Зима-весна-лето. Московские сказки.

расти полевые цветы, печально качавшие бутонами в такт ее плачу.
– Ну не плачь, давай я тебе песенку спою, про цветочки, – Розалина соскочила со стула и достала дудочку. Рядом встал Марчелло, подыгрывая ей. Розалина запела:
Много разных песен знаем мы с тобой,
Много в них веселья, ты скорее пой!
Солнце рано встанет, землю осветит,
Каждого согреет, жизнью одарит!
На лугу широком словно наугад,
Разбросали краски, праздничный парад,
Много здесь цветочков, малых и больших,
Ярких лепесточков – не сосчитаешь их!

Солнышко их греет, дождичек польет,
Бабочка присядет, пчелка мед возьмет,
Радостно им вместе на полянке жить,
Слушать песню ветра, жить и не тужить.

А когда настанет темная пора,
Будут все цветочки ждать скорей утра,
Закроются бутоны, листики прижмут,
А луна на небе песенку споет,
Чтобы спали крепко и росли большими,
Чтобы мы все лето радовались ими!
Фея перестала плакать, а на голове у Розалины появился венок из ярких васильков и ромашек. Дальше все происходило как в сказке, не подчиняясь воле человека. Каждый, кроме Марчелло и кота, оказался в бочке с теплой водой, над головой порхали мочалка и мыло, залетая в бочку, и тщательно моя детей. Марчелло вытирали две суетливые тряпки, натирая воском для блеска, а кота, разлегшегося на пушистом ковре, чесали три озорные расчески. Никто глазом и не успел моргнуть, как все уже оказались в чистых уютных постелях. Все моментально заснули, и каждому снился родной дом, даже коту снились любимые амбары и он мурлыкал во сне.
В дверях стояла Стерволина, давно уже эта комната не была такой теплой. Фея Циндерелла, пролетая над каждым, поправила одеяла, а Розалине надела на палец колечко с тремя крохотными изумрудами.
– Они такие хорошенькие, – сказала Циндерелла.
– А ты говорила, что все люди плохие.
– Не все, эти хорошие.
– А что, если хороших людей больше?
– Ну не знаю, – с сомнением ответила Циндерелла.
– А может стоит еще раз попробовать?
– Может и стоит, – согласилась Циндерелла. – Да и загостилась я у тебя. Малину вообще надо выдергивать, а то обленилась совсем!
– Да и с Донной Гномой надо бы договориться. Все-таки они порядок в лесу поддерживают.
– Не люблю я этих коротконогих гномих, – фыркнула фея, оглядывая свои длинные ноги. – Почему они не такие красивые, как я, или хотя бы мои сестры?
– Но если все будут одинаковые, как тогда узнать, кто красивее? – удивилась Стерволина.
– Я об этом не думала, – фея наморщила прекрасный носик. – Тогда, даже хорошо, что они такие страшненькие!
– Ну, они по-своему тоже красивые. Вряд ли ты понравилась бы гномам.
– Вот еще, нужны они мне, – фыркнула Циндерелла.
– Вот видишь, вам и делить нечего, отчего же не жить дружно?
– Ладно-ладно, я поняла. Так и будет, вот вернусь и полечу к ним в гости. Ох, у них там под землей, наверное, очень сыро!
– Вовсе нет. У Донны Гномы очень милый дворец, тебе понравится. А сколько у нее платьев, у тебя столько нет!
– Это мы посмотрим. Мне уже интересно, – загорелась Циндерелла. – А теперь пошли в зал, должна же я отыграться, наконец?
Они спустились вниз в большой зал, где уже невидимые руки тщательно тасовали большую колоду карт. Темными вечерами Стерволина и фея любили разыграть пару-тройку вистов или просто поиграть в подкидного дурака, приглашая в компаньоны кочергу у камина и медный чайник с кухни, который, надо сказать, частенько выигрывал у них».

