Древние анатолийцы и Евразия (часть вторая)

богиня-мать Тушоли, поскольку "Хи-нанна" - одно из семи проявлений (эпифаний) культа ранней Тушоли (её «доля» - по термнологии абхазов). Так, Б.К. Далгат («Первобытная религия ингушей и чеченцев».  2004) писал (со слов жреца Ганыжа): «В эльгыце (в святилище) находится отлитый из серебра идол женского пола... это - изображение Тушоли. Под глазами у идола слёзы; народ говорит, что её изнасиловал бог ХьагIар-ерда» (см. ниже).
Отметим, что в Ингушетии обнаружены также и другие (помимо описанной выше) ашеры (Ариэль Голан), посвящённые Тушоли как богине Неба (как известно, ашеры (различных типов) были широко распостранены в Ханаане, Египте и на Крите). Как богиня Неба, Тушоли нередко виделась и в качестве царицы-птицы (в облике удода либо голубя). А как Всеобщая мать, Тушоли символизирова¬лась лоном: в частности, блестящей (отражение от кристалликов снега) конусообразной вершиной Казбека (заметим, что видение горы (с вершиной определённой конфигурации) в качестве лона Всеобщей матери бытовало, к примеру, и у бурятов); а также и большим камнем (найденым в селениях Лежг, Цори и Арзи) со сквозным отверстием, через которое даже проводились овцы, дабы предохранить их от болезней (которые, а также всяческие несчастья, и насылала богиня).
Мужское же естество амбивалентной Тушоли (присущее, насколько известно, всем Великим богиням, см. «Древний человек и божество») выражали (демонстрировали) четырёхгранный фаллический столбик (т.н. "Камень счастья"), «на который надета снимающаяся круглая шапка-головка» из песчанника (см. Рис. "Камень счастья" (Е.И. Крупнов «Средневековая Ингушетия». 1971), обнаружен Е.М. Шиллингом в 1921 году у селения Кок), а также и ингушский ритуальный (фаллический) женский колпак «курхарс/чугул» (см. ниже).

  Камень счастья
Характерно (Марет  Цароева), что бездетные ингушские женщины часто ходили на поклонение в храм Тушоли в селении Кок(и), дабы молить богиню в ипостаси "Камень счастья" о потомстве («по обычаю чеченцев и ингушей моло¬дая женщина только после рождения ребенка считалась чле¬ном семьи и включалась в ее состав» (3.И. Хазбулатова. 2015. Инет)). И поскольку известно, что владыка зачатия - бог-отец (а фаллос - его эмблема, сам Отец), очевидно, что страждущие взывали к мужскому проявлению Великой богини.
Важно отметить и то, что найдена (в храме селения Коки/Кох) медная маска Тушоли, на лбу которой (на лбу маски) изображена голова леопарда, что соотносит Тушоли с архаическими богинями ("богини с леопардами") из Чатал-Хююка. Изображалась Тушоли также со змеями и львами (т.е. с эмблемами паредброса по священному браку - бога-отца). Следовательно, как представляется, данная маска использовалась при отправлении обрядов священного брака.
Попытаемся сделать некоторые оценки в части этимологии теонима "Ту¬шоли". Так, это имя, представленное в виде «Ти-шел(ь)-(о/э)л(и)» буквально означает {ср. «Саломон» (ивр. «Шломо») - «Шель-Амон» значит «принадле-жащий Амону» («Амонов»)} «жизнь принадлежит богине», т.е. «Богиня, созидающая (дающая) жизнь» или «Богиня жизни».
Если же наименование «Тишоли» представить как «Ти-(и)ша-ел», то оно означает «Богиня - мать (женщина) жизни» (так, Марет Цароева («Богиня-мать Тушоли») сообщает, что первая часть ингушского слова (старая форма) «сте-саг» ("женщина") восходит к древней форме «сту-», что означает  «самка», т.е. мать (как уже отмечалось, прахатт.-хур. "ašt-i", а также и ингуш. "ист(и)" (по Вс.В. Иванову) означают "жен¬щина (как богиня-мать)"; ингуш. же «женщины» (множ. число) значит «истий»; таким образом, термины «женщина» и «мать» в представлении древних - адекватны).
