мужчина! И разве великие медики и физиологи не испытывали на себе открытые ими вакцины и сыворотки? Теперь он тоже принадлежит этой великой когорте.
Он взглянул сверху вниз на цветок с его лицом, на котором теперь, когда все тревоги улеглись, играла такая дерзкая, дьявольская ухмылка, что у него сразу поднялось настроение и он так возликовал в душе, что на мгновение — пусть, всего на мгновение, но это было, — представил себя там — в этом ухмыляющимся карлике, глядящим на его огромную лунообразную физиономию.
Какого черта, подумал он, если этому храбрецу удается сохранить оптимизм, то почему он должен падать духом?
Насвистывая что-то веселое, он схватил небольшую красную лейку и с особой тщательностью полил себя со всех сторон, а потом, после некоторого колебания, и Эрику тоже. Ему в голову пришла мысль, что в качестве эксперимента он мог бы скрестить этих двух, когда их бутоны раскроются полностью. Обычно он опылял цветки одного и того же растения, чтобы не изменять его штамм, потому что скрещивание девушек плохо сказывалось на их внешних данных, как выяснилось из многочисленных экспериментов. И конечно, он ни за что бы не захотел, чтобы его растительный двойник плодоносил. Если бы появились семена, то он никогда бы уже не чувствовал себя в безопасности, независимо от того, куда бы он их не спрятал. Но поместить свою пыльцу в пестик Эрики — эта мысль его не только занимала, но даже некоторым образом действовала возбуждающе!
Пребывая в этом приятном настроении, он даже полил и маленькое растение неизвестного происхождения, горшок с которым находился между ним и цветком Эрики, но был ближе к его собственному горшку. Вдруг раздался резкий звук: "бззз", и от неожиданности он даже выронил из рук лейку. Черт бы взял этот телефон, подумал он, наклоняясь вниз, чтобы поставить лейку, из которой вытекала вода. До чего же отвратительный сигнал, совсем как у разозленной пчелы, несущейся к своей жертве. Надо распорядиться, чтобы немедленно сменили его тон. Он давно бы уже это сделал, если бы не осознание того, что тем самым он как бы капитулирует перед своим бессознательным страхом пчел.
Но это было глупо. Конечно, пчелы всегда внушали ему жуткое, необъяснимое отвращение, но должен смело взглянуть в глаза своим страхам, точно так же, как он сделал только что, оказавшись лицом к лицу со своим двойником-растением. Да что там говорить: если б не эта фобия, он уже давно бы провел эксперименты с опылением при помощи насекомых. Представив, как эти мохнатые чудовища ползут по физиономиям его девушек-цветков, с ленивым жужжанием перебираясь с растения на растение, он почувствовал, что ему опять становится не по себе.
Но кто бы это мог ему звонить сюда? Всего с полдюжины наиболее ответственных сотрудников его компании знал этот номер телефона. Последним, кому он сообщил его, был никто иной, как сам Президент Соединенных Штатов!
В трубке зазвучал очаровательный голос:
- Эрика Слайкер на проводе. Привет, Таггартун: хвастун, пачкун, и потаскун. А ну-ка, спать, спать, спать! Теперь, как только ты услышишь эти три слова, ты полностью в моих руках! Ты будешь отвечать на все мои вопросы! Слышишь? Будешь слушать меня во всем! Слышишь, во всем! Ты меня хорошо слышишь?
- Да, мэм, - ответил он послушным, полудетским голосом.
- Ну, хорошо. Ты в саду?
- Да, мэм.
- Отлично. Поставь стул к столу, чтобы лучше следить за обоими нашими цветками. А теперь, садись на стул.
Он тотчас поставил стул спинкой к столу, а сам, оседлав его, как коня, положил руки на спинку, прижав трубку к уху.
- Ну, что, сидишь на стуле и смотришь на растения? Как поживает наша вампирша?