– Пап, а мы можем купить такую же мочалку?
– Это какую?
– Ну, такую, чтобы она меня сама мылила и терла. А я бы ничего не делала?
– Конечно же, нет!
– Жаль, мне бы хотелось. А может можно, а?
– Вот еще, – возмутилась жена. – Если будешь лениться по каждому поводу, то станешь обезьянкой.
– И нам придется сдать тебя в зоопарк, – добавил я.
– Вот вы придумали, – обижено сказала Аня. – Я человек, а человек не может стать обезьяной. Это же все знают!
– Еще как может. Когда человек сильно ленивый, то он похож на обезьяну, – сказал я.
– Как дядя Витя? – оживилась Аня.
– Ну, в целом да, – сказал я. – Но это большая и тяжелая обезьяна.
– Свинья он, – добавила шепотом жена.
– А что, можно и в свинью превратиться? – удивилась дочь.
– Запросто. Не будешь мыться, причесываться. И скоро сама захрюкаешь, – ответила мама. – Все, давай спи.
– Я не хочу быть обезьянкой, – сказала Аня.
– Тогда не будь ею, – я погасил свет. – Спокойной ночи.
– А поцеловать? – возмутилась дочь.
– А ты точно не обезьянка? – спросила мама.
– Нет! –  уверенно ответила дочь. – Если я обезьяна, то и вы тоже!

* * * * * *

За дверью послышалось какое-то шуршание. Я остановился у входа, прислушиваясь, ключ застыл в руке. Громыхнул лифт, и шуршание сменилось торопливыми шагами. Быстро, чтобы не потерять момента, я открыл дверь и вошел в квартиру. Лучше бы я замешкался, так как мне в лицо прилетела стрела с присоской.
– Папа! Ты меня сбил! – возмутилась Аня, с досады размахивая луком, который мы ей купили на выходных, потому, что она нас просто замучила.
– Меткий выстрел, – сказал я, рассматривая стрелу, хорошо, что это была присоска, а то так и до членовредительства недалеко.
– Сам виноват, – бросила мне жена, выходя из балкона с кипой высохшего белья. – Сам купил, сам и получил. Ха-ха-ха!
– Я очень рад, что тебе весело, – ответил я.
– Папа, отойди! – потребовала дочь, держа лук на изготовке. Я поспешно отошел, и стрела ровно вошла в мишень, присосавшись в районе шести очков.
– Неплохо, но надо брать чуть левее.
– Хорошо, – Аня прицелилась и выстрелила. Стрела попала в девятку. – Ура! Я меткая, да?
– Ты молодец, – похвалил я дочь. Забрав все стрелы, я вернул их Ане. – Давно тренируешься?
– Нет, было слишком жарко, – ответила Аня и добавила шепотом, – а еще мама заставляла меня учить стихи.
– Это полезно, что выучила, расскажешь?
– Нет, не хочу. Завтра, у меня все должно улечься в голове.
– Это кто тебе сказал такое? Что там в голове укладывается?
– Не знаю, нам так воспитательница в садике говорит.
– А ты не думала, что это значит?
– Нет, а зачем?
– Ну как зачем, чтобы понимать. Вот ты учила недавно стишок, помнишь?
– Да! Как он мне надоел! Все время я путала строки, как дурочка!
– Вот, а теперь-то ты его назубок знаешь, верно?
– Я его никогда не забуду!
– А все потому, что ты его много раз заучивала, много-много раз, потом немого отдохнула и у тебя в голове он нашел свое местечко, поэтому ты и помнишь. Когда что-то учишь или чему-то учишься, то важно иногда делать перерывы, то есть отдыхать, тогда все лучше запоминается.
– А можно учиться сразу с перерывами, чтобы я отдыхала, а там все само укладывалось как надо?
– Нет, это невозможно. Сначала надо потрудиться, а потом можно и отдохнуть.
– Мир несовершенен! – горестно вздохнула дочь.
– Откуда ты это узнала? – удивился я и с подозрением посмотрел на жену.
– Не смотри на меня, это не я научила, – ответила жена. – Аня у нас самостоятельная, сама телевизор включает, сама себе фильмы выбирает.
– Да, я смотрела такой глупый фильм. Там все что-то охали, вздыхали, скукотища, – сказала дочь.
– А зачем тогда смотрела, если не нравилось?
– Там такие красивые платья были, и все были такие красивые, – мечтательно ответила Аня.
Аня сама, без напоминания, убрала свои игрушки со стола, и мы сели ужинать. После жаркого дня и еды стало клонить ко сну, за что я получил щипок от Ани.
– Эй! – возмутился я. – Как ты себя ведешь?
– А ты засыпать начал, – сказала Аня.
– А может я спать хочу, разве нельзя?
– Нельзя, рано еще. Даже детям рано спать, – рассудила дочь. – Ты взрослый, а взрослые поздно ложатся спать.
– А вот мне хочется иногда побыть ребенком и лечь пораньше.
– И не мечтай, – сказала мама, – пока эта не набесится, ты спать не будешь.
– Может пойдем прогуляемся, а то я здесь точно усну, – предложил я.
– Да! – обрадовалась дочь.
– Ты уже сегодня гуляла, – сказала мама.
– А я еще хочу!
В окно задул прохладный ветерок, мы быстро собрались, оставив грязную посуду в раковине мне на вечер, так решила жена, и отправились гулять. Едва мы успели дойти до лесного массива, как небо потемнело, поднялся сильный ветер, но дождя не последовало, хотя воздух и стал пахнуть озоном, а вдалеке слышались раскаты грома. Погода подстегивала воображение, и я продолжил рассказ.

