Как я был мировым предиктором

            В коридоре зазвонил домофон.
            — Да, — сказал я в трубку.
            — Карнаухов Валерий Николаевич? — осведомился мужской голос — такой вежливый, что у меня даже зубы заныли.
            — Он самый... С кем имею честь?
            — Веснянский, — представился невидимый собеседник. — Николас Бромквист... Вы позволите к вам подняться?
            — Э... Бромквист? — пробормотал я озадаченно. — Вы по поводу товара?
            — Нет. Я не уличный торговец. Я представитель фирмы "ВЕГА". — Собеседник на секунду замолчал, и я прямо физически ощутил, что он улыбается. — Так вы позволите?
            — Хм... — выдохнул я. — Пожалуйста — поднимайтесь...
            Я нажал кнопку, потом отворил дверь и с каким-то не очень приятным чувством стал ждать появления гостя — назойливые торговцы отбили у меня всякую охоту к общению с неизвестными визитёрами. Внизу хлопнула входная дверь, потом раздался шум шагов — лифта в пятиэтажном доме не полагалось, и потому неизвестный посетитель подымался по лестнице. Я с некоторым злорадством прислушивался к этому шуму — ну кто отказал бы себе поехидничать в адрес лощёной шишки, а что ко мне в гости пожаловала именно лощёная шишка, я ни секунды не сомневался. Голос у неё был очень уж... как бы это сказать... профессиональный... Да-да, именно это слово — профессиональный. Не заискивающий, не бодрячковый, как, например, у бродячих торговцев, шастающих по подъездам, а именно спокойный, уверенный — явное свидетельство того, что его обладатель знает себе цену...
            А вот, наконец, и он. Сначала в просвете мелькнуло что-то тёмное, а потом, несколько секунд спустя, появился сам гость — именно такой, как я его себе уже представил: подтянутый элегантный мужчина в чёрном костюме, белой рубашке, при тёмно-бордовом галстуке от Армани, так эстетически тонко подчёркивавший белизну лица. Лицо было гладко выбрито, а причёска коротко подстриженных волос казалась скопированной с обложки модного журнала.
            Завидев меня, он тотчас же улыбнулся, и эта улыбка тоже была профессиональной, уверенной и, вместе с тем, обаятельной...
            — Прошу вас, — сказал я, посторонившись.
            Мы прошли в мою комнату, и я усадил его в кресло.
            — Итак, — сказал я. — Внимательно вас слушаю.
            — Валерий Николаевич, — сказал Веснянский своим безукоризненно профессиональным голосом. — Предлагаю сразу же перейти к делу.
            Я кивнул.
            — Я пришёл к вам, чтобы предложить вам работу. Вы ведь сейчас без работы, верно?
            — Откуда вы знаете?
            — Мы многое о вас знаем. Политика отбора кадров в нашей компании предполагает всесторонний сбор информации о кандидатах... Но дело даже не в этом. Вы особый случай. На вас нас вывел центральный компьютер путём анализа Больших Данных за последние десять лет. Вы что-нибудь слышали о Больших Данных?
            — Разумеется. Это ведь некое отражение мировых тенденций в потребительской сфере.
            — Только отчасти. Потребительская сфера ведь не сама по себе — она по своей сути лишь отражение более глубоких слоёв разума цивилизации. На дворе 21-й век. Это значит, что методы маркетинга должны соответствовать требованиям времени. Производитель и потребитель нынче не разделены линией прилавка. Они сейчас уже нечто целое — как бы две стороны одной медали, где производитель не обязательно только лишь активная сторона, а потребитель не обязательно только лишь пассивная. Понимаете?
            — Возможно. Продолжайте.
            — Где начало желаний? — вот главный вопрос мирового потребительского тренда. Поиски в этом направлении привели к выводу, что на сферу разума цивилизации можно оказывать творческое влияние. То есть, если раньше человечество было вынуждено катиться в светлое будущее по независящей от него колее, то теперь оно само может выбирать себе колею по вкусу — её глубину, направление, а может быть — даже и другую дорогу. Всё зависит от мастерства того, кто будет управлять этим процессом.
            — А светлое будущее — это вы про что?
            — Всего лишь метафора — не более. Какого-либо отношения к коммунистическому прошлому она не имеет.
            — Как же вы на меня вышли?
            — Путём анализа вашей деятельности в Глобальной Сети.
            — Что вы имеете в виду?
            — Вашу деятельность в социальных сетях, к примеру... В фейсбуке,  в контакте, инстаграм, Живом Журнале, некоторых сайтах литературного, исторического, социального и философского характера. Фактически были проанализированы все те пользователи, кто когда-либо тем или иным образом засвечивались в сети — и из более чем 2 миллиардов компьютер остановился на вас...
            Секунд на десять воцарилось молчание. Я молчал, так как никак не мог взять в толк, что всё это значит, а Веснянский — потому, что деликатно давал мне время, чтобы я мог привыкнуть к новой реальности...
            — Ничего не понимаю, — сказал я наконец. — Простите, как ваша компания называется?
            — ВЕГА.
            — ВЕГА. Где-то я уже слышал о вас... Припомнить только не могу.
            — Мы не особенно афишируем свою деятельность. По сути, ВЕГА лишь головное предприятие, за которым стоит целый комплекс различных организаций по всему миру, один лишь уставной капитал которых превосходит бюджет крепкой страны европейского типа — ну, скажем, Германии — в несколько раз... Не говоря уже о тайных активах.
            — А я-то вам зачем — с такими-то возможностями, как у вас?
