Кыш, магия! (несерьезная повесть для весёлых друзей)

случаев. Заказ желаний описан в точности
так: «Возьми волшебную лампу в левую руку, правой рукой потри бок
лампы – джинны выйдут и исполнят твои желания».

– Давай, три лампу, – сказал Джинн Звяк. – и мы всё исполним.

– Но у меня нет лампы, – развела руками Саня.

– У неё даже лампы нет, а она желанные желания желает! – закричала
Джинна Звяка.

– А нет лампы – нет исполнений! – закричал Джинн Звяк.

– Но вы живёте не в лампе, – возразила Саня.

– Прости, но мы сейчас не выясняем: кто где живет, – сказала Джинна Звяка,
– а говорим о том, что ты отказываешься тереть лампу!

– Но… – было вставила Саня.

– Прости, но сейчас ты требуешь от нас, чтобы мы нарушили тысячелетнюю
инструкцию джиннов, которой джинны испокон веков гордились…

– Но… – снова было вставила Саня.

А Джинны кричали уже наперебой:

– Прости, ты принимаешь нас за неклятвенных преступников, а это
оскорбительно…

– Прости, ты принимаешь нас за клятвенных отступников, а это ещё более
оскорбительно…

– Прости, ты принимаешь нас за клятвенно-неклятвенных преступников-
отступников, а это уже…

Неизвестно как долго изливались бы обиды джиннов, но к ним подбежали
Барсук и Ондатра с веером. Барсук выхватил флягу из рук Сани, а Ондатра
замахала веером на джиннов и закричала:

– Спать-спать, пора отдыхать!

От взмахов веера оба джинна потеряли форму, вновь развеянные в
неорганизованный дым. Барсук подставил флягу, а Ондатра взмахами веера
погнала дым в горлышко. Сизый дым вредничал, упирался, но был без
остатка загнан во флягу. И Барсук ловко завинтил крышку.

– Уф, какие вы молодцы! – поблагодарила Саня.

– Эта девочка дальше не с нами, – заявил Могучий Олень.

– Это отчего ж? – возмутилась Саня.

– Ты нам теперь не нравишься. Ещё оттого, что ты пришла, куда шла, –
Могучий Олень указал копытом налево.

Саня увидела между берёзами прямую тропку, что вела на солнечную
лужайку, где стояли треножные мольберты. Здесь явно располагались
художники.

– Как вы узнали, куда я шла?

– А всех врунишек притягивает к другим врунишкам – они называют это
тягой к художествам!

Саня пренебрежительно фыркнула в ответ на оскорбление, а сама подумала:
«Просто удивительно, как скоро я прихожу туда, куда хочу! Будто весь
здешний мир топчется вокруг меня, но всё-таки на один шаг впереди».

Весёлые Шагатели пошагали с новой песенкой-лесенкой, в которой, конечно
же, рассказывалось о том, что повидали:

Весёлые Шагатели,
Людей распознаватели,
 Глупышку в лесу встретили,
  Ей на вопрос ответили.

   Но!..

    Она украла флягу –
     Сошлём её в тюрягу,
      Таким в лесу не место,
       Засунем её в тесто!

– Никакая я не глупышка! – крикнула вослед Саня и поспешила по тропке
на солнечную полянку, откуда веяло ароматом чудесных грёз искусства.

Глава пятая, в которой Саня впервые в жизни отказывается от подарка и
отправляется вроде как к Арифметикам

В центре лужайки стояли треножные мольберты с пустыми холстами и
восемь ванн: семь были наполнены до краёв семью различными красками –
под стать цветам радуги, а в восьмой была, похоже, чистая вода.

Возле ванн стояла высокая худая девушка, одетая в брючный костюм
цыплячьего цвета. На груди было пышное кружевное жабо, из-под рукавов
жакета выходили кружевные манжеты, а на голове – жёлтый берет, лихо
заломленный набок. Около девушки суетливо толкались и о чём-то горячо
спорили Енот и Медвежонок.

Стоило Сане вышагнуть из-под сени ветвей, как Медвежонок метнулся
навстречу, суматошно размахивая лапами и крича:

– Вам сюда нельзя! Сюда нельзя!

– Но я ищу художников Нутси-Дутси, – сказала Саня.

