морские коньки маленьких фонтанчиков приветливо встрепенулись, напомнив о фонтане нашего детства в московском «ГУМе». Но эти – на открытой площади и словно выпрыгнули из какого-то из морей! Керамические кувшинчики, амфоры, вазочки, кратеры, шкатулки на аттический манер, разнолико-однообразно мелькают, завлекая туристов. И еще бюсты размером в 10-15 сантиметров античных гигантов мысли. Что-то или кого-то, да нужно купить на память!
Мы с мужем купили бюстик Гиппократа: очень хотелось нечто символическое для только что открывшейся клиники супруга. И хотя, честно гово-ря, приобретенную нами скульптурку отца медицины невозможно было отличить от Аристотеля или даже Перикла, но бюсты были подписаны, ибо узнаваем был лишь легендарный аэд. И то славно, если б не Гомер, что б знали мы о Трое!
И вдруг мы столкнулись с Кристиной и ее другом. Оказывается, они тоже купили аналогичный бюстик: один к одному наш Гиппократ! Хорошо еще, что я успела прочитать на подставке имя героя их покупки: «Гораций».
- О! – воскликнула я, – Гораций с Горацием – близне-цы братья! Кто более для матери истории ценен. Мы говорим «Гораций» – подразумеваем – римский гений! Только наш Гораций – для нас бесценнее!
Кристина зааплодировала. И тут же перевела шутли-вую тираду на иврит. Получилось не так звучно, но лестно для ее спутника. А на меня, не знаю, что нашло, но я вдруг вспомнила и пушкинский «Памятник», созданный в подражание Горацию:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа.
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа…
И осеклась, вспомнив о росте нашего собеседника. Кристина вспыхнула.
- Не волнуйтесь, – непроницаемо мягко заметил Гораций. - Это я пережил в юности. Теперь уже и не больно… Главное, чтобы женщина рядом со мною была высокой. А в стихах даже вашего Пушкина, при моем условном знании русского, вообще не все понятно.
- А сейчас важно, чтобы сейчас между нами «не заросла народная тропа», – попыталась откорректиро-вать ситуацию Кристина. – А давайте мы разделимся, как говорят, девочки – направо, мальчики – налево. Вот так мы с Кристиной, словно старые приятельни-цы, отправились рассматривать всякие там сервизы, расписанные вульгарным золотом, без намека на какую бы то ни было метафоричность. К тому же моей новой знакомой явно хотелось поведать мне еще нечто из своей жизни.
7
- А потом я полюбила его, – с места в карьер начала Кристина рассказывать не только о директоре, но, как выяснилось, и своем будущем муже, будто наш вчерашний разговор и не прерывался. – Полюбила так, как не бывает, после всей моей жуткой безду-ховной нищеты и материальной пропасти, в которой мы с мамой находились. И только по какому-то чуду я вообще закончила свое педучилище. Помню все, – говорила она с придыханием, – помню, как вчера. Есть в Збараже озеро – круглое, как тарелочка, нереально красивое. В этот день оно было окутано облаком, словно крылом. У дальнего берега росли белые лилии. Нужно было хорошо плавать, чтобы доплыть до них. Вдруг он мне говорит:
- Подожди, я мигом.
И уплыл. А потом вернулся с букетом лилий… Честно говоря, это были первые цветы, которые мне подарил мужчина… А потом я вышла за него замуж… Родилась Лилечка – наш цветочек …
- Значит, это очаровательное колечко…
- Нет, – неожиданно резко прервала она, – кольцо – от Горация. Это не лилия, а лотос. Ему нравятся подарки, связанные с его именем, а лотос – цветок Горация.
- Честно говоря, для кольца, что лилия, что лотос… В золоте они так похожи.
- Это кажется, что похожи, а на самом деле нет! Все мужчины на свете похожи… Но нет такого, как Арка-дий Борисович…
Я была в некотором замешательстве от им-пульсивной резкости Кристины. Как тогда относить-ся к Горацию, если только и говорят что об Аркадии Борисовиче? Но женское любопытство победило:
- Кристина, а почему вы своего мужа все время по имени и отчеству зовете?
