Я внутренне усмехнулся, отметив, насколько у нас с Кириллом иногда совпадает мышление. Что и говорить, знакомы мы уже не один год, изучили друг друга вдоль и поперёк — естественно, не без взаимного влияния.
— А ещё варианты?
Кирилл задумался.
— Да кто его знает.
— Все предположения могут быть интересными, даже, на первый взгляд, парадоксальные.
— Тогда Бажова вспомни.
— Хозяйка Медной горы?
— Угу. Она самая...
— Хозяйка Медной горы дама в летах, а эта девчонка совсем.
— Тогда её дочка.
— Стало быть, у неё есть муж?
— У хозяйки? Почему бы и нет.
— Этот... Данила мастер?
Остряков вдруг порывисто сел и поглядел на меня.
— А ведь и вправду, Николай, места тут глухие. Откуда же она взялась, девчонка эта?
— Вот и я про то же. Подумалось вдруг...
Кирилл выжидательно смотрел на меня, но я молчал. Он разочарованно вздохнул и снова лёг на спину, подоткнув под спину одеяло.
— Алексеева, видать, начитался, — проворчал он.
Я сходил к ручью, набрал в котелок воды, потом долго стоял, глядя на вечереющее небо, в котором с курлыканием тянула на юг лебединая стая, и потащился назад. Кирилл, лёжа на боку и подоткнув под голову огромный кулак, спал. Какой-то зверёк — ласка, должно быть, — сидел на стволе дерева, как раз на том месте, где недавно лежал я, и следил за мной бусинками глаз. Не желая его тревожить, я выбрал другое место — сел у палатки на сложенное вчетверо одеяло и стал дожидаться, когда в котелке закипит вода.
Эх, житие!
2
Утром был такой колотун, что сон отлетел, как теннисный мячик от стенки. Ни свитера, которые я натянул на себя один на другой, ни толстое одеяло не помогали. Зуб, что называется, на зуб не попадал. Да и Кирилл (чёрт бы побрал этого жаворонка) то и дело ходил рядом с палаткой хрустя галькой и что-то напевая. Делать нечего — полез наружу.
Кирилл, оказывается, готовил завтрак. Весело горел костёр, над которым исходил вкусным паром котелок. Рядом валялись пустые консервные банки от говядины и ещё какие-то пакеты — из-под крупы, должно быть. Ясно, на завтрак у нас каша.
— Ну и здоров же ты спать? — сказал Остряков, как только увидел меня.
— А сколько времени?
— Уже шестой час. Все добрые люди давно в это время занимаются поисками загадочных объектов.
— Брр, — сказал я и трусцой побежал к ручью умываться.
Ведра у нас не было, поэтому я ограничился большой кружкой, которую несколько раз опрокинул на себя, перед этим наполнив водой. Через несколько секунд сон отскочил окончательно.
За чаем Кирилл вдруг сказал:
— А я вот всё про эту девчонку думаю. Стоит ли её воспринимать, как явление одного порядка с шаром?
— Да не, рановато пока. Хотя держать на памяти... почему бы и нет?
— Как она исчезла, тихо так...
— Не влюбился ли?
— Вот ещё!
— Ты не стесняйся, если что. Я, как давнишний женатик, всегда тебе подмогну — советом, действием, то-сё.
— Да ну тебя.
Пока собирались, послушали, включив рацию, что творится в основном лагере. Там тоже было без особых успехов. За вчерашний день худо-бедно обследовали десятую часть кряжа, к вечеру вернулись в лагерь, чтобы на следующий день возобновить поиски. Девчонка, которая нам всё это рассказала, то и дело разражалась взрывами хохота — кто-то её, должно быть, смешил, и она иногда даже называла его имя: "Ну хватит, Максим, ну хватит! Видишь, я же разговариваю!" Кирилл пожелал ей удачи и отключил рацию.
