"Древний человек и божество", Том 1

собирательства, а последним занимались преимущественно женщины.
Так, по мнению Марии Гимбутас («The Earth Fertility Goddess of Old Europe. Dialogues d'histoire ancienne». 1987) в возникновении идеи посмертного возрождения, возможно, «сработал» опыт собирательства, - аналогия, согласно которой умерший мог постоянно возрождаться на земле, подобно зерну (или семени), упавшему из колоса на землю. «Зерно... очень ёмкий символ смерти и воскресения, [посмертного] возрождения», - считает А.Б. Зубов. Подмечено (Б.А. Рыбаков  "Космогония и мифология земледельцев энеолита". 1965), что "идея зерна, семени, как начала новой жизни, пронизывает (в частности, и) всю трипольскую пластику" (период 5500-2750 гг. до н.э.).
«Складывается впечатление (105.), что (не только) зерно, (но и) мука, выпечен­ный хлеб... были [важными] элементами ри­туала... священно­действия [обобщённого религиоз­ного об­ряда]» ещё в эпоху собирательства, поскольку выяснилось, что изготовление мучных изде­лий началось ок. 30 тыс. лет до н.э. (характерно, что хлеб, как и лепёшки, - первона­чально имел круглую форму (т.е. связан с культом Великой богини)).
Существует мнение, что процесс (акт) растирания зерна пестиком (аналогом фаллоса) в ступке - ат­рибуте, символизирующем порождающее чрево богини-матери (в результате чего "нарождается" мука - как плод этого "брака"), являлся своеобразным каждением культу пло­дородия зерновых, первоначально исклю­чительно женскому, связанному с Всеобщей матерью. И посему зерно обычно растирали женщины-соби­рательницы, а позднее, к примеру, у немцев, и сеяли (продолжали сеять) зерно женщины, пред­почтительно беременные или замужние (М. Элиаде). Показательно и то, что у древних греков праздник осеннего сева зерновых (Фесмофории) «отмечался… при участии одних  лишь  жен­щин» (М-П. Нильссон «Греческая народная религия». 1998).
Так, в Эйнане (натуфийское городище близ западного берега озера Хуле, Северная Палестина), в одном из круглых (диаметром 5-9 м) домов с каменными основаниями, обна­ружено на полу более двадцати пестиков и зернотерок. Семь из них были рас­положены так, что воспро­изводили контур человеческой фигуры (J. Perrot. "Exca-vations at Eynan ('Ein Mallaha)". Preliminary report on the 1959 Season // Israel Exploration Journal. Jerusalem, 1960. Vol.10. № 1. р16.3). Полагая число семь атрибутом сакральной символики бога земли, позволи­тельно усматривать в данной человеческой фигуре (из пестиков) отображение порождающего (оплодотворяющего) образа мужской ипостаси Единого бога (а в доме - святи­лище плодородия).
Как известно, на Руси посевы зерновых издревле назывались «хлеба» (т.е. поня­тия "зерно" и "хлеб" отождествля­лись). Прежде чем вкусить хлеб нового урожая, у айнов (япон. "айну"), - древнейшего населения Японских островов, произносилась такая молитва: «О ты, божественный злак, мы поклоняемся тебе… О ты, божество... корми людей, я теперь приобщаюсь к тебе, - вкушаю твое тело» (Y. Batchelor, ор. с., pp. 204-206); т.е. зерно, колос, а затем и хлеб - тело божества. У шуме­ров III тыс. до н.э. хлеб (чурек) именовался словом (выражением) «ninda» (И.М. Дьяконов), означающим («nin-da») букв. «госпожа богиня», а божеством зерна считалась убейд.-шум. богиня Ашнан (где «ба­нановое» "нан(а)" означает" (Свет­лая) мать").