Теоним "Тушоли", будучи представлен в виде "Теш-ел(и)", вполне может соотноситься с теонимом "Теш(ш)-уб", что, быть может, говорит о том, что Тушоли некогда считалась супругой этого громовержца (ср. пара: Эн-лиль - Нин-лиль), но в таком случае хурр. наименование "Тушоли" - один из синонимов (позднее персонифицированный) богини Хеббат, как супруги Тешшуба.
Вместе с тем (X.Д. Ошаев), в старовайнахском языке слово «туш» (к примеру,  имя царя Митанни Теш(ш)ратты - «Туш-ратта») означало «вла¬дение; территория, страна», а также «приусадебный двор, участок». Отмечается также, что у  бацбийцев словом «туш» называют три железные палки над очажной ямой, на которые подвешивался на цепи котел; но «иногда» так назывался и очаг (видимо, позднее, когда очаги стали делать). Заметим (и подчеркнём), что «т-еш» означает и «божество огня» (любого). И поскольку железо (ещё метеоритное) соотносилось с культом бога-отца, а число 3 - символика культа Великой богини, можно предполагать, что наименование «т(у/е)ш» - имя (либо часть названия) некоего Двуединого божества. И очевидная («богатая») амбивалентность богини Тушоли - яркое тому подтверждение. Характерно, что и сами теонимы, и их сочетание (как и образы богов) "Теш-ели" (как богиня «Теш») и "Теш-а(б/п)" (как Отец) могут указывать на расщепление некоего племенного Единого бога. При этом теоним Теш, форме «Т-эш», означает «Бог огня» - «земного» и/или «небесного».
Вторая же часть митаннийского тронного имени «Туш-ратта» - «(А)ратта», по всей вероятности, (прото) дравидийская, - ср. «Махабхарата». Отметим также и то, что в знаменитой «Аратте» («Сказание об Энмеркаре и владыке Аратты») и в Уруке главной богиней считалась Инанна, - шумерское проявление эламской амбивалентной богини Пинанкур.
Интересно также и то, что, как уже упоминалось, очень тяжёлый (для своих размеров) камень «абрэ мывэ» предположительно отождествлён с метеоритом (ср. - знаменитый священный "Черный камень" (ме¬теорит) из Каабы). И он, этот «черный камень, величиною почти в две ладони, имел ту особенность, что на нем было пять ямок. Ям¬ки располагались симметрично, причем одна из них больше остальных. Сам камень гладко отполирован, имеет форму круглой плитки» (Ф.И. Горепекин. «Мага-ерды» ЭО, № 3, 2004). И этот чёрный камень помещён ингушами в одно из своих святилищ, а использовался он «лишь во время празднеств (обряда) для ис¬пытаний на зрелость или совершеннолетие мальчиков-подростков» (иннициация). И осуществлялось следующее действо: перед проведением обряда инициации каждый из старших семей-участников, «стоя с обнаженной головой и держа в одной ру¬ке баранью голову и часть треугольной лепешки, а в другой специально приготовленный для торжества деревянный кубок с пивом, произносит молитву, обращенную к своему покровителю» (вероятно, к родоплеменно-му богу (и, должно быть, к личной богине) - молитву о благополучном переходе (перерождении) в новое состояние («мужчины») после умирания прежнего («мальчик»)). Далее следовала коллективная трапеза - вначале мужчин, а затем  и женщин. Легко видеть (амбивалентность атрибутов сакральной символики обряда: по богу-отцу - мальчики, чёрный цвет, число 5; по богине-матери - диск, рогатая баранья голова, треугольная лепешка, деревянный кубок с пивом; по Единму богу - всеобщая трапеза), что «курировало» этот обряд инициации некое местное ингушское Двуединое божество.
Итак, несомненно, что такие раннеземледельческие Великие богини-матери как Вурунсема/Камрусепа, Хеббат и Тишоли (если первая - богиня племён хатти (позднее - хеттов), то две последние - преимущественно богини хурритских этносов (племён)), восходят к одному древнеанатолийскому (динаридо-арменоидному, и, возможно, ещё к  натуфийскому) прообразу (они и отождествлялись).
