На скрижали моего сердца

стало ясно, напряжение покидает и их.
  Командировочный долго смотрел на доску и сохранял молчание. Спокойствие конкурента обладатель разряда расценил по-своему.
  - Ничья! – на последней капле нервного напряжения высказался несколько нервозно он, наклонился над доской и спросил у командировочного: - Ничья? Да?
  Командировочный поднёс кулак к губам и постучал по ним. Затем втянул губы и выпустил воздух со странным звуком «па!», покачал головой, будто отметая сомнения.
  - Ничья! – согласился он, протянул руку обладателю разряда. – Поздравляю, хорошая игра!
  На этом бы и прекратился томный вечер. Но тут влезает Костя. «Позвольте возразить, - говорит горячо друг, - это далеко не ничья!» На него переключилось внимание присутствующих, – что это за хрен с горы?! Командировочный предложил Косте объясниться или перестать корчить шута. Костя того и ждал, дело в том, заявляет он, что мой друг может разрешить сложившуюся ситуацию. Обладатель разряда расслабленно махнул рукой и сказал, что это всё чушь. Присутствующие разделились на два лагеря. Снова поднялась опавшая волна интереса. Стараясь перекричать ор, командировочный спросил, кто же этот таинственный гений. «Мой друг», - ответил Костя и указал на меня. «Какой хрен дёргал тебя за язык! – норовил я ответить другу, но сказал иначе: - По крайней мере. Можно попытаться». «Ну, уж нет! – взвизгнул обладатель разряда, - категорически нет! Нам заявили, ты можешь эту партию доиграть. За доску!» Вознамерившись возразить, что заявил вовсе не я, передумал, глядя на окружающих меня людей. Очень уж им хотелось узнать, чем же закончится эта развлекаловка. Испепелил друга взглядом; Костя стушевался и съёжился. Вздохнул тихо и посмотрел на расположение шашек. «Девять ходов, - говорю отчётливо в наступившей резко тишине, - через девять ходов дамка противника,  занимающая центральную диагональ, будет бита».        
   И тут же посыпалось «а если на десятом, тогда чо…», «а если он того… мудрит…» и так далее. Кто-то с умным видом высказался, указывая на доску, что это классическая (мне всегда нравилось, когда умными и звучными словами бравируют дилетанты) ничья: даю голову на отсечение.
  Обладатель разряда по шашкам не был исключением, сказав веско: «Враньё! Я бы лично этому не верил».
  Один командировочный посмотрел на меня испытующе, я к чести выдержал его взгляд и ударом кулака по столу прекратил балаган. «Молодой человек сказал не сам, но, тем не менее (слова он выговаривал медленно, будто костыли загонял в шпалы), уже сам утверждает, через девять ходов партия будет доиграна. Дадим ему эту возможность. Но (он сделал паузу и обвёл всех тяжёлым взглядом) условия остаются прежние – игра идёт на деньги».
  Тут во мне взыграл азарт, желание покуражиться выплёскивалось наружу. «Ставка, - говорю, нагнетая драматизм, - штука рублей!» «Ха!» - вырвалось в унисон из многих ртов. В Советское время и стольник был приличной суммой. «Ша! – повысил голос командировочный и пересчитал деньги на кону и добавил недостающую сумму, затем обратился ко мне: - Ваш ход, маэстро!»
  Зуд от затылка распространился аж до копчика. Костя шепчет на ухо, где я возьму такую прорву денег; шёпотом же отвечаю. Чтобы быстренько  метнулся в комнату и взял их там-то, добавив, что позже проясню их происхождение. Вернулся друг с десятью новенькими, пахнущими типографской краской сотенными. Кладу деньги на кон.
  - Считайте! – обращаюсь к присутствующим, беру шашку, целую в дно. – Первый ход. – Двигаю дамку.
  Командировочный передвинул свою дамку из угла в угол и посмотрел на меня.    
  - Третий ход! – объявляю, и меня тут же дублируют зрители.
  Командировочный передвинул шашку на одну клетку.