Тут она разглядела на маковке у Медвежонка ещё какого-то зверька,
похожего на тушканчика. У него были округлые ушки и длинный хвост с
чёрно-белой кисточкой на конце. Зверёк стоял на задних лапках, а в
передних держал собственный хвост и размахивал им. При этом писклявым
голоском кричал Сане на тарабарщине, состоящей из жуткой смеси языков:

– Ноу, проваливай! Вас дас идти дальше, чуток форвард!

Медвежонок подскочил к Сане и вдруг разом утихомирился и спокойно
разъяснил:

– Вернитесь на тропинку, пройдите чуток вперёд – и там найдёте вход к
художникам. У них сегодня торжество: открытие выставки! Если
поспешите, то окажетесь первым посетителем, – и прибавил доверительно
тихо, чтобы никто в лесу не подслушал: – Первому почётному посетителю
вручат Особый Подарок.

– Спасибо, – поблагодарила Саня.

Она вернулась на тропинку. Всего через десять шагов увидела
ответвляющуюся дорожку из красного кирпича, над которой была вывеска
«Вернисаж Нутси-Дутси. Это Взрыв Мозга!». Саня свернула под вывеску,
ёжась и надеясь, что мозг будут взрывать не ей, а кому-нибудь другому.

Она вышла на лужайку – и это была та самая лужайка!

Но теперь Медвежонок бежал к ней, раскрыв объятия, широко улыбаясь и
крича:

– Ура! Вы – первейший посетитель!

И зверёк, что балансировал у Медвежонка на маковке, будто на шаре, тоже
раскрыл маленькие объятья и прокричал приветствие на том же ломаном
смешении языков:

– Вэлкам сюда! Вы меня понимать? Ес?

– Ес и чизбургерс! – ответила Саня зверьку на чистейшем (как ей
представлялось) английском, а Медвежонку выговорила: – Как не стыдно!
Вы заставили меня блуждать в обход!

Медвежонок ответил деланно ласково, даже заискивающе:

– Поверьте, в том повинна лишь моя любовь к посетителям! Тот вход
предназначался только для сотрудников. Но теперь вы вошли через
парадную дверь – и стали первым почётным гостем. Поэтому вам положен
Особый Подарок.

К Сане подошла девушка, та самая, что была в наряде цыплячьего цвета, и
представилась:

– Я – художница Взрыв Мозга.

– Саня, – сказала Саня.

– А я художник Медвежонок, – сказал Медвежонок.

– А я художник Енот-Полоскун, – сказал Енот.

– А она из Англии, – сказала Взрыв Мозга, указывая на зверька, гулявшего
по маковке Медвежонка, – и видишь, на хвосте у неё кисточка – отсюда
понятно, её зовут Английская Рукавичка.

– Рукавичка? – удивилась Саня, которая подумала: «Верней бы: Кисточка,
раз кисточка на хвосте», и уточнила: – Почему?

– Потому, что всем и так хорошо понятно почему, – ответила Взрыв Мозга.
– А теперь марш в кресло. Я буду творить!

Саня огляделась, но кресла не увидела. Зато заметила крохотный табурет,
что стоял приткнутый между ваннами с зелёной и синей краской. Саня
замешкалась, но Медвежонок подтолкнул её именно к этому табурету,
приговаривая:

– Сядьте в кресло. Вытяните ноги. Она будет творить.

Взрыв Мозга подошла к севшей на табурет Сане с двумя кистями для
живописи. Окунула одну кисть в ванну с синей краской, другую – в ванну с
зелёной и густо намазала подошвы башмачков девочки разными красками.
Скомандовала:

– А теперь в путь!

Саня послушно встала и пошла. Крашеные подошвы липли к траве и
противно чвакали, когда от неё отрывались. Саня оглянулась: за ней
тянулась цепочка следов, синих от левой ноги и зелёных от правой.

Художница бросила кисти, прытко нырнула Сане за спину и ножом
вырезала прямоугольный кусок дёрна с травой. Подхватила его, уложила на
мольберт – и вышла ненормальная картина. На ней были четыре чётких
следа Сани: следы пузырились краской и булькали, как пузырится и
булькает неприглядная жижа в грязевых гейзерах.

Саня сморщила нос на это «произведение» и сказала:

– Это не творчество, а мазючество!

– Это великий шедевр! – закричали хором художники.