- Так он на 17 лет был старше меня, да мой директор к тому же, – едва ли не по-деревенски просто отве-тила она, впервые употребив «был». – Из уважения что ли и всего того, чем он был для меня – мужем, отцом – настоящим отцом и мне и нашей дочери. Дал Б-г счастья. Нельзя быть такой счастливой!
В этот момент странная догадка осенила меня:
- Кристина, Аркадий Борисович, где он жил? Не ря-дом ли с инженером Дейчем?
- Да, да, – оживилась она, – рядом с Дейчем жили его родители. Но ко времени нашей свадьбы Аркадий Борисович уже свой дом выстроил. Он же был директором – уважаемым в городе человеком.
Простота и наивность Кристины были так беззащитны, что у меня защемило сердце. Однако последняя информация оказалась неожиданной. Воистину пути Г-ни неисповедимы. Оказывается, я знала Аркашку четырнадцатилетним мальчишкой. Уже тогда он выделялся из других ребят склонностью к покровительству. Однажды вместе с ребятами мы были на том самом озере, где росли лилии. И мы плавали за ними так буднично, словно делали это каждый день, словно и не было в этом ничего чудесного. Потом дед умер. И я уже никогда не была в Збараже. Ничего не слышала об этом маленьком городке и уж тем более об Аркашке. И вот теперь, сквозь города и веси, спустя столько лет, здесь, на теплоходе, с его бывшей женою, а, может, и не женою вовсе. Поток воспоминаний так заполонил, что я не удержалась от вопроса:
- А где сейчас Аркаша, уж простите, что я так его называю, просто была знакома с ним в таком возрасте, когда об отчестве не спрашивают, а с тех пор уж не представляю, каким он стал, мальчишка мальчишкой – перед глазами?
- Вот, как мальчишка, опять за лилиями поплыл… Да ногу судорогой свело. Так и утонул у нас с Лилечкой на глазах… Так что нет его. Семь лет тому будет…
Я вздрогнула:
- Ради Б-га, простите за бестактность …
- Да, что уж там. Вдовая я. Отгорела…
В этот момент вдруг зазвонил ее мобильник:
- Лиленька, доченька! У меня все «бесейдер», то есть прекрасно у меня все! Мы уже в круизе, и я чув-ствую, что все складывается, как нельзя хорошо! Целую тебя, моя радость.
- Это моя Лилечка, – сияя от радости, обратилась ко мне Кристина, – волнуется за меня, из Донецка звонила. А Гораций мне не муж. Так, живем вместе. Жениться он на мне хочет, по-настоящему, по-хри-стиански. Вот мы в Венеции венчаться и будем, как его родители венчались.
- Ну-ну, брак по-итальянски, – сказала я вслух и улыбнулась, вспомнив про себя и вторую серию – развод по-итальянски.
- Гораций – католик, к тому же итальянец по матери, - очень серьезно ответила Кристина.
А уж это для женщины надежнее, чем жить так, как в Израиле наши женщины живут. Нет у меня сил одной влачить эту нашу репатриантскую жизнь, когда и вернуться некуда – все с молотка продано, и здесь невмоготу. Б-г дал, Лилечка моя устроилась, за религиозного парня замуж вышла, а его после иешивы в Донецк отправили. А я не могу одна, без опоры. Вот мама моя была сильной, а я – нет!
В это время наши мужчины общались на свой лад. Их уже не интересовали ни Гиппократ, ни Гораций, они обсуждали рулетку:
- Рулетку победить невозможно, – с горячностью утверждал мой муж. – В нечто подобное играл еще князь Игорь – играл, находясь в плену, когда было абсолютно нечем заняться, заметьте, – в плену.
- Но многие люди садятся играть в рулетку без всяких там мыслей – просто приятно провести время, - ответил Гораций.
- Вот и нет, позвольте не согласиться!