«Победа Моники над Черным лесом

Утром ребята проснулись в замке Стерволины. Теперь он не казался им ужасным, от его темных снаружи стен пахло теплом и молоком, как дома. Очень не хотелось вставать, но кровати нарочно сбрасывали их на пол, требуя проснуться побыстрее. Кота не было, он встал раньше всех, решив устроить себе несколько завтраков, уж мышей то в замке должно было быть видимо-невидимо.
– А где мой костюм? – удивилась Моника, не обнаружив рядом с кроватью своего охотничьего костюма. На стуле висело красивое платье и ленты для волос.
– Он здесь, – сказал Луиджи, показывая на дорожную сумку. – Я подумал, что тебе захочется примерить платье, которое я сшил для тебя.
– Сшил? А когда ты успел? – удивилась Моника.
– Я проснулся пораньше, а у хозяйки нашлось много тканей и ниток, вот я и занялся делом. Разве тебе не нравится?
Моника взяла платье и примерила его на ночную рубашку. Платье было ей к лицу, темно-зеленое, с малиновыми вставками на рукавах и снизу.
– Конечно, нравится, спасибо! – сказала Моника.
Луиджи вышел, не желая мешать девчонкам наряжаться. К столу вышли нарядные Моника и Розалина. У каждой были вплетены в волосы ленты и неувядающие цветы, подарок феи Циндереллы.
За столом уже сидел Черныш, Марчелло и Луиджи. У кота стояла его миска со сметаной, но он деликатно ожидал остальных, довольно топорща усы. Девочки сели, к ним подлетели тарелки с кашей и кружки с молоком. В зал вошла в черном длинном платье Стерволина. Она поприветствовала гостей и села во главе стола.
– Вам предстоит сложная дорога, – сказала Стерволина. – Открыть подземный ход гномов я не могу и не должна, вы должны сами найти выход из Черного леса. Мои волки покажут вам путь, но главный путь вы пройдете одни.
– А если мы не успеем до захода солнца? – забеспокоилась Моника. – Тогда нас настигнет твоя злая маска, и мы превратимся в камень!
– Когда придет тот час, ты должна будешь сделать выбор, побороть свой страх, тогда и Черный лес не будет тебе страшен, – Стерволина махнула рукой, и колчан со стрелами загорелся золотистым пламенем. – Не расходуй стрелы зря, каждая из них способна спасти многих, но и погубить, выбор за тобой.
– Спасибо тебе, Стерволина, – сказала Моника. – Но почему у тебя такое некрасивое имя?
– Почему? А потому, что имя ты не выбираешь, оно само приходит к тебе. Такой я выгляжу в глазах людей, что ж, так тому и быть.
– Но это несправедливо! – возмутилась Розалина. – Они ошибаются!
– Людям свойственно ошибаться, главное, уметь признавать свои ошибки, – ответила Стерволина. – Ешьте быстрее, дорога дальняя, а времени до заката все меньше.
Все быстро поели, Черныш попросил вторую порцию, на дорожку. Все вещи были аккуратно уложены в дорожные мешки и сумки, выстиранные и высушенные за ночь. Девочки не захотели переодеваться, нарядные платья придавали им уверенности и смелости. Влетела фея Циндерелла. Сегодня она была гораздо приветливее и даже, что удивительно улыбалась.
– Прощайте, мы больше не увидимся, – сказала Стерволина. –