их мир сквозь неплотно задёрнутую шторку. Это была страшная сказка, пришедшая с другой стороны. Сказка, которая сегодня сделается такой же реальной, что и распростёршийся за оконным стеклом мир.
Юрка испуганно глянул на свои ладошки, страшась даже предположить, что могло стать причиной случившегося с сестрой ужаса. Ножа не было. Да, в общем-то, и не могло быть! Острая железяка, что облюбовало чудище, оставалась лежать под матрасом, где ей, собственно, и место. Особенно, в свете всех сегодняшних событий.
Светка опустила глаза и, издав непонятный возглас, неловко отшатнулась от брата; она схватилась за живот, живо оглянулась по сторонам и, как могла быстро, выскочила из комнаты.
Юрка остался один на один с собственными страхами. Он уже заранее сдался на милость жуткой твари, что не упустила момента запустить за шиворот свои мерзкие, холодные щупальца, сковав каждый мускул. По спине рассыпались мурашки, но Юрка их просто не замечал, по-прежнему вдыхая странный сладковатый шлейф, оставшийся от тени сестры.
Так близко он к ней ещё никогда не подходил.
А, значит, и чудище тоже.
- Свет... – прошептал Юрка, с сомнением косясь на свои ладошки. – Свет, я не хотел. Ну, Свет!
Сестра не ответила; лишь из соседней комнаты неслась заунывная музыка, а по стенам плясали жуткие тени.
«А вдруг я её всё же убил?! Одной своей близостью. Вернее убил не я, а ОН моими руками! Ведь ЕМУ надо что-то кушать для того, чтобы жить дальше. К тому же ОН всё понял. Понял, что понял я».
Юрка обернулся к столу и посмотрел на так и не законченное творение: гадина и впрямь получилась какой-то обозлённой, словно затаила лютую злюку на всю их семью, без помощи которой она бы так и не смогла появиться на свет. Зелёного не хватило, отчего на теле твари проступали белые проплешины, так похожие на гнойные чирьи, раздувшиеся и зловонные.
Юрка вздрогнул и, вместо традиционной улыбки, нарисовал перевёрнутое коромысло.
Сверчок нахмурился.
Юрке вспомнился хищный полумесяц из мультика...
«Чтобы получит зелёный цвет, нужно смешать синюю и жёлтую краски».
На сей раз звучащий в голове голос принадлежал детсадовской воспитательнице Зинаиде Прокопьевне. Козявка молчала.
13.
Светка пулей влетела в туалет и, не помня себя от страха, принялась потрошить Маринин «Always». Её уже мало волновал факт того, что та может заметить пропажу, как и всё остальное, что царило сплошь и рядом на протяжении всего этого странного вечера. Из зала доносился флегматичный ритм «Оушен», отчего Светке сделалось ещё больше не по себе. Да, она прекрасно понимала, что даже сейчас, являясь частью подростковой компании, она, тем не менее, остаётся чуждой до остальных ребят, которые терпят её присутствие ввиду сложившейся ситуации, – как ненавистную хозяйку квартиры, которую попросту некуда деть! Не больше, не меньше. Однако истинный холод во всём теле зародился вовсе не от осознания данности. Колыбель душевной боли располагалась намного глубже... Так глубоко, как ещё никто не заглядывал внутрь себя.
Светка кое-как извлекла из упаковки прокладку и замерла.
«Господи, ведь я же Юрку до смерти напугала! Чего там теперь с ним творится, после всего увиденного?..»
Светка засуетилась, чуть было не опрокинула полочку с флаконами освежителя воздуха. Внезапно наряду с «Оушен» до слуха донеслось что-то ещё. Догадка последовала мгновенно, да так, что Светка утратила контроль над собственным телом – пачка вывалилась из трясущихся рук, прокладки посыпались на пол, сводя на нет все усилия девочки.
Мимо туалета кто-то протопал, потоптался поблизости, после чего прошмыгнул обратно.
Светка стояла как вкопанная, прислушиваясь к переливчатой трели звонка.
- Подруга, это случаем не твои предки вернулись? – Это был осторожный Женин шёпот сквозь щёлку.
Светка тупо мотнула головой, натянула джинсы.
- Нет. У них свои ключи есть. Они бы не стали звонить.
- Чего?
- У них свои ключи! – взорвалась Светка, понимая, что зря снова надевает джинсы, от одного взгляда на которые ВСЁ сразу становится ясно.
- Да? – Женя помолчала. – А ты чего там закрылась?..
- Надо, блин!
- Ну, надо так надо. Я тут тогда сама разберусь?
- Стой! – Светка пыталась хоть что-то сообразить, но соображалка сегодня совсем не слушалась.
- Да чего, там, с тобой?! – Женя начала выходить из себя. – Толком, что ли, не можешь объяснить?
Светка закатила глаза.
- У меня... кровь.
Женя какое-то время молчала.
Во входную дверь настойчиво застучали.
- Да погоди ты! – отмахнулась Женя, выплёскивая весь свой негатив на столь нежеланного визитёра; затем снова зашептала Светке: – Ты про что? Какая кровь?
- Да обычная! – разозлись Светка. – Чего дурочку включаешь?!
- У тебя месячные, что ли?
- А что, так сложно догадаться?!
Женя усмехнулась.