Системы игры в рулетку существуют в течение сотен лет. Они не работали раньше, и они все не работают сейчас – независимо от математических расчетов. У Вас может быть серия небольших выигрышей. Однако, поскольку Вы продолжаете играть, неизбеж-но случиться катастрофический проигрыш: и если вам действительно не повезет, это бедствие может произойти сравнительно быстро за игровым столом!
- Вы слишком серьезно относитесь к жизни. Посмотрите на отдыхающих, – возразил Гораций. – Вы хотите лишить их удовольствия и азарта? Напрасно! Это то, когда можно, хоть на какое-то время забыть об инстинкте самосохранения и быть абсолютно свободным от навязанного кошмара, на который, нас обрекает бытие. К тому же у игрока есть два преимущества перед рулеткой. Во-первых, игрок может завершить игру, когда захочет.
- Если конечно не проигрался до копейки! – в запальчивости перебил его муж.
- Я не закончил свою мысль, – продолжал Гораций, - а, во-вторых, игрок может изменять размер ставок, конечно, в пределах разрешенных в казино. Это важно, поскольку, используя эти два преимущества, можно получать стабильный доход от игры. Помните стратегию Хамелеона? Повторение ставок за игроками, которые выигрывают.
- Им действительно продолжает везти, если они обнаружили кривизну колеса! У Джека Лондона хорошо это расписано.
- Не читал, но были времена, когда Хамелеон меня выручал.
- Вообще-то хороший игрок – не тот, кто много выигрывает, а тот, кто мало проигрывает, – настаивал на своем муж, – любая система рулетки имеет один недостаток – она НЕ может обеспечивать постоянный выигрыш. И это ее преимущество перед игроком несопоставимо сильнее иллюзий играющего. "Хочу развлечься ..." – говорят новоиспеченный игрок друзьям, и про себя добавляет: "выиграть". Потом честно вспоминает теорию вероятности – и… проигрывает, кстати, не только потому, в определенный момент любая система ставок откручивает в банк казино, но и потому, что за азарт существует единственная плата – проигрыш.
Гораций промолчал, крепко сжал губы и поче-му-то вспомнил о Пиковой даме. И вдруг в этот самый момент какой-то мальчишка на велосипеде лихо проскочил между собеседниками. Гораций от неожиданности уронил пакет с бюстиком римского Горация. Наклонился, поднял, вытащил из пакета посмотреть, не повредил ли покупку. Одно ухо скульптурки отломилось:
- Жаль, Кристина огорчится. Она такая впечатли-тельная. Так бы другую купил, да не помню ряд, в котором брали. А искать – на корабль опоздаем.
8
Гораций был человеком не самым обычным – даже по рождению. Начнем с того, что его отец был арабом, все поколения которого жили на святой земле Эрец-Исраэль, и исповедовал христианство. Он учился в Иерусалиме в Еврейском университете на историческом факультете.
Одна из студенческих экспедиций была в Италию, где он познакомился с темпераментной ита-льянкой и, опьяненный страстью, там же обвенчался в одной из католических церквей Венеции. В Израиле Лаура подарила своему мужу пятерых детей, жизнь которых сложилась по-разному. Многие из них потом предпочли покинуть страну.
Гораций был младшим и любимым сыном в семье, хотя были и другие причины для того, чтобы уделять ему внимания больше, чем другим. В детстве мальчик болел и отставал в физическом развитии. Врачи говорили:
- Мол, вырастет еще. А он так и не вырос. Как ни кру-ти: 1 метр 54 плюс – с таким ростом никакая обувь на каблуках с внутренними подставками не спасет.
Братья подсмеивались:
- Трудно тебе с девчонками придется. Да и друзей много не найдется – одни насмешники только и бу-дут, разве что принц Датский заступится!
На что Гораций отвечал ставшей для него нари-цательной гамлетовской фразой:
- «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не сни-лось нашим мудрецам!» – о вас Шекспир такого не сказал, – философски размышлял молодой человек.
Гораций