Так, в Библской мифологии имя Берит - богини из первой пары (поколения) ханаанских богов (супруга Элиона) интерпретируется как «зерно; хлебный злак» (в имени «Бер-ит)» «б(е/а)р [br]», ивр.-хан. (נר), обозна­чает «зерно; (хлебный) злак» как нечто сакральное, связанное с Небом см. ниже); а «ит» - окончание, показатель жен. рода (по-видимому, это имя - один из синонимов к наименованию некой протоханаанейской Великой богини, возможно, Анат). Заме­тим («Библейская энциклопедия Брокгауза»), что в ханаанейском языке (и иврите) в значении «зерно, колос, хлебный злак») использовалось (после экспансии амореев-номадов патриархальной культуры) и слово муж. рода «даган» (обязанное своим происхождением имени бога («Даган») - открывателя хлеба и (по одной из версий) изобретателя плуга.
У греков (афинян) первоначально ячмень (зерно), а затем и пшеница (зерно) обознача­лись термином "Деметра" (так, Wilhelm Mannhardt (1860) производит греческий культ (и обозначание) злаков и культ богини Деметры («Матушка-ячмень») от критского слова "deai" - "ячмень"). Сакральное представление древних греков о поле, покрытом колосьями, высве­чивается в следующем его описании (Л.Я. Штернберг "Первобытная религия в свете этно­графии". 1936): «Выходил посев на  поверхно­сти земли - и тогда Деметра зеленела, подрас­тал этот посев - тогда Деметра  краснела, а когда поле начинало золотиться - тогда Деметра желтела» (т.е. Деметра - олицетворение (персонификация) хлебного поля (совокупности колосьев)". На время обмолота зерна на току устанавливался т.н. "алтарь Деметры" (Фео­крит). Одним из культо­вых имён Деметры было также и «Сито» («хлеб», «мука»). В связи с выпечкой пер­вого каравая хлеба из зерна нового урожая Деметру называли также и «богиня больших кара­ваев». У египтян же бог зерна, покровитель урожая зерновых - "Непри": др.-егип. термин "nрr (не­пер)" принято понимать (устоявшийся синоним), как «зерно».
Показательно, что у греков в похоронном об­ряде вскрытия могилы в состав блюда поминальной трапезы (совершаемой у раскопанной могилы) вхо­дило варёное зерно, что перекликается с содержанием концепции посмертного возрождения (плакальщицы же бросали цветы в разрытую могилу). Ассоциативная аналогия (отголоски) смерти человека и колоса (во время жатвы), встречаются и в книге Иова (5.26): «Войдешь во гроб в зрелости [созрев­шим, прожившим жизнь], как укладываются снопы пшеницы в свое время». Так, Осирис, однажды умерший и воз­родившийся бог, говорит о себе: "Я живу как зерно, я расту как зерно… как ячмень"; т.е.  колосья ячменя считались его телом. На ряде изображений Осириса показано, что  злаки произрастают из его мумии (Осирис - бог растительного плодородия).
Заметим, что сла­вянский обычай хранить зерно для посева в изготовленном заранее гробу (аналоге утробы), вполне может быть воспринят как атавизм концепции по­смертного возрождения (ср. др.-егип. - тело фараона помешалось в саркофаг (как в лоно богини-матери Нут) для возрождения к вечной жизни в Дуате). В Египте V тыс. до н.э. (культура Меримды) умерших погребали, наполняя их рот зернами пшеницы (дабы ускорить их возрождение). Сходные традиции (и их сакральный подтекст) дожили до нашего времени в Индии. Ещё в середине XIX века вызывали удивление «курьёзные» архаичные обычаи, при­уроченные к мо­менту умирания: это - вложение в рот умирающего пяти продуктов коровы («панчагавья»), а также под­ведение к его постели ритуально разукрашенной коровы («корова» - одно из основных проявлений Великой матери), дабы уми­рающий в последний момент жизни мог держаться за её хвост (А.Е. Снесарев «Этнографическая Индия» М. 1981) из опасения после смерти не попасть в возрождающее лоно.
Амбиполярная природа зерна («Се­ется в тлении [мёртвое зерно погребается в землю], восстает в нетлении [оживает и прорастает колосом]...» (Кор. 15.42-44).), как и самой Всеобщей матери, соотносится также и с плодородием ут­робы, плодовитостью: на брачных церемониях осыпают зерном молодожёнов.
