Кыш, магия! (несерьезная повесть для весёлых друзей)

попрошайничая.

– Легко отыщем, – старичок заходил вокруг кучи, вглядываясь в предметы. –
Вспомнить бы, куда её положил.

Саня указала на побитые молью ковры:

– Это что, ковры-самолёты?

– Кто б знал, – отмахнулся Магистр, который, согнувшись, рылся в куче
хлама. Но найти здесь что-нибудь определённое было невозможно. Он
выпрямился: – Видать, палочку я положил в другое место. Там, где полный
обвал, то есть в соседней комнате.

Он прошёл бодрыми шажочками к неказистой двери с облупившейся по
всей поверхности краской. И со словами: «Точно! Она здесь!» потянул за
дверную ручку.

Водопад из вещей, сдерживаемых до того дверью, ринулся на свободу…

– Берегитесь! – воскликнула Саня, да поздно, Магистра завалило с головой.

Накативший вал вещей утрясался усаживался около минуты, пока, наконец,
не затих.

– Магистр! Вверх Магистр, где вы? – напрасно звала Саня, обегая навал с
трёх сторон.

Старичка не было видно. Она ухватила причудливую металлическую
загогулину, потянула...

Вдруг вещи сами лениво зашевелились. А затем...

Весь навал зараз подскочил к потолку и там закружил. На полу остался
только Магистр. Он лежал на спине, и ярко-жёлтый глаз источал золотистую
магию. Старичок победно сжимал в руке короткую толстую палочку, длиной
с карандаш и толщиной с сардельку. Он гордо произнёс:

– Видишь, не обманывал: обвал тут полный.

Саня подала руку, чтобы помочь подняться. Но волшебство уже подхватило
старичка и, перевернув через голову, утвердило на ногах.

Саня с опаской покосилась на кружащую над головой тучу из тяжелых
остроугольных предметов и со вздохом сожаления сказала:

– Кабы знала, сколько всего на вас обрушится – так и не надо бы мне
волшебной палочки.

– Ах, как ты права – действительно, не проблема.

Иногда казалось, что старичок уходил от мира во внутренний разговор, из
которого извлекал свои диковинные ответы.

Из магического глаза полетели искры, и вещи из-под потолка ринулись
гуртом обратно в открытую дверь – они толкались, спеша обосноваться на
насиженных местах. Когда набились стеной, тогда из недр выскользнула
резиновая перчатка. Она надулась, пальцы-сосиски ухватили дверную
ручку, потянули – и дверь захлопнулась, издав зубодробительные звуки:
кряц-бряц-бац-цац!

Сделав дело, Магистр прикрыл магический глаз отпугмагом и отдал
волшебную палочку Сане:

– Держи подарок.

Саня опасливо повертела вещицу в руках.

– Что может эта волшебная палочка?

– Одно из двух: или может всё или ничего, – магистр мучительно свёл
брови, стараясь выудить из памяти нечто ускользающее, но сник: – Память
как решето – ничегошеньки не помню об этом волшебстве. Сколько же мне
лет?.. Эх, хоть кто-нибудь знает: сколько же мне лет?

– Не беда, – сочувственно ободрила Саня.

– Точно. Спрошу сестричку, у неё с памятью всё в ажуре.

Но Саня покачала головой:

– Лучше не знать свой возраст. У моей подруги Зинки жила ручная мышь.
Хорошенькая, пушистая. И вот, когда справляли день рождения мыши – а
стукнуло ей три годика – Зинка вычитала в журнале, что домашние мыши и
живут-то всего два-три года. И по глупости рассказала мышке, что ей сейчас
– будь она человеком – исполнилось бы девяносто лет. Мышь услышала
такое, осознала возраст – и вмиг померла.

Магистр воодушевлённо заторопился вправо.

Там, конечно, стояла дверь. Саня уже не удивлялась нескончаемым дверям,
но эта была особенная: высокая-высокая и узкая-узкая – будто бы вытянутая
до потолка дверца одёжного шкафа.

Магистр постучал, повторяя:

– Магистрата… Магистрата… Магистрата…

Дверь открылась сразу.