Таг послушно перевел глаза на маленький цветок, стоявший рядом с его собственным, и только сейчас понял, что он из себя представляет. Шесть лет назад он уже высаживал пару этих чудовищ, после чего раз и навсегда зарекся это делать снова. Щупальца одного из них задушили стоящий рядом с ним двойник восходящей порнозведы, а другое резко выпустило свои усики в сторону его мизинца, который по неосторожности оказался рядом с ним, и его присоски в миг обвились вокруг пальца, нанеся ему несколько крошечных, но весьма ощутимых укусов.
- У нее все в порядке, - доложил он в телефонную трубку. – Уже открылся лоб, и я насчитал шестнадцать, … нет, семнадцать светло-розовых щупалец. Они уже около дюйма длиной и начали шевелиться.
- Браво, Таггарт. Продолжай следить за этим растением. А теперь клади трубку и жди дальнейших инструкций.
Таггарт Адамс повиновался (а что он мог сделать!), и на него опустилась Вечность. Время растягивалось на столетия, отмеченные звонками Эрики, в которых звучало одно и то же заклинание "хвастун-пачкун и потаскун", неизменно повергавшее его в транс, а потом и на тысячелетия, в течение которых красные щупальца растения-вампирши угрожающе придвигались к нему.
Спустя три с половиной тысячи лет на свет Божий вылезло лицо вампирши. Он уже давно догадался по кровавому цвету щупалец, что это была рыжая красотка с задворок Бродвея. По-видимому, ее фото и три окрашенных в зеленый цвет кусочка ногтей сыграли свою роковую роль, даже находясь на полу, так как кроме них ничего рядом не оказалось.
У этой фурии недобрый глаз, решил про себя Таг, судя по ее полным ярости взглядам, которые она бросала на него. И по змеившейся на губах злобной гримасе, обнажившей ее крошечные белые клыки. И по тому, упрямо тянулись в его сторону ее похожие на вылезших на поверхность червяков щупальца, которые собрались вокруг ее физиономии, словно волосы Медузы-Горгоны.
Между тем цветки с Эрикой и Таггартом продолжали развиваться. Их стебли утолщались в нужных местах и, наконец, зеленые чехлы, в которые они были облачены, лопнули спереди, явив миру их человеческое обличье. Это был самый продолжительный и неприятный стриптиз в жизни Таггарта.
Эрика-цветок глядела на него, не скрывая своего презрения, которое растягивалось в бесконечную, презрительную усмешку, по мере того, как тянулись столетия. Таггарт-цветок, со своей стороны, отвечал на ее презрение гримасами и ухмылками, и даже ухитрился подмигнуть ей левым глазом. Таг наверно бы пришел в бешенство от этого паясничания, если бы не летаргия, навалившаяся на него тяжестью тянущихся столетий. Но он чувствовал себя буквально пригвожденным к стулу непонятной, нечеловеческой скукой. Неужели он имеет что-то общее с этим идиотом в реальной жизни!
Он чувствовал приступы нестерпимой жажды и головокружение от голода, но ощущения притуплялись чувством бесконечной усталости и неизбывного равнодушия ко всему окружающему. В тысячный раз он пытался убедить себя, что человека нельзя подвергнуть гипнозу против его воли, что транс, в который его повергла эта ужасная женщина, не может продолжаться бесконечно, что такое не может случиться с ним — одним из влиятельнейших людей планеты, который сам влиял на умы и чувства миллионов людей, издателем популярнейшего порно-журнала, правнуком великой Вероники, правителем Замка Кисок, великим волшебником- садоводом…
И тысячи раз далекий женский голосок доносился до него из глубин его мозга с одной и той же магической формулой: "хвастун-пачкун-потаскун…".
И он снова погружался в забытье, длящееся столетия…
Спустя двенадцать тысяч лет он услышал, как открылась тайная дверь и по коридору раздались звуки медленных тяжелых шагов. Кто-то склонился над ним и взял с пола красную лейку. Это был, конечно же, Ансельмо, он успел рассмотреть его краем глаза. Кому другому могла принадлежать эта огромная лапища, похожая на кусок вареной свинины, и эта физиономия, огромная, словно белая лошадиная морда, ибо древний сицилиец был не только глухонемым, но вдобавок, страдал акромегалией.