В низинах теснился туман. Ветра не было. Ни единого движения воздуха не нарушало листву деревьев. Атмосферное бездвижье обостряло звуки, и негромкий говор наш, и хруст камней под ногами наверняка разносились на сотни метров вокруг.
В этот раз пошли налегке, всё лишнее оставив в палатке. Взяли только самое необходимое: инструменты, рацию, компас, карту, бинокль, пакет с бутербродами и термосом — это если поиски затянутся. Всё это легко поместилось в маленький рюкзак, который мы несли по очереди.
Я шёл и словно бы прислушивался, не пустой ли лес. Есть ли в нём что-нибудь? Трудно разобраться в ощущениях, когда задача ставится по заказу. Чёрт его знает — может, и не пустой. Недаром же меня сюда вчера потянуло. О чём думал Кирилл, можно было только догадываться. Он шагал молча — то рядом, то впереди, то сзади. Иногда приостанавливался, вглядываясь во что-то в чаще, и шагал дальше. Я тоже время от времени приостанавливался, но тревога, как правило, была ложной. Ничего интересного мы так и не обнаружили — до конца дня, по крайней мере. Часа в четыре мы решили возвращаться. Чтобы охватить большее пространство, мы не стали возвращаться той же дорогой, а взяли левее, где ещё не были. В четыре семнадцать я обнаружил, что Кирилла рядом со мной нет. Я не особо встревожился. Мало ли куда он отошёл — может, к удобному дереву. Я подождал несколько минут, озираясь по сторонам, потом позвал:
— Кирилл!
Никто мне не ответил. Кругом была тишина. Лишь только ветер, поднявшийся после обеда, шумно шевельнул ветви деревьев. Я пошёл в обратную сторону, внимательно глядя по сторонам. Вот камень, на котором я сидел минутку-другую, отдыхая, вот еловая шишка, которую Кирилл пнул ногой — он тут ещё был со мной. Но где же он сейчас, чёрт побери! И тут я его увидел. Он стоял метрах в пяти от тропы и что-то там разглядывал. Я подошёл. Ничего интересного, на первый взгляд, там не было. Кустарник барбариса, шиповник.
— Что тут?
Он не ответил.
Я проследил за его взглядом, но опять ничего особенного не обнаружил.
— Ты вообще предупреждай, когда отлучаешься, — сказал я. — А то бегаешь тут...
Кирилл молчал.
— Да что с тобой?
Я помахал перед его лицом рукой, но он по-прежнему никак на меня не реагировал. А потом он стал говорить.
— Первый раз вижу такое явление. Помнишь Зарафшан? Когда спустила шина на нашем авто. Такое же сияние, как и тогда...
Какое сияние? О чём это он? Я с изумлением смотрел на Кирилла, потом снова глянул в ту сторону, куда был устремлён его взгляд, но по-прежнему не то что сияния, вообще чего-либо интересного там не было. А он продолжал:
— Ты тогда побежал за фотоаппаратом, а когда вернулся — всё исчезло. Только память у нас осталось. Или звонница во Владимире. Кольцевые волны. Сферические, точнее...
И тут я с ужасом обнаружил, что Кирилл, оказывается, не видит меня. Он, оказывается, разговаривает не со мной, а... то ли с самим собой, то ли с каким-то невидимым собеседником, на которого и устремлял свой взгляд.
— Кирилл! — заорал я.
Я хотел схватить его за руку, но это у меня не получилось. Я не смог дотянуться до него, хотя и стоял рядом. Как это могло быть, я не имел ни малейшего представления. Я стоял почти вплотную рядом с ним, но коснуться его, как ни старался, не мог. Может, он призрак какой-нибудь? Но тогда почему я слышу его голос? И ветка треснула под его ногой — будь он бесплотным призраком, такого бы не случилось.
Он, по-прежнему игнорируя меня, пошёл к тропинке. Я пошёл следом, то и дело восклицая:
— Кирилл! Что с тобой? Кирилл?!