  - Шестой ход! – уже за меня есть, кому считать и говорить.
  Ситуация не разъяснилась и кое-кто высказался, что свою «штуку» советских тоталитарных рублей (не сравнивать с тысячной купюрой нынешнего демократического времени) я прое...
  Ответный ход командировочного.
  - Девятый ход!
  Командировочный взялся за шашку и застыл. «Не может быть, - расслышал его тихий шёпот и он бьёт две мои дамки и ставит свою аккурат перед моей; я готов сделать последний ход. – Не может быть…»
  Бью его шашку; ставлю свою на ребро и пускаю щелчком крутиться на доске.
  - Не может быть! – повторяет командировочный в полный голос; обладатель разряда замирает с отвисшей челюстью. Присутствующие будто воды в рот набрали.
  - Ещё как может, - говорю, беру деньги, пересчитываю, оставляю на кону стольник, остальные кладу в карман. – Треугольник Петрова. Так это называется.

                                                       15

  Через несколько шагов перешёл на бег.
  Нечто необычное, открывшееся моему взору с пригорка приковало моё внимание. Оно заставило забыть о друге, зашедшем в магазин «Тон» купит минеральной воды.
  Словно на крыльях, скользя подошвами спортивных туфель по мокрой глине и сохранившейся траве, спустился вниз, еле сохраняя равновесие, готовый в любой момент сорваться в пике.
  Пересекая дорогу, мирно дремлющую в ранний час, едва не попал под автомобиль. Разъярённая хозяйка перламутрово-розовой «Тойоты» с зажатой в зубах дымящейся сигаретой, рявкнула в окно, тебе, чмо грёбанное, жить надоело. Как от мухи отмахнулся от рассерженной львицы, показал средний палец, не сбавляя темпа, чем вызвал новый бурный всплеск ругательств в свой адрес, продолжил бег. Вскоре яростный ор заглушил шум покрышек.
  Открывшийся с дамбы вид ошеломил.
  С таким выражением на лице застывают искатели сокровищ, случайно нашедшие посреди разросшейся зелени джунглей прекрасно сохранившийся город с культовыми постройками, ровными линейками улиц и овалами площадей.
  Было в зрелище что-то сюрреалистическое, иррациональное, придававшее чёткий привкус мистицизма.
  (Не вырвался из моей груди вопль восклицающий «ах!».)
  Высокая арка из серого дыма соединила два берега заводи, служившие опорами. (Что это дым от костра, догадался позднее. Влекомый невидимыми воздушными струями, он и образовал такую дымную конструкцию.)
  Мозг работал в автономном режиме. Рука сама вытянула из кармана куртки мобильный телефон и я сделал снимок. Следом, мыслимыми и немыслимыми словами благодаря неизвестного гения, совместившего в маленьком аппарате сейчас вдруг пригодившиеся функции, переключил на видеосъёмку.
  О-о-о!!! какое же это было нереальное зрелище. Немыслимое, до неправдоподобия правдивое.
  Те оставшиеся мгновения, растянувшиеся на минуты, что длился этот фееричный феномен, зря не пропали.
   Я снял всё: от начала до конца.
  Серая арка, по сути, не была инертна.
  Внутри неё наблюдалось движение: перемещались параллельные встречные потоки. Иногда они переплетались, свивались в клубки, закручивались в спирали, и снова выпрямлялись. Достигнув опор, потоки заворачивались и начинали путь в обратном направлении.
  И сама арка то, колыхаясь, поднималась вверх в центральной части, то опоры превращались в тончайшие нити, готовые оторваться от земли, снова набиравшие объём.
  Будь я трижды не ладен (камера зафиксировала), в какой-то момент отвлёкся и прозевал удивительную флуктуацию: из внутренней верхней части арки к поверхности заводи свесилась удивительно прямая неподвижная серо-молочная нить.
  Внутри неё, как и в арке, просматривалось хаотичное движение составляющей массы.
