Прыжок над ветром Камикадзе 2.

монголам пить не чаще трёх раз в месяц. Да и сам отец великий хан Угэдэй, третий сын Чингисхана нарушал этот закон, частенько напиваясь молочной водкой – архи. Позабыты были изречения великого отца, великого деда, назиданием изложенные в «Бэлиг» для всех монголов от хана до простого воина: «От добротности, строгости – прочность государства. Всякий, кто может очистить внутри у себя, тот может может очистить владение от воров. Каким образом человек знает себя, пусть узнает и других. Человек, пьющий вино и водку, когда опьяняется, не может ничего видеть и становится слеп. …В вине и водке нет пользы для ума и искусства, нет также добрых качеств и нравов, они располагают к дурным делам, убийствам и распрям, лишат человека вещей, которые он имеет, и искусств, которые знает, и становятся постыдны и дела его, так что он утрачивает определённый путь. Государь, жадный к вину и водке, не может произвести великих дел, мыслей и великих учреждений. …Простой воин, который будет жаден в питье вина, этот человек подвергается весьма большому столкновению, то есть, его постигнет великая беда. Человек простой, то есть из черни, если будет жаден к питью вина, покончит лошадь, стадо и всё своё имущество и станет нищим. Слуга, жадный к питью вина, будет проводить жизнь в смущении и страдании. Эти вино и водка не смотрят на лицо и сердце опьянённых, опьяняет и хороших, и дурных и не говорит: дурен или хорош. Руку делает слабой, так что она отказывается брать и от ремесла своего; ногу делает не твёрдой, так что отказывается от движения; сердце и мозг делает слабыми, так что они не могут размышлять здраво, все чувства и органы разумения делает непригодными. Если нет уже средства от питья, то должно в месяц напиваться три раза: если перейдёт за три – проступок; если в месяц два раза напиваться, это лучше, а если один раз – ещё похвальнее, а если не пьёт, то что может быть лучше того? Но где найдут такого человека, который бы не напивался? Если найдут, то он достоин всякого почтения».
   Изречение это перевёл с монгольского по уйгурскому письму средневековой летописец Рашид-Ад-Дин, которого уже в 19 веке с персидского на русский перевёл востоковед, тюрколог, иранист, монголист, заслуженный профессор Петербургского университета, тайный советник Березин Илья Николаевич.

   Разные воззрения на необыкновенного человека, со всей силой распахнувшего настежь дверь в мировую историю и повернувшего, развернувшего ход мировой истории, на этого «сотрясателя вселенной». Но чтобы постараться узнать этого человека как личность, приподнять завесу духа, души, стоит прочитать, проникнуться в строки свода законов Яса, в строки сборника изречений «Бэлиг». Чингисхан был автором не только победы в межплеменных войнах за «собирание степи» в обширных землях Центральной Азии, победы над империей Поднебесной династии «Цзинь», победы над империей Хорезма, Чингисхан был автором документов, дошедших до наших дней, документов, не имеющих аналога в мировой истории. Ибо, будто путеводным светом маяка, указывал, предписывал великий хан всему народу ценности, идущие от духа, разума.

 «Чингисханова Яса запрещает ложь, воровство, прелюбодеяние, предписывает любить ближнего, как самого себя, не причинять обид и забывать их совершенно, щадить страны и города, покоряющиеся добровольно, освобождать от всякого налога и уважать храмы, посвящённые Богу, а равно служителей его.
   Он постановил уважать все исповедания, не отдавая предпочтения ни одному. Всё это он предписал быть угодным Богу.
   В Ясе главное место занимали статьи о взаимопомощи в походе и запрещении обмана доверившегося. Нарушившего эти установления казнили, а врага монголов, оставшегося верным своему правителю, щадили и принимали в своё войско. Добром считались верность и храбрость, а злом – трусость и предательство». – Википедия.

 «Яса предписывает любить друг друга, не прелюбодействовать, не красть, не лжесвидетельствовать, не быть предателем, почитать старших и нищих, за нарушение смертная казнь.
   Если кто-нибудь в битве, нападая или отступая, обронит свой вьюк, лук или что-нибудь из своего багажа, находящийся сзади его должен сойти с коня и возвратить владельцу упавшее, если он не сойдёт с коня и не возвратит упавшее, то предаётся смерти.
   Запрещается под страхом смерти начинать грабёж неприятеля, пока не последует на то разрешение высшего командования, но по воспоследованию такового солдат должен быть поставлен в одинаковые условия и ему должно быть позволено взять, сколько он может унести при условии уплаты сборщику причитающейся императору доли». Фрагменты Ясы из разных источников. Эренжен Хара Даван «Чингисхан. как полководец и его наследие». Белград. 1929 г.

   Такой ход мыслей мог принадлежать человеку, с детских лет познавшему горя, с ранних лет сполна хлебнувшего горести мук, побывавшему рабом, на собственной шее испытавшему сужающие тиски деревянной колодки, что не попить самому в зной жары, не согнать муху с лица, что надевалась далеко не на всех рабов. Такой ход мыслей мог принадлежать человеку, самому вырвавшемуся из рабства, вытащившему самого себя из пропасти, начинавшему карьеру с одной уздечки для коня, да с собственной головой на плечах, что и явилась вместилищем мудрости от вершин гениальности. И потому увеличивается уважение трепетное, когда знаешь, что ни у одного из великих мира сего не было в друзьях и военачальниках столько выходцев из простого люда как у этого человека, которого провозгласят тогда на Великом Курултае Чингисханом. Взгляд из стороны монгольского мира.

