно, что с подобным представлением перекликается и, в частности, фабула ингуш. сказания «Как нарт-орстхойцы сгинули со света», где повествуется, что «В... старое время весь мир был благодатным. Во Вселенной не знали, что такое дуновение ветра [«этот же признак благодатного времени (безветрие) запечатлен и в ингушском предании «Магал» (1875 год), (У.Б. Далгат. Примечание)]... Люди жили в спокойствии и благодати. Посеянное, хранимое, как и принесенное (при собирательстве), - все было изобильным» (заметим, что подобные представления (в т.ч. и ветхозаветное - об Эдеме) восходят к описанию безмятежной, счастливой жизни предков шумеров (легенда заимствована у убейдцев) на острове Дильмуне, земля которого - "чистая", "непорочная", "светлая", обустроенная богами, где неизвестны печаль, жестокость и отчаяние).
Так, известно (Г.Д. Гумба. 1988; «Нахи». 2016) и такое название ингушей как осетинское (теофорное) "махъал" (выражение дравид.-шум. "мах-ал", как легко видеть, означает "Великий бог" (а термин «махъал-он/эн» - «Великий господин богов» (глава пантеона)). И согласно преданию ингушей, некий патриарх Мах (Маг(а)/Магал) - их прародитель, явившийся из страны Шам (известен союз нахских племен - «Махали/Магали»). Заметим, что В.П. Кобычев ("Историческая интерпретация…") соотносил наименование "махьал" с шум. "Магал" (так, в Джейрах-ском ущелье находится селение Магал). По легенде же, записанной А.П. Берже («Чечня и чеченцы». 1859) прародитель народа Турпал (имя полуассирийское) тоже явился из города (страны) Шами (по мнению А.П. Берже  - из Сирии (видимо, через Сирию)).
И весьма существенно, что ещё А. Пёбелем показана идентичность терминов «šam» (Шам) и "Шумер"  (данный вывод был принят Самуэлем Крамером). И тогда не исключено, что эти легенды - отголосок миграций носителей «урукской» культуры (примерно 4400-4000 гг. до н.э.), см. выше).
Известно и то, что в родословной всех коренных (вай)нахских тайпов говорится об их миграции с юга и затем о расселении (Г.З. Анчабадзе "Вайнахи". 2001). Согласно версии историка ХI века Леонти Мровели («Жизнь картлийских царей и первоначальных отцов и предков»), "Кавкас(ос)" (легендарный прародитель (вай)нахов (потомок Кавкаса - "Дурдзук" считается эпонимом собственно нахов (С.А. Натаев "Генеалогические предания чеченцев". 2010)) и его брат "Лек(ос)" (предок лезгин, т.е. и те, и другие - хурриты (яфетиды по Н.Я.  Марру, если в них усматривать арменоидов/анатолийцев) заселили (видимо, как куро-аракцы) безлюдные на тот момент территории Северного Кавказа, а затем и заняли земли от гор до устья Волги (знаменательно, что фабула данной легенды согласуется с выводами В.А Трифонова ("Новейшие открытия в археологии Север¬ного Кавказа". 2012) о заселении Северного Кавказа (см. выше)). Однако, к сожалению, как констатирует Явус Зайндиевич Ахмадов (История Чечни с древнейших времен до конца XVIII в. 2001), «устная историческая традиция чеченцев не донесла до нас серьезной реальной картины (их) этногенеза".
Для нахских сказок характерно и то (А.О. Мальсагов), что обычно «антиподами младшего брата являются... старшие братья. Они всегда настроены против него, не признают его прав, относятся к нему высокомерно и пренебрежительно» (однако младший всегда смел, удачлив и добр, и обычно женится на ослепительной красавице). И вполе возможно, что так отражена вековая зависть к младшему сыну из-за общепринятого права минората (о наследовании). Так, в частности, в мифологии шумеров власть бога Неба Ана унаследовал Энлиль (он - царь богов Ниппурского пантеона), но не первородный сын Энки. В Ветхом Завете также повествуется, что царь Соломон - не первенец Давида (считается, что в Европе институт майората сложился только в Средние века).
Важно отметить и то, что архаичные сакральные числа («Древний человек и божество». Т1. Инет), встречаю-щиеся в сказках (и сказаниях) ингушей и чеченцев: половина (от целого), 2, 3, 4, 5, 15 (как 3 раза по 5), 6, 60 (как 10 раз по 6), 7, 8, 9, 63 (2 раза 3 по 3 и ещё  3, т.е. 9), 99 (как 9 и 9), 10, 20 (2 раза по 10), 12, 120 (как 10 раз по 12), 13, 19 и 40, - составляют практически полный набор (Евразийский репертуар) обычно применяемой числовой символики.