Саня не видела Магистрату – спина старичка полностью перекрывала узкий
проход – но была очарована сиянием, пролившимся из комнаты. Сияние
выглядело так, будто все холодные цвета палитры красок смешались, и
полученный оттенок заиграл вертикальными полосами света. Так, верно,
переливалось и северное сияние, которого Саня никогда в жизни не видала.

– Чего надо? – спросил ворчливый старушечий голос.

– Я шёл спросить, – признался Магистр, – сколько мне лет. Но уже не хочу,
потому что от этого знания мрут даже мыши.

– Вздор! – Магистрата захлопнула дверь у него перед носом.

Саня же серьёзно воскликнула:

– С Зинкиной мышью был не вздор, а всамделишно!

Дверь снова распахнулась, и старушечий голос озадаченно вопросил:

– Кто хоронится за тобой?

– Знать не знаю! – отчего-то радостно ответил Магистр. – Просто Саня.

– Мальчик Саня или Саня девочка?

Магистр неуверенно сказал:

– Скорей всего, Саня девочка. Потому что в платье, но без отчества и без
фамилии.

– Зачем фамилия? – встряла в разговор заскучавшая Саня. – Просто –
Александра.

– Входите, – позвала старушка. – И просьба: ноги не вытирать. Ни в коем
случае!

Глава третья, в которой оладьи водят хороводы, а Люминивый Попугай
выделывается уже по полной

Саня протиснулась в проём двери и оказалась в огромной зале – природной
пещере, образованной в недрах горы.

Высокий потолок был покрыт кристаллами хрусталя, усеян изумрудами и
топазами. Они царственно сияли, порождая полосы холодного света,
которые Саня видела из-за двери. Дивный свет нёс восхищение.

Посередине пещеры на малахитовом постаменте возлежал исполинский
прозрачный шар, диаметром, пожалуй, в два роста Сани. Постамент обегала
дорожка, усеянная мелкими кристаллами-песчинками: ярко-жёлтыми,
сочно-зелёными, пылающими красными. Смешанные, они искрились,
создавая чарующую текучесть: будто ручеек многоцветья обтекал постамент
с шаром.

Большую часть пещеры занимали глыбы гранита и мрамора, разбросанные
как попало. На них возлежали ящерки, золотые и серебряные, их была тьма-
тьмущая.

«Какие красивые украшения, – подумала Саня. – Много же лет Магистрата
потратила, чтобы выплавить их все».

Вдруг ящерки сорвались, переметнулись на соседние глыбы – будто золотая
волна с серебряным гребнем прокатилась по граниту и мрамору. Ящерки
замерли на новых местах, нежась под истекающим от потолка светом.

– Да они живые! – ахнула Саня.

– Конечно, – кивнула Магистрата. – Зачем мне здесь мёртвые ящерицы?

Магистрата была приятной старушкой в ситцевом платье цвета ягод чёрной
смородины и вишнёвом платке.

Она улыбнулась Сане, гордо представилась:

– Я – Магистрата, хозяйка горных недр.

Затем забрала у Сани толстую волшебную палочку, повертела в руках –
потом постучала согнутым пальцем по лбу Магистра и его спросила:

– Хоть знаешь, что подарил?

Саня хотела спросить: «И что?», но Магистр опередил:

– И что?

– Волшебную палочку, – отчеканила Магистрата.

– И она может всё, – радостно воспрянул духом Магистр.

– Нет. Она только и может, что печь оладьи. Поэтому такая упитанная.

– Какие ещё оладьи? – опешила Саня.

– Оладьи, От Которых Нельзя Отказаться.

Магистрата взмахнула палочкой.

Перед лицом Сани повисла в воздухе оладушка: округлая, пухлая,
поджаристая.

Но старушка поморщилась и выговорила палочке:

– Не отлынивай, чтоб с мёдом.

Рядом с прежней оладушкой появилась другая, более пухлая, и третья, уже
облитая янтарным мёдом.

– Извольте откушать! – громко сказала Магистрата.

– Не хочу, спасибо, – отказалась Саня.

Но руки сами собой потянулись – и, вопреки желанию, она схватила сразу
две оладушки и сунула в рот. А руки тут же сцапали новые оладьи и
попытались запихать в набитый рот.

Летающих оладий становилось больше. Вдруг они заводили хоровод перед
глазами и запели чудинку-песенку:

Кушай-кушай,
Никого не слушай,
Ни папу, ни маму,
Ни гиппопотаму.