Таг пробовал кричать, он произносил его имя шепотом и даже поманил его пальцем (или так ему казалось), но безуспешно. Не удостоив своего хозяина даже взглядом, Ансельмо занялся своими обычными делами.
Шли годы и столетия, в течение которых слышались то скрежет кованых сапог по голому бетону пола, то оглушительный шум воды из крана, пока Ансельмо поливал, удобрял и подравнивал растения. Дважды гремел телефон и из трубки неслись звуки повторяемого заклинания, но Ансельмо продолжал работать, как ни в чем не бывало. Оба раза Таг попытался уронить трубку на пол, чтобы привлечь его внимание, но вместо этого, только плотнее прижимал ее к уху. В третий раз телефон разразился резким "бззз", и на этот раз это произошло раньше, чем интервал, к которому он уже привык. В трубке раздался прокуренный мужской голос: "Таг? Это Джордж. Слушай, у меня все готово для отстрела этих чертовых львов. Поехали? Нас ждет Родезия". К неописуемому ужасу Тага, все, что он смог выдавить из себя, было сухое "Нет, спасибо"¸ и сразу положил трубку на место.
Наконец, Ансельмо подошел к столу с горшками и стал методично обрабатывать стоящие там цветки, никак не реагируя на отчаянные мысленные вопли Тага, которые перешли в настоящую истерику из-за нестерпимой жажды, которую Ансельмо вызвал, опрыскивая водой растения. Он силился крикнуть ему: "Ради всего святого, прысни мне хоть каплю водички в рот!".
Закончив работать с Эрикой, Ансельмо перешел к вампирше (тут он проявил осторожность, увидев, как упорно подбираются к его ручищами выросшие на целый фут щупальца), и, наконец, повернулся к Таггарту. И тут в его поведении произошла резкая перемена. Он застыл на месте, как вол, и долгое время стоял неподвижно, уставившись на глупо ухмыляющуюся головку-орех цветка Таггарта. В сердце Тага вновь затеплилась надежда.
Затем Ансельмо повернулся и уставился так же тупо на своего хозяина в натуральную величину. Таг теперь уже воспылал надеждой. Но если хоть что-то можно было бы прочесть в выражении этого белого, огромного, как бадья, лица…
Затем Ансельмо снова повернулся к цветку и, уставившись на крошечную голову шефа, озадаченно, словно лошадь, отмахивающаяся от мух, тряхнул головой, пожал широкими плечами и отправился по своим делам по проходу, грузно передвигая ноги. Тайная дверь открылась, а затем снова закрылась за ним. В своем воспаленном бессильным гневом воображении Таг представил, как Ансельмо открывает дверь-ловушку, ведущую в преисподнюю и, оступившись, летит туда в наказание за непослушание.
Еще, может, тысячелетие, и десять телефонных звонков, промелькнуло, как одно мгновение, и во время одиннадцатого Эрика подвела итог:
- Я знаю, что твой сад находится под бассейном. Но как мне туда попасть?
Таг напряг всю свою волю и мысленно передал ей следующее:
"Скорее я продам черту душу, чем скажу тебе об этом. Я лучше в ад попаду. Я лучше стану нищим. Ты — воплощение зла, о котором меня всегда предупреждала прабабка. Ты — царица ведьм. Нет!".
Но в ответ в телефоне послышался его собственный голос:
- Поверни направо в конце главной лестницы. Седьмая вертикальная лепнина от края стены. Седьмая круглая розетка от пола. Нажми на нее три раза, а потом еще раз.
- Ну что ж, благодарю. Я скоро буду. Кстати, ты уже в аду, и у тебя нет выбора. И пора тебе покинуть свою бренную оболочку, пора! Тебе все равно не к чему в ней оставаться. Так что давай, больше не смотри ни