   Да, до этих лет и после этих лет беднее, обездоленнее семьи матери Оэлун, вдовы, вдовы Есуге-багатура из рода Борджигин, вождя племени тайчиут, во всех долинах, степях Центральной Азии не было, не стало. И стало это из-за предательства и родственников, и соплеменников, некогда и служивших сильному вождю Есуге-багатуру.
   Собирать ягоды, коренья трав, постоянно оглядываясь, не появится ли на горизонте враг. Загонять сусликов на мясо, постоянно оглядываясь, не появится ли на горизонте враг. Но и в такие лихие года мать Оэлун говорила, повторяла, внушала детям своим, что они – высокого, благородного рождения. Могла ли знать тогда, что старший сын, её первенец Темучин когда-нибудь, будучи великим ханом ханов, да подарит матери десять тысяч юрт. Но что эти юрты, когда и пронесёт скромность бытия на всю свою оставшуюся жизнь.
   Помимо детей своих мать Оэлун, уже будучи матерью великого хана ханов, воспитала четверых приёмных воспитала четверых приёмных детей сирот. О, сердце, не согнувшееся под гнётом жестокой судьбы, взлетевшее крылом благородства расправленным до выси Вечного Синего Неба через реки-времени. Как сокровенность в памяти потомков…

   Росли дети, внуки Чингисхана, не познав нужды, лихости обездоленности, гонений, преодолений, что выпали в ранней жизни великого отца, деда. Всем четверым сыновьям, рождённым от первой жены Борте, наречённой с самого детства, оставил Чингисхан обширные улусы, территории каковых и разделили земли от Великой стены до моря Каспия.

   Чингисхан шёл военным походом против империи чжурчженей династии Цзинь, расположенной на территории Северного Китая с одержимостью отомстить за и за предков, которых казнили чжурчжени, одержимостью отомстить за свой народ, который подвергался геноциду, когда империя чжурчженей раз в три года насылал военные экспедиции, чтобы проводить разреживание посреди населения племён Центральной Азии, чтобы захватить детей, малолетних мальчиков и девочек в рабство. Чингисхан пошёл войной на империю Хорезм, чтобы отомстить за свой караван, состоявший из 450 мусульманских купцов и несколько десятков монгольских воинов охраны, перебитой насмерть, чтобы отомстить за своего посла, убитого подлым образом, за послов обсмеянных, когда и было растоптано всякое чувство благородства.

   Дети, внуки Чингисхана шли военным походом в дальние страны одержимые совсем другим, раздвигая и раздвигая пределы Монгольской империи. Далеко на западной стороне белого света неприхотливые, выносливые монгольские кони перемахивали через Татры и Карпаты, переплывали прекрасно величественный Дунай; монгольские воины видели красный закат солнца на восточных берегах Адриатического и Средиземного морей, монгольские разведчики сновали у стен Вены, слыша рассказы о Париже, едино настроенном на оборону, настроенным стоять на смерть за честь и достоинство великого народа франков, за память о гордой Галлии. Далеко на восточной стороне белого света неприхотливые, выносливые монгольские кони перемахивали джунгли тропиков Индокитая, да и джунгли острова Ява, выскакивая неудержимо из палуб множественных джонок, переплывали величественные реки Янцзы и Хуанхэ; монгольские воины видели красный восход солнца на берегах самого великого Тихого океана, слыша рассказы о неком таинственном острове восходящего солнца.  
   И преображалась империя.

   Самый младший сын Тулуй, ещё по стародавнему обычаю степей, наследовал земли коренного отцовского «юрта», сокровенные земли предков, земли берегов Онона, Керулена, Орхона, берегов Селенги, Уды, несущих воды свои в священное море Байкал, суровые земли южных пустынь Гоби, земли северных лесов, долин Баргуджин-Тукум. Сокровенные земли воинов, что будут надёжнейшей опорой в недалёком будущем, когда и воспламенится багровым заревом обжигающее пламя дворцовых интриг…      
   После смерти Угэдэй-хана и началось…

   Верховный главнокомандующий в Западном походе Бату, наследовавший улус своего отца, Улус Джучи, поворачивает войско обратно от Вены, от Франции, готовой от короля до последнего нищего, на битву до погибели достойной против страшной тьмы воинства дьявола, да и от всей остальной Европы, над которой было, и замахнулась монгольская сабля. Будто спасительным отливом и развернулась монгольская конница, забрав с собой высокое военное искусство маневренности. Ибо Бату не может, не должен остаться в стороне, набравший мощь и силу в Западном походе.
   В завещании Угэдэй-хана значится ханом превелико великой империи его любимый внук Ширамун. Но вмешивается в дела сама хатун Дорегене, вдова Угэдэй-хана, изъявившая видеть ханом их сына Гуюка, которого в своё время отругал сам отец Угэдэй-хан из-за его ссоры с Бату во время Западного похода.
   Почти пятилетнее регентство хатун Дорегене порождает не тихую рябь, крутые волны смятений, беспорядков, порождая некий хаос в головах аристократии.

   Осень 1246 года во главе великой империи становится новый хан, хан Гуюк, церемонию провозглашения которого подробно описал посланник папы Римского Иннокентия Четвёртого латинянин Плано Карпини.
   Терпению Бату, что длилось пять лет, приходит конец. Не такого хана он ожидал увидеть на троне Монгольской империи. Потому назначил командующим армией своего брата Берке, что двинется для решения задачи, порождённой в разуме Бату. Да и сам правитель Улуса, засобирался в дальние восточные земли, в саму сердцевину великой империи.

   В эти годы восходит звезда необыкновенной женщины. То была дочь Ван-хана,