Как известно, у замужних ингушских женщин традиционно (с незапамятних времён) популярен головной убор (типа «колпак») т.н. «курхарс/чугул» (см. одноимённый рисунок), используемый на празднествах, посвящённых богине Тушоли. Принято полагать, что "однорогий" колпак «чугул» является более поздней вариацией шапки «курхарс». В частности, А. Жюль Клапрот, описывая в 1823 году внешний вид чугулa, сообщает: "Женщины Митцала носят шапочку, верх которой имеет форму рога серны, но который загибается вперёд. Этот рог делается обычно из свёрнутой коры берёзы и покрывается снаружи холстом или шёлком; он (этот «рог») имеет ок. двух дюймов (ок. 5 см) ширины и ок. семи дюймов (ок. 11 см) высоты; (его) загибающаяся часть повёрнута в сторону лба; внизу (сзади и побокам) к ней (к шапочке) пришиты довольно длинные ленты... (и) эта шапочка называется чугул". Считается, что данный головной убор адекватен древнефригийскому (фракийскому) колпаку (а это - мягкий закруглённый колпак  обычно красного цвета со свисающим вперёд верхом, см. Рис. «Фригийский колпак»).



Итак, сопоставление форм древнефригийского колпака (особенно его вид на правом (для зрителя) изображении, см. Рис.) и головного убора ханаан. бога Баал-Цафона (см. Рис.) свидетельствует об идетичности их наверший, изображающих фаллос, как эмблему бога-отца. Сопоставление же форм колпака «курхарс/чугул» (см. Рис.) с видом колпака фригийского и, особенно, с Рис. «Фишки» (телль Hallan Çemi (см.выше), где артефакты датированы Х тыс. до н.э. (здесь наиболее характерно среднее изображение - показана такая же «канавка», как на ингушском «роге» (сверху его окончания) «курхарс/чугул», а квазитреугольная форма его («рога») конца подобна форме правого изображения фаллоса на Рис. «Фишки»), говорит о том, что этот ингушский «рог» - изображение фаллоса, восходящее к раннему неолиту. Таким образом, символика «курхарс/чугул» и фригийского колпаков действительно тождественна (отсюда и сходство формы: так, археолог Л.П. Семёнов утверждал, что по форме курхарс оригинален, и совсем не является имитацией фригийского колпака). И, как уже отмечалось, женская головка с фаллосом на ней (Рис. «Божество»; Til Huzur-Yayvantepe, нач. VII тыс. до н.э., см. выше) является эмблемой Двуединого божества. Заметим, что ленты этого (неолитического и в части применённой сакральной символики) ингушского «колпака» (по-видимому, ранее использовавшегося при проведении в храмах соответствующих обрядов плодородия (ср. театрализованные действа в Шумере и Вавилонии, к примеру, в «Акиту»; а позднее и у потомков куро-аракцев)) могут, как и длинные женские волосы (как их аналог), символизировать струи дождя (высокая, небесная, вода порождается тучей-грудью богини Неба), столь важного для земледельца.
Вместе с тем, как известно, замужние женщины, делая причёску и укладывая волосы, обычно делили их на две (длинные) части (пряди), и каждую из них обвивали лентой (или полоской шелковой, шерстяной или хлопковой ткани), а затем эти пряди укладывались на голове и закреплялись краями лент. И поскольку, судя по рисунку, у «курхарса/чугула» четыре ленты, то, быть может, прежде, чем надеть этот ритуальный гловной убор, женщины делили свои волосы на четыре пряди (соответственно конкретной символике богини Неба (стороны небосвода)), которые и обвивали всеми этими лентами.
Как известно, ингушские женщины надевали во время праздника в честь богини Тушоли и красный головной убор с двумя "рогами", направленными вперёд, у основания которых (рогов) крепилась круглая, выпуклая, серебряная бляха, а внизу задней части этого головного убора (вариант сакральной маски) пришивался кусок материи, в частности, голубого или золотистого (и, возможно, белого или зелёного) цвета.
Принято