            — Мы хотим предложить вам должность консультанта или аналитика, как вам угодно... Наша программа, проанализировавшая более двух миллиардов вариантов, остановила выбор на вас — и мы согласны с её выводами. Мы вообще привыкли полагаться на скрупулёзный анализ...
            — И всё равно я не понимаю.
            — Исходя из анализа вашей деятельности в социальных сетях, мы полагаем, что именно ваш интеллектуальный облик нужен в данный момент нашей компании.
            — Но что я буду делать? Я же никогда раньше не сталкивался с подобным родом деятельности.
            Веснянский снисходительно улыбнулся.
            — Это не имеет значения. Вы будете отслеживать те или иные мировые тренды и предлагать те или иные варианты их развития. Ничего сложного, на мой взгляд.
            — Гм... Заманчивое предложение. И когда я должен дать вам ответ?
            — Да когда угодно. Можете прямо сейчас. Или через несколько часов или дней, если желаете поразмышлять. Я бы, впрочем, не слишком затягивал — ситуация на мировом рынке нестабильная — она всегда, между прочим, нестабильная — и в любой момент интеллектуальный запрос может поменяться... Для вас же это шанс, который можно навсегда потерять...
            — Что ж, я согласен, — объявил вдруг я без всякого перехода.
            Веснянский улыбнулся.
            — Вот это я понимаю, — сказал он и встал.
            Я тоже встал.
            — Что требуется с моей стороны?
            — Пока что следовать моим указаниям. Внизу нас ожидает автомобиль, который отвезёт нас в аэропорт, и мы в этот же день вылетим из страны — ваше рабочее место будет не в России.
            — Вылетим из страны? — переспросил я ошарашено. — Я думал, что ваш офис где-нибудь здесь — в Новочеркасске.
            — Ну что вы, здесь у нас нет даже производственных филиалов.
            — Но у меня же нет визы.
            — Виза давно готова. Вот ваш загранпаспорт и прочие документы, необходимые для выезда из страны. — Веснянский вынул из кармана небольшой пластиковый пакет.
            Надо сказать — после того, как я дал согласие на работу, поведение Веснянского резко изменилось. Явно сквозившая во всём его облике и в голосе некая покровительственная нотка теперь исчезла — и передо мной был сейчас весьма любезный и предупредительный господин, готовый разрешить мои самые замысловатые проблемы — должно быть, предлагаемая мне должность весьма высокого полёта, если столь представительный человек оказывает мне такие уважительные знаки.
            — Спускайтесь, — сказал я. — Я выйду вслед за вами, как только закончу все дела.
            Веснянский кивнул и вышел.
            Я переоделся в дорожный вариант, отключил везде электроприборы, потом позвонил соседке по этажу и оставил ей ключи, чтобы было кому поливать цветы. После этого я спустился вниз. Внизу у подъезда стоял просто-таки шикарный чёрный автомобиль — длинный роскошный лимузин президентского типа. Именно этот лимузин убедил меня окончательно, что всё со мной происходящее не шутка. Предупредительный шофёр, одетый так же как и Веснянский, в черный костюм, уже стоял подле открытой дверцы. Рядом стоял и сам Веснянский, ожидая, когда я соблаговолю залезть в салон. Понимая, что в разыгрываемой пьесе каждый должен строго соответствовать своей роли, я с каменным выражением лица забрался в автомобиль, и дверца за мной захлопнулась. Я, конечно, сел на заднее сиденья, а вот Веснянский — на переднее, что окончательно убедило меня в том, что в должностной иерархии, к которой принадлежал теперь и я, он теперь значительно меня ниже. Я впервые в жизни почувствовал себя большим боссом — признаюсь, это было какое-то особенное ощущение. И дело тут не в превосходстве над прочими людьми — я бы сказал, что тут дело в неком энергетическом ощущении, то есть во мне теперь была какая-то сила. Вот ведь чёрт побери. Как мало человеку надо, чтобы преобразить весь свой образ. Хм. Тут я вспомнил, что совсем не поинтересовался условиями моей новой работы, а именно зарплатой. Прояснять этот вопрос сейчас мне уже казалось неуместным — тем более, в присутствии водителя, и я оставил его для более удобного случая...
            Не буду описывать путь к месту моего назначения. В тот же день я был в столице крупнейшего государства Европы. По-моему, это был Лондон. Утверждать наверняка, впрочем, я не берусь, так как был с непривычки так замотан дорожными тяготами, что мечтал лишь об одном — когда же это всё закончится, чтобы можно было отдохнуть.
            Сразу же из аэропорта меня отвезли в деловую часть города — Лондон-Сити, это я понял из разговора переговаривавшихся на английском языке водителя и Веснянского, где это название проскакивало несколько раз. Английского языка я, конечно, не знал, но словосочетание Лондон-Сити, по-моему, на всех языках звучит одинаково. Примерно, тридцать минут спустя мы оказались перед огромным зданием, выполненным по всем канонам современной архитектуры, то есть сверкающим никелем и стеклом — где-то чуть ли не под самыми облаками терялись его верхние этажи. В просторном холле, пронизывающем здание почти насквозь, всё ослепляло белизной — стены, прозрачная лифтовая труба, стойки с охраной и сотрудниками администрации. Мы с Веснянским, впрочем, прошли мимо них без остановки — мой сопровождающий лишь махнул в их сторону блестящим удостоверением. И вот — мы в лифте, стремительно уносящем нас под самый купол. Чем больше мы подымались вверх, тем более ошеломляющей казалась мне высота, на которую мы возлетали. Люди сверху казались крошечными насекомыми, перемещавшимися туда и сюда по пространству огромного зала. Но