Ещё в эпоху собирательства бытовала вера в то, что заботилась о женщинах, «курировала» их, - Всеобщая мать, богиня Неба (сакральная числовая символика, в частности, - число 8), а о мужчинах - мужское божество, - бог-отец, бог Земли (число 7). С внедрением же земледелия (изначально женского занятия) это верование существенно «расцвело» (вылилось в доминирующую роль женщины в протообщине).
И знаменательно, что данное глубоко архаичное представление сохранилось у вейнахов. Так («Культура Чечни: история и современные проблемы». Ред. Х.В. Туркаев, 2002// Я.В. Чеснов «Генетические представления в менталитете чеченцев»), сообщается, что «в вайнахской культуре есть... традиции, связанные с цифрами 8 и 7. Семерка в некоторых ситуациях ассоциируется с мужчиной. Так, по древнему закону (народному адату) за убийство одной беременной женщины мстили 7 мужчинам... (существовало и) ...Требование (о)... знании мужчиной... 7 предков, а женщиной - 8». В разных областях... (жизни) ...вайнахов цифра 8 указывает на брачные отношения и на проблемы... (рождения) ...человека». Характерно и то, что «традиционная вайнахская ориентировка по частям света указывает именно на 8 направлений».
Так (И.Ю. Алироев, Л.Ю. Маргошвили «Кистины». 2006), у кистов сутки делились на пять частей: время рассвета, утро, полдень, вечер, ночь. Отмечается также (З.А. Мадаева «Народный календарь чеченцев и ингушей...». С.Э., № 6, 1980), что «до нашего времени в народе сохранился ряд названий пятидневной недели». Вместе с тем предполагается (В.А. Дмитриев «Пространственно-временное поведение в традиционной культуре народов Северного Кавказа». 2007), что была и «девятидневная неделя у вайнахов».
Сакральная же цветовая символика (подробнее - «Древний человек и божество. Т.1») представлена в сказках (и эпосе) следующими красками: белый, чёрный, красный, синий, зеленый, золотой/золотистый (цвет спелости). Наиболее часто в повествованиях используются чёрный и белый цвета, красный - несколько реже, и ещё менее часто - золотистый. Так, «На голову белое надевши [голова в небе], ноги красно обувши [ноги на (в) земле], из всех вышедших (так замуж), ты будь счастливее всех» (Б.К. Далгат. 1930), поскольку заботиться «о тебе» будут Всеобщие Мать и Отец, ибо «ты» к ним взываешь. В сказке «Сильный Кант» рассказано, что когда кант схватил за ногу черного барана, то очутился в нижнем мире (в преисподней), а в сказке «Храбрый сын» - когда «кант коснулся белого барана, (то) и очутился в верхнем мире» (на небосводе); т.е. Мир (Вселенная) в сказках виделся трёхчастным (по вертикали). И то, что нахские коровы описаны как «беломордые» и синие (а «это довольно постоянная характеристика рогатого скота в вайнахском эпосе; синий цвет животных - чисто эпический, не соответствующий дей¬ствительности» (У.Б. Далгат. 1972. Примечания)), говорит об их соотнесении с культом Великой богини (Матери (в облике коровы) и на небесах, и в иномире преисподней). Как известно (см. выше), синий цвет по большей части считался хтоническим. Так, отмечается (П.Х. Акиева), что «синим цветом ингуши характеризуют потустороннюю, «темную (хтоническую) силу» (в т.ч. и огонь преисподней), обозначая всё это выражением «сийна ц1и». И тогда не исключено, что божества потустороннего мира ингушей, и, в частности, бог огня (огонь) преисподней (в духе поговорки: «Гори ты синим пламенем!») представлялись синими. Как известно, у бурят владыка подземного мира виделся в образе синего быка «Тайжи-хан».
В таком случае бытующее у ингушей «понятие «синнел», означающее «приносимое в жертву» (П.Х. Акиева), - это жертвоприношение исключительно богам подземного мира («синн-ел» - «сийна ел» - (для) «синего бога»); в т.ч. и Всеобщей матери, в преисподней порождающей инотела для иномира (синие коровы).
Так (Юлиус Клапрот «Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах». 2012), рассказано, что у ингушских женщины принято носить «длинные штаны. Эти штаны указывают на их положение: замужние женщины носят красные [т.е. все замужние