"Древний человек и божество", Том 1

"младенцем", растёт и достигает полной зрелости, а затем стареет (убывает) и умирает (и это повторяется вновь и вновь).
По всей вероятности, ещё неандертальцы усматривали сакральную связь (как аналогия) между возрождением зерна (семени) и, в частности, такого небесного тела как Луна (которая соотносится и с растительным, и с животным плодородием, см. ниже), и экстраполировали это представление (посмертное возрождение) на всё живое (ибо всё вершится по воле Единого бога). Так, бытует мнение, что в раннем неолите существовала ассоциативная (магическая) связь между смертью, в частности, такого божества, как (созвездие) Телец (соотносился с богом-отцом) и возрождением зерна. Так (У. Хартнер), в 4000 г. до н.э (в Эру Тельца), в день 10 февраля, когда Телец скрывался за горизон­том небосвода («пропадал, умирал» на 40 дней), в Шумере начинались полевые работы («погребение» зерно в землю), а 21/22 марта (в День весеннего равноденствия), когда созвездие Тельца вновь появлялось (возрождалось, пробуждалось), прорастали (возрожда­лись, подобно божеству) первые всходы озимых зерновых культур (заметим, что восход и заход созвездия Тельца каждые 150 лет сдвигается на один день).
Уместно отметить, что и у славян (Б. Рыбаков, А. Голан) дни 24-25 марта назывались "медвежьим" или" змеиным" праздником (считалось, что в эти весенние дни медведь поки­дает берлогу, а змеи выползают из зимних нор (у славян известны два змеиных праздника в году, делящие год почти на две равные части)), который (празднование), как представляется, инициирован представлением об окончании зимней спячки бога-отца (о конце "тёмного" времени года).
Древний человек был убеждён, что основной источник (главное "действующее лицо") жизни и смерти (и посмерт­ного возрождения) - Великая мать. Эту веру неоантропов весьма наглядно демонстрирует (как уже упоминалось) одна из стен Чатал Хююка (святилище E.VI.10), на которой грудь богини вылеп­лена на черепах грифов (эта птица - хтоническая эмблема богини, которая и сама нередко представлялась в облике смертоносного грифа). Здесь смертоносные острия клювов птиц высту­пают на месте сосков груди: богиня-мать не только убивает, но и вскармливает своим небесным "молоком" всё живое (обычно гриф, правозвестник смерти, изображался рядом со старой женщиной (статуэтка)). Отметим, что хтонические изображения Великой богини помещались в святилищах Чатал Хююка, в основном, на западных стенах.
Так, египетская богиня Мут (др.-егип. "mw.t" - "мать") - «мать своего создателя и дочь своего сына», - первоначально фиванская «владычица Неба», в качестве богини-птицы пред­ставлялась в образе грифа (коршуна), который (М. Мюррей «Египетские храмы». 2008), как и соответствующий ие­роглиф, также означал «мать» (птица служила эмблемой Великой богини и как богини Неба, и как создательницы жизни - матери, породившей, в частности, и «мировое» яйцо. Отметим, что в Сирии, в горах Джебль аль-Белаас, не­давно (инф. агент. САНА) найден каменный ястреб (небольшая фигурка), датированный Х тыс. до н.э. (архаичная эмблема богини-птицы).
Весьма примечательно, что в Индии Всеобщая мать и богиня Неба всё ещё почитается как источ­ник вечного круговорота творения: и смерти, и возрождения в новом рождении («Тот, кто ро­дился, непременно умрет, а после смерти - ро­дится вновь» («Бхагавад-гита»)), что наглядно представлено на современной кришнаитской картине «Ре­инкарнация» (Krishna.com). Здесь Ве­ликая мать (в двух возрастных проявлениях) изображена стоящей на «водах жизни» (из которых появляются животные) на фоне символа бесконечности. Знак бесконеч­ности (горизон­тальная восьмёрка) вырезан в небесной тверди. В правой части этой бесконечности (в круглом окне) старая женщина, закутанная с головой в чёрные одежды (Смерть), встречает и принимает умерших (изображена хтоническая череда (5 чел.) всё более стареющих (умирающих) мужчин). Из левого же окна бесконечности в небесной тверди простоволосая молодая женщина-мать, одетая в бе­лое (светлое), на­рядное платье, отправляет в мир вновь рождённых (первым в череде из 6 (сим­волика амбивалентности по половому признаку (согласно контексту)) растущих и мужающих детей (обоего пола) изображён грудной младе­нец). Левой рукой богиня поддер­живает ещё ползающих чад, а поднятой в правой руке ветвью благо­словляет взрослеющих (растущих), идущих в этот мир, людей.