Если ты не будешь кушать,
Если станешь маму слушать,
Никогда не раздобреешь,
Никогда не растолстеешь.

Кушай-кушай,
Только нас и слушай,
Не врачей, учителей,
Только нас – твоих друзей!

При первых же словах чудинки-песенки мир перед глазами будто отступил –
и с того мига Саня видела только оладьи и ощущала лишь приторно-сладкое
благоухание мёда. Но это благоухание ей не нравилось, оно нисколечко не
походило на вкуснейший аромат бабушкиного мёда из одуванчиков. Однако
руки продолжали со страшной жадностью выхватывать оладьи из хоровода
и пытаться затолкать в рот.

– Полноте! – громко сказала Магистрата.

Оладьи, кружащие перед Саней, истаяли. Они исчезли даже изо рта, а
пальцы и щёки, заляпанные мёдом, стали чисты.

Она в недоумении оглядела руки и пробормотала:

– Что со мной было?

Старушка добродушно посмеялась:

– Чародейство, – и вернула палочку Сане. – Главное, никакая другая магия
это не остановит. Нужно лишь взмахнуть палочкой, говоря: «Извольте
откушать». И всё, окружающих за уши не оттянешь от оладий! Держи, авось
сгодится.

Саня сунула палочку в карман платья.

А Магистрата спросила:

– Что тебя привело в нашу Набекрению?

– Ищу дядю Артура, которого здесь против воли удерживают королём.

Старушка направила ладони на стеклянный шар, что покоился на
малахитовом постаменте, и сказала:

– В этой Хрустальной Сфере мы увидим всё. Ну-ка, Сфера, яви нам дядю
Артура – короля.

Сияние из-под потолка камнем упало вниз, влетело в Сферу, и внутри неё
проступили картины далёкого Дома. Око Сферы плавно скользило по
коридорам, повторяя замысловатые повороты, пока всё нутро хрусталя не
заполнил шикарный Тронный зал, отделанный золотом. Отчего-то запахло
парным молоком. На высоком троне сидел… дядя Артур в короне и смотрел
на монетку, что бегала по пальцам – наверное, гонял со скуки.

– Дядя Артур! – закричала Саня.

– Напрасно, Александра, – сказала Магистрата. – Сфера не пересылает звук,
лишь передаёт изображение. Зато теперь знаем, где искать: он назначен
верховным королём в Доме Королей – это столица нашей страны.

– Понятно, Дом Королей стоит в вашей столице.

– Нет. Дом Королей и есть столица.

– Я почему-то учуяла запах парного молока, – сказала Саня и поморщилась:
парное молоко она не любила.

– Ого! – закричал Магистр. – Это отличный знак!

– Знак? – удивилась Саня.

– Конечно, – подтвердила Магистрата. – Это означает: если поторопишься,
то успеешь спасти, пока он не забыл самого себя!

– Как это?

– Когда взрослые начинают всерьёз верить, будто они короли, тогда
заигрываются и напрочь теряют самих себя, истинных, и навсегда роняют
искренность!

– Куда роняют?

– О-о-о! Падение искренности ужасно… – начала Магистрата.

– …И бесповоротно, – закончил Магистр и прибавил: – Думаю, мы с
сестрицей подсобим тебе добраться хоть не до Дома Королей, но за пределы
нашего Горного Уровня и за границы Деревни Глупцов.

– Ох, как замечательно, – порадовалась Саня.

Магистр, не теряя времени, восторженно закричал:

– Что ж, мы поедем, мы помчимся! – и послал сноп золотистых искр из
магического глаза в стену пещеры.

Стена задрожала мелко-мелко, затем содрогнулась от могучего толчка – из
неё прямо на них вылетел огромный паровоз, с округлыми боками, чёрной
трубой и железными колёсами. Только рельсов под ним не хватало, но это
не повлияло на быстроту, с которой он вынесся.

Саня живо отпрыгнула, однако ни старушка, ни старичок не двинулись с
места. Паровоз, не докатив до них каких-нибудь полметра, затормозил с
противным визгом колёс. А вдогонку ему из стены вылетел Попугай.

Саня сообразила,