Но Саня не сдавалась:

– А не могли бы вы нарисовать что-нибудь по-настоящему красивое?

Взрыв Мозга сузила глаза в недобрые щёлки и заявила:

– Не вопрос! Скажи, какое самое красивое место в стране, из которой ты
сюда притащилась?

Саня решила, что слово «притащилась» лучше пропустить мимо ушей, и
собралась уже заявить: «Самое распрекрасное – это мой дом». Но
вспомнила, как папа учил, что в чужих краях нужно оставаться патриоткой
своего государства. И Саня ответила так, чтобы наверняка вышло
патриотично:

– Самое красивое? Красная площадь и Кремль.

– Хорошо, – сказала художница Взрыв Мозга. – Сейчас ты на деле узреешь
процесс великого сотворения!

– Не узреешь, а узришь, – поправила её Саня.

– Нет-нет, ни в коем случае, – замахала руками Взрыв Мозга, – ты ничего
не узришь. Но всё УЗРЕЕШЬ!

Она дала отмашку своей команде. И вокруг Сани заварилась сумятица
сотворения – то есть, честно говоря, закружила такая чехарда, которую
только поспевай УЗРЕВАТЬ!

Выглядело это крайне смешно!

Художники забегали по лужайке. Медвежонок кубарем покатился по траве,
при этом Английская Рукавичка держалась у него на голове, вцепившись в
ухо – ни дать ни взять, живая клипса. Медвежонок, выйдя из кувырка,
подпрыгнул и бухнулся спиной в ванну с красной краской – только брызги
полетели! Когда оттуда выбрался (краска с него текла ручьями), побежал к
Взрыву Мозга, что поджидала у мольберта с чистым холстом. Художница
ухватила Английскую Рукавичку, потёрла ею о спину Медвежонка и
заводила по холсту, закрашивая его полностью в красный цвет. Особо
старательно обвела углы, на два раза.

Затем Взрыв Мозга передала Английскую Рукавичку Еноту. Енот-Полоскун,
потешно проковылял на трёх лапах (в четвёртой держал Рукавичку) к ванне
с водой, вспрыгнул на угол и стал прополаскивать маленького зверька,
выпачканного краской.

Взрыв Мозга пояснила изумлённой Сане:

– Нутси-Дутси используют только акварельные краски. Они легко
растворяются даже в колодезной воде.

Дальше чехарда переросла в полный ералаш!

Когда красная краска была смыта с Английской Рукавички, тогда Енот-
Полоскун принялся ее трясти, подсушивая на ветерке. А в освободившуюся
ванну с чистой водой плюхнулся Медвежонок, повертевшись в ней, вылез и
побежал к ванне с жёлтой краской, но туда лишь присел. Когда вернулся к
художнице, возле нёе уже стоял Енот-Полоскун с прополосканной
Рукавичкой. Взрыв Мозга вновь схватила Английскую Рукавичку, поваляла
её в жёлтой краске на Медвежонке и прижала Рукавичку в центре красной
картины. Когда отняла от холста, тогда осталось грязно-жёлтое пятно.

Потом художница вернула Английскую Рукавичку Еноту-Полоскуну – тот
вслед за Медвежонком помчался к ванне с водой, которая была уже не
чистой, а красно-бурой.

Взрыв Мозга с чувством исполненного долга отступила от мольберта и
многозначительно, словно бы вывешивая на верёвку каждое слово, спросила
Саню:

– Каково – твоё – никому – ненужное – мнение?

– По-моему, была полная неразбериха.

– Нет, я про картину.

– Про какую картину? – растерялась Саня.

– Про ту, что ты заказывала: Красная площадь и крем ли?

– Я говорила: Кремль.

– Я и говорю: крем ль? И твоё сомнение «крем ли это?» воплотилось в
картине. Вот оно, твоё сомнение, узри! – Взрыв Мозга вывела пальцем по
грязно-жёлтому пятну знак вопроса. – А я своим творчеством отвечаю тебе
категорично: да, это именно крем! И не простой крем, а знаменитый крем-
брюле на красной-красной площади! После этого подменяем в картине твою
шаткую неуверенность моей твёрдой убежденностью…

Художница решительно намалевала пальцем поверх вопросительного знака
– знак восклицательный! Затем восхищённо полюбовалась полотном и со
вздохом