Сходное представление отражено, к примеру, и во взгляде древних египтян на саркофаг (место погре­бения), как на возрождающее чрево (лоно) Великой матери («Тексты пирамид», 616): «Ты (умерший фараон) передан твоей матери (богине Неба) Нут под её именем «керес» (т.е. «гроб», который позднее обозначался по др.-греч. - «саркофаг» («Тексты пирамид»)). В Древнем Египте (Л.Я. Штернберг. 1936) "некоторых членов царской фамилии хоронили также и в скульптурных изображениях золотых коров" - аналогов саркофага (т.е. помещали во внутрь (в утробу) богини-матери в образе коровы).
Характерно (прооб­раз Богоматери - Исида с младенцем Гором), что в молитвенном песнопении, обращённом к образу византийской Богоматери Платитеры (греч. «Platytera» - «пространнее (необъятнее) небес») есть такие строки: «небо есть лоно Твое».
Как известно (Erman, 1934, рис.17), божество-покровитель Север­ного Египта изображалось в виде грифа (хтоническая эмблема Великой богини), сидящего на центральном из трёх цветков лотоса. И в мифологии Индии (йоговская система символов) рассказано, что в окутанном тьмой мире, на цветке лотоса, качающемся на поверхно­сти беспредельного и бездонного озера сидит жен­щина (т.е. эта дравидийская богиня-мать существовала изначально). В хорошо известном выраже­нии «Ом мани падме хум» - «Сокровище, на лотосе си­дящее», слово «падма» («лотос») адекватно тер­мину «йони» («yoni»), что означает «источник» (жизни). И этот термин («йони») у дравидов Индии - название женского полового органа. Цветы ло­тоса символизировали не только плодородие (порождение), но и красоту материнства: лото­сами украшались «плечи и груди твоей воз­любленной се­стры (-супруги)» (часть текста из вто­рой песни арфиста в гробнице Неферхотепа, XIV в. до н.э.).
Очевидно, что лотос - интернациональная (имеющая древние единые корни) эмблема творящего (порождающего) жизнь лона Всеобщей матери, вселенского источника бытия. Так, на лотосе покоится не только Брахма, - в одном из космогонических мифов египтян (Гермопольская версия творения) гово­рится, что бог солнца Ра поя­вился (родился как ребёнок) из цветка лотоса («лотоса, явившегося в начале времен… лотоса священного над озером великим»). Известно, что и Будда (амбивалентное божество) восседает с лотосом (у Будды Гаутамы «глаза лотоса, ноги лотоса и бедра лотоса»), а в Китае лотос почитается как священное растение задолго до распространения там буддизма. Примечательно, что в китайском искусстве широко распространена тема рая - озера, покрытого лотосами.
Примечательно, что и позднее, в патриархальных воззрениях вишнуитов («Вишну-пу­рана»), бог Брахма по­является из (золотого) лотоса (как порождающего чрева), растущего из «пупа» бога Вишну (который амбивалентен: одна из эмблем Вишну - пчела на лотосе, а среди десяти аватар бога Вишну есть такие (символы плодовитости), как рыба (Матсья) и черепаха (Курма), т.е. Вишну - не только яркое проявление Великой богини-матери, но также и вепрь (Вараха), и человек-лев (Нарасинха) - воплощения бога-отца). Поскольку в индуизме Брахма (изо­бра­жался ок­рашенным в красный цвет и с бородой, т.е. он - бог-отец)  - бог творения (созида­ния), то он и представлялся сидящим на лотосе (эмблеме йони) и, следовательно, перма­нентно оплодотворяющим лоно (как бог-отец ).