Дальше происходило вообще что-то странное. Силуэт его, словно бы теряя телесность, приобретал на мгновение-другое некую как бы прозрачность, отчего сквозь него проглядывали располагавшиеся за ним объекты — деревья, кустарник. Он и впрямь всё больше становился похожим на призрак, и я по-прежнему не мог коснуться его. Мы словно бы существовали в параллельных реальностях, в различных не то пространствах, не то временных пластах, и это было ужасно. А что если это навсегда? Что за морок такой непонятный! Может, я засыпаю?
Тут на моём боку запищала рация. Давешняя девчонка, та самая, что утром вводила нас в курс общего дела, — Маринкой её звать, скороговоркой затараторила, что группа Сазонова обнаружила в 12 километрах восточнее от базового лагеря странный терем.
— Что за терем? — спросил я её машинально.
— Да я ж откуда знаю?! Я тут в лагере целый день сижу. Дежурная я. Но Владик сказал, чтобы все прочие группы туда тоже подтягивались — там, говорит, какие-то артефакты обнаружились...
— Ладно, понял, — сказал я. — До связи.
— До связи. Ждём вас.
Я выключил рацию и огляделся. Кирилла не было. Я был совершенно один. Кругом лес, тишина. И уже начали сгущаться сумерки.
3
Только к восьми вечера я добрался до своего лагеря. Признаться, во мне теплилась надежда, что Кирилл обнаружится там, что, мол, он, потерявшись, решил добираться до места сбора сам и сделал это быстрее меня. Увы, Кирилла в лагере не было. В палатке всё было так, как мы оставили утром — вещи лежали нетронутые, и это говорило о том, что Кирилл здесь не появлялся. Стало окончательно ясно, что справиться с проблемой самому у меня не получится, а это значит, что надо запрашивать помощь у основной группы. Но и тут вдруг возникли трудности. На мои радиовызовы никто не ответил, как я ни старался. В эфире одни только шелест и треск.
Оставалось одно — идти в базовый лагерь. Но не сейчас, а утром. Ночью в темноте по незнакомой пересечённой местности легко заблудиться, и тогда искать придётся уже не только Кирилла, но и меня. Чёрт бы побрал эту Маринку!
Я ещё раз попробовал вызвать её, но рация молчала.
Я без охоты перекусил бутербродами и выпил кружку чая. Исчезновение Кирилла подействовало на меня самым угнетающим образом. Лес, такой дружелюбный поначалу, теперь казался враждебным, таящим угрозу. Разыгравшееся воображение то и дело подсовывало разнообразные звуки — не то стоны, не то вздохи за чертой света от костра. Время от времени за кругом света чудились какие-то тёмные фигуры, которые только и ждали, когда потухнет костёр, чтобы наброситься на меня. Я понимал, что это всё плод моего воображения, но ничего не мог поделать — было страшновато, что тут скрывать.
Заснул я, впрочем, легко.
Только положил голову на свёрнутое одеяло — и вот уже утро! Пора вставать. Я встал. Снаружи было сыро. Материя палатки и трава были покрыты росой. По небу бежали тяжёлые низкие тучи — вот и верь после такого метеорологам. Пожалуй, дождя не миновать.
Первый делом я попробовал снова вызвать базовый лагерь по рации. И снова в ответ был только шелест и треск. Честно говоря, это уже начало раздражать. Я быстро собрался и налегке, прихватив только самое необходимое, тронулся в путь.
Через полчаса зарядил дождь — мелкий, сыпучий. К счастью, на мне была нейлоновая куртка и нейлоновая же панамка, так что особого вреда от влаги я не ощутил. Время от времени я вызывал лагерь, но с прежним успехом — никто на мои вызовы не отвечал. И я уже подумывал по этому поводу чёрт знает что. Некстати вспомнилась судьба группы Дятлова, погибшая в этой местности более
Постараюсь!
Этот город, не имеющий нужды ни в Солнце, ни в Луне, ибо слава Божья осветила его, описывает и Иоанн Богослов в "Откровении" (21:23).