  Вскоре в нижнем окончании нити появилось небольшое укрупнение. Оно продолжало расти в объёме. Первой образовалась небольшая сфера, внутри которой двигались по кругу параллельные пласты дыма, разграниченные более тёмными извилистыми линиями. (Снова сошлюсь на поздний просмотр, сфера напоминала скупую проекцию Юпитера.)
  Мгновение спустя сфера вытянулась в каплю, продолжавшую увеличиваться. Одновременно с ростом утончалась, скручиваясь в жгут, связующая с аркой нить. Внезапно он посередине оборвался. Одна часть втянулась в арку. Другая расплелась на тончайшие нити и оплела каплю.
  За время, в которое она висела неподвижно, внутри неё произошли невидимые глазу изменения, приведшие к распаду. Одна капля превратилась в несколько десятков сфер, соединённых прозрачными линиями. Мне оно напомнило виноградную кисть; как только сравнение пришло в голову, шары разлетелись, заполнив пространство внутри арки, но оставив свободное пространство между водой.
  Зрелище было прекрасно. Но что-то всё же настораживало: я поймал себя на том, что вокруг стоит звенящая тишина, в которой моё сердце стучало молотом; но и не только это тревожило, арка и сферы внутри покоились на месте, в то время как лёгкий ветерок лёгкими прикосновениями поглаживал моё лицо.
  Ветер набирал силу. Ледяные когти проникли под одежду и холодом ранили кожу.
  Удивительная нерушимость арки и сфер сохранялась.
  Едва ли кто осмелится оспорить утверждение, что из всех чудес Природа – величайшее чудо.
  Неподвижно зависшие сферы по чьему-то повелению начали менять форму. Одни вытянулись в длинные тонкие прозрачные плоские линии, напоминающие листья экзотических растений; другие свились в короткие серо-фиолетовые жгуты, вращающиеся вокруг оси; третьи – приобрели форму больших и толстых червей.    
  Несмотря на эти метаморфозы, новые формы, как корабли на якорях, зиждились на месте.
  «Сивуха! – крик друга крупной картечью рвал остывающее пространство, - не отвлекайся! Снимай! Аркашенька, снимай!»
  Рука к тому времени порядком онемела; мышцы вот-вот расслабятся, пальцы разожмутся и что тогда, думать не хотелось, посему перебарывая себя, удерживал руку с телефоном на одном месте.
  «Снимай, Сивуха, дорогой, снимай!»
  «Интересно, - мысленно улыбаюсь про себя, - а чем же я сейчас занимаюсь?»
  Скосив глаз, увидел Костю, быстрее молнии летящего над раскисшей от утреннего тумана землёй. Подошвы обуви скользили, ступни разъезжались в стороны; балансируя руками, друг на полусогнутых ногах преодолевает последние метры по разбитой ненастьем и машинами глиняной целине, на последнем шаге обо что-то запинается и кубарем преодолевает последнее расстояние между собой и мной.
   Дачные домики с уснувшими окнами и осиротевшими трубами остались позади.
  Друг кричал, не буду приводить всю гамму ярких, выразительных, наполненных экспрессией слов.
  Одежда в грязи и местами с прорехами, руки в грязи (сколько раз он падал, можно лишь предполагать), на четвереньках, с горящими глазами Костя остановился близ меня и, с жадностью во взоре, следил за разворачивающимся действом.
  Как бы ни был прав солист «Queen»: show must go on, оно же и must will be finish1.  
  Вода за аркой внезапно покрылась молочно-белой тонкой шевелящейся массой; которая на глаза поднималась в высоту и внутри неё просматривались оттенки от серо-фиолетовых до сизо-лиловых цветов. Густой туман стелился, клубясь, над водной гладью, сантиметр за сантиметром поглощая бесконечно малое расстояние между берегами.
  А дальше…
  Есть природные феномены, у которых нет чётких слов, обозначающих их внутреннюю суть с названием, не найдено семантических привязок. Хотя эти феномены регулярно случаются на протяжении человеческой жизни не один раз и существуют тысячу лет. Глаз радуется или пугается, а уста немы. Может