Так, в Литве сноп, сжатый последним, носил наименование «Старая женщина, старуха» («Баба»). Его повсюду торжественно возили на последнем возу снопов, водрузив сверху, и все вокруг радостно приплясывали. В частности, в Англии, Австрии и Болгарии из послед­него снопа обычно делали куклу с названиями (соответственно): «Королева урожая, …ко­лосьев, …ржи». В Швеции (Вестерланд) из зерен последнего снопа выпекали хлебец в виде  маленькой девочки (Дж. Фрезер и др.), а в Шотландии - юной девы (символика возрождения божества хлебного злака, после убийства колоса во время жатвы).
Примечательно, что для этапа раннего "керамического" неолита (Ярмук­ская культура, се­вер Пале­стины), было характерно изготовление глиняных женских статуэток с продолговатой, заострённой го­ловой(-зерном) и зернообраз­ными глазами, с подчёркну­тыми признаками пола, с руками, поддержи­ваю­щими груди (подобная статуэтка найдена и в Hacilar). В глиняную массу, из которой изготовлялись женские статуэтки хассунской (Н. Мерперт. 1973) и трипольской культур (Е.В. Антонова), добавлялось зерно хлебных злаков. Найдены и трипольские глиняные фигурки свиней (эмблема плодовитости богини-матери, см. ниже) с вдавленными в них зёрнами злаков (моление об изобильном урожае).
Заметим, что в патриархальной Франции (провинция La Palisse) выпекали из теста от последнего снопа мужскую фигурку (W. Mannhardt "Der Baumkultus der Germanen und ihrer Nachbarstamme". Berlin, 1875). Характерно, что в патриархальной Аравии последний сноп пшеницы (т.н. «старик») сжи­нает сам хозяин поля, закапывает его в могилу и молится о том, чтобы «пшеница возроди­лась от смерти к жизни» (W. Liungman "Euphrat-Rhein". V. I, S. 249).
Уместно отметить, что жатва зерновых (срезание (убиение) колосьев серпом) у многих этносов отождествлялась с убийством (как в сражении или на охоте), т.е. являлась "мужским" занятием. Даже мечи, к примеру, у древних египтян или ханаанеев, имели форму серпов. На одном из изображений бог Крон показан держащим меч, нижняя половина которого прямая, а верхняя загнута крючком (в виде серпа). Показательно, что на стене пещеры Лос Летрерос (Испания, неолит), изображена человече­ская фигура с фаллосом, с огромными рогами (буйвола) и с серпами в обеих руках. Тот факт, что жатвой зерновых в пору доминирования матриархата занимались именно мужчины, следует, в частности, и из того, что в захоронениях анатолийцев (на заре земледелия) вкладыши серпов входили только в погребальный инвентарь мужчин (В.А. Алёкшин).
 Итак, представляется, что поскольку собирательством (а также помолом и выпечкой хлеба) занимались именно женщины, и они же рожали детей (т.е. являлись источником но­вой жизни), то и (ассоциативная) идея возрождения (нового рождения) умершего подобно погребённому в земле зерну, возврат его в свою семью/род, по всей вероятности, и принадле­жит женщине.
Сочетание (сопоставление) таинства ма­теринства, деторож­дения, вызывавшего у древнего человека изумление (необходимость отца была, видимо, понятна), и сверхъес­тественного чуда возрождения "умершего" зерна (семени), убитого колоса (и здесь осуще­ствлялась воля Всеобщей матери), по-видимому, и явилось тем основным при­чинно-следственным движителем, который инициировал генезис идеи по­смертного воз­рождения к новой жизни, а затем и соответст­вующие обряды и ритуалы в погребальной практике неандер­тальцев (концепция, видимо, сформировалась в русле от­правления культа предков).
По-видимому, существенное влияние на наполнение концепции посмертного возрождения оказало и то, что "небесные люди" - Солнце и Луна, прожив на небесах некую жизнь, пропадали, "умирали", но постоянно (ежесуточно) возрождались и "проживали" эту свою жизнь снова и снова. Нельзя не заметить, что содержание концепции возрождения неандертальцев весьма напоминает возобновляемость  месячного цикла (ход изменения фаз) Луны: она (в начале лунного месяца) нарождается