Подобное же воззрение бытовало в Ойкумене и по отношению к розе и лилии. Так, роза считалась священным цветком великой Хатхор (одно из её имён - «Хатхор роз»), а также и Афродиты/Венеры. На алтаре аббатства Фонтевро роза изображена в качестве чаши, в ко­торую стекает кровь, а чаша  - одна из эмблем порождающего чрева (Р. Генон «Символы священной науки». 2002). Священным цветком эламской богини Пи­нанкур, по-видимому, была «Šuš» («Шушан»), что означает «белая водяная ли­лия» или просто - «лилия» (не роза). Предполагается, что раннеземледельческие Сузы (Су­зиана), посвящённые богине Пинанкур, полу­чили своё наименование из-за обилия лилий, которыми изобиловала эта местность, богатая водой. «Роза на Западе, как и лилия, есть один из самых распространенных эквивалентов лотоса на Востоке… похоже, символика (этих) цветов соотносится… с порождением», - замечает  Рене Генон. Таким образом, и лотос [в Египте лотос - белого и синего цвета, а в Индии растение цветёт белым и красноватым цветом], и роза, и лилия - священные цветы Великой матери, служившие эмбле­мами её лона (чрева).
Характерно, что священный водоем при храме богини Мут (выстроен Аменхотепом III) имел форму подковы или буквы «омега (Ω)» (т.е. чрева). «Возможно, это не случайно, - отме­чает А. Вейгалл  («Эхнатон. Фараон - вероотступник». 1922), - что (это искусственное) озеро имеет форму одного из иерог­лифов, связанных с женским началом (видимо, это эквивалент "озера великого", на котором возник бог Ра)».
Существенно (см. ниже), что фонема «ма» является не только частью термина, обозначающего просто «мать, мама» у многих народов, но также и анатомическим термином «матка». Так, у хатти Каппа­докии Великая богиня почиталась под именем Ма-Беллона (и воспринималась в этом качестве). Если полагать термин «беллона» словом из хатто-хуррит­ского праязыка, то слово «белла=делла» переводится (с чеченского (на­хчи) языка) как «открыть, рас­крыть». И тогда «Ма-Беллона» может означать - «Открытая мать (матка)» (лоно, постоянно готовое к созида­нию новой жизни). Убейдско-щумерскую богиню Нинхурсаг (си­нонимы: «мать всех детей», «дающая рождение (жизнь)»; Нинтур («Нин-т(и)-ур» - «Госпожа света жизни»), также называли (и воспринимали как) «Владычица матки» («be-lit re-e-me»), а её эмблему, напоми­нающую по форме греческую букву «омега (Ω)», обычно интерпретируют исходя из египетских параллелей (вида иероглифа), и полагают изображением коровьей матки (H.A. Frankfort "Note on the Lady of Birth". 1944, JNES. 3, с.198); а её грудь - выменем матери-коровы (Т. Якобсен "Сокровища тьмы: История месопотамской религии". 1995).
Так, вполне закономерно, что на шумерском языке "корова (cow)" обозначалась термином "ab" (M. Civil "Elementary Sumerian Glossary". 1967), который в то же время означал и "hole, opening" (отверстие, дыра, проём, проход), - подобно обозначению женщины. 
Как известно, "корова" на латышском языке - "govs" (шум.-драв. "го(go); гу" - "бык",), т.е. выражение "govs" состоит из термина "go" (бык) и слова (понятия) "v", выражающего некий признак жен. рода ("женской" функциональности); о чём может свидетельствовать следующее: "корова" по испан. - "la vaca", по португ. - "um(m)a vaca" (мать-корова), на фран.  - "la vache", на румын. и галис. - "vaca" (общий корень [vc]), на англ. и шотл. "cow" (корень [c(w/v)]). Если в слове (выражении) "va-ca (корова)", полагать шумерским термин «ca (ка)», то он означает «врата» ("корова" по голан. - "koe" и по немец.- "kuh"). В