- Ну да... То-то я смотрю, ты весь день какая-то неуравновешенная.
- Чего?
- А, не бери в голову. И давно это у тебя началось?
- Это так важно?!
- Да нет. У тебя прокладки есть?
- Есть, – Светка набрала в грудь побольше воздуха: – Дело не в них. Я джинсы запачкала, а с собой ничего не захватила. Посмотри в детской какую-нибудь одежду.
Женя засмеялась.
- Ты чего? – не поняла Светка.
- Так с тобой это впервые?
- Что впервые?
- Месячные! Чего ты так паникуешь? Всё в порядке. Сейчас, только гляну, кто там ломится, и всё сделаю.
- Лучше сначала сделай то, о чём я прошу, а уж потом вместе разберёмся, как быть.
- Ладно. Ты только нервы побереги – их в организме ограниченное количество.
- У тебя забыла спросить!
- Дурёха.
Женя «исчезла».
Светка с минуту прислушивалась к тишине за дверью, после чего выдохнула и осела на стульчак.
«И правда, чего это я бешусь?.. Такое ощущение, что нашкодила и теперь спешу следы замести. Ведь на самом деле ничего страшного не произошло. Если не считать увиденного Юркой... и того, что с ним творится в данный момент».
Светка с сожалением осмотрела джинсы, с которыми уже вряд ли удастся что-нибудь сделать. Да и пофиг!
- Эй, ты там живая? – Женя осторожно постучала в дверной косяк. – Вот, держи.
Светка приоткрыла дверь и пристыжено посмотрела на подругу.
Женя не смеялась; она была неимоверно серьёзна – лишь пожала плечами: мол, случается и такое.
- Ты Юрку не видела? – прошептала Светка, машинально хватая то, что протягивает ей подруга.
Женя кивнула.
- И как он?
- Никак. Сидит, каких-то жуков зелёных рисует. Это дурак Сева, по любому, ему каких-нибудь страшилок понарассказывал!
- Думаешь?
- Уверена! Ему бы вломить как следует... да жалко подлеца, – Женя простодушно улыбнулась. – Ты уж извини, если что не так. Все мы не святые.
- Да в норме всё. А вломить ты сегодня уже одному успела.
Женя довольно кивнула, загадочно улыбнулась.
- А то, это я всегда, пожалуйста!
На мгновение Светке показалось, что с лица подруги осыпаются пудра и тени... Осыпаются и тут же втягиваются вращающейся пеленой окружающего полумрака. Странно, но Женю будто ещё при жизни разъедал тлен. Девочка рассыпалась буквально на глазах, подобно хлипкой восковой фигуре, оказавшейся в агрессивной среде.
- К тому же на Севу у меня совершенно другие планы, – проворковала Женя и задумчиво скривила губки.
Светка вздрогнула, поспешила отвести взор от крошащегося лица подружки.
- Смотри, не опоздай, – зачем-то сказала она, краснея.
- Вот если некоторые прекратят ему глазки строить, тогда точно успею! – парировала Женя, однако тут же переключилась на нейтральную тему: – Блин, здорово ты джинсы уделала! С предками теперь откровенно поговорить придётся.
- Это ещё почему?
- Или ты думаешь, они так всё оставят...
Светка пожала плечами – почём ей знать?
14.
Олег постоял у неработающего домофона и, поняв, что ждать и дальше – бессмысленно, потянул за массивную ручку. Дверь скрипнула, но поддалась. В глаза ударил нездоровый свет умирающих люминесцентных ламп. Олег невольно остановился, огляделся по сторонам – на миг ему показалось, что подъезд новостройки, в большей степени, напоминает мрачные коридоры городского крематория, а уж никак не жилую территорию, как то должно быть всуе. Вокруг царили скрипы труповозных тележек, гул пламени в погребальных печах, мрачное эхо, что существует обособленно от предметов и тел. А над всем этим звуковым сумбуром заупокойно выл электрический бог, перерабатывая сознания умерших в потоки стремительных фотонов.
Олег поёжился. Покрепче сжал в пальцах роскошный букет, купленный на троллейбусной остановке в одном из ларьков, напротив институтских общаг. Денег естественно было жаль, но какой-то настырный внутренний голос упорно нашёптывал, что цветы сегодня точно понадобятся. Не смотря ни на что.
«Хотя, что, собственно, может случиться?.. Светка по любому примет букет – она не из тех, кто станет ломаться, выделываться или хлопать дверьми лишь ради того, чтобы набить себе цену».
Среди всего этого безумного мира, среди всей этой опостылевшей грязи, день изо дня застилающей глаза, даже не смотря на своё, порой странное поведение, – девочка оставалась самой нормальной. А если, ко всему прочему, приплюсовать сюда непростую семейную обстановку, внутри которой Светка попросту существовала, то ответ напрашивался сам собой: девочка создана для большой любви, а, значит, и сама способна на проявление искренних чувств.
Светка умела любить по-настоящему – и в этом не приходилось сомневаться! И она любила. Его. Хотя он сам, всё это время, напоминал себе же самому упёртого горного козла, который только и может, что с разбегу колошматиться лбом об стену, тупо мотать головой и проделывать всё заново бессчётное количество раз! Девочке была необходима вовсе не его жалость, – а элементарные чувства, под пеленой которых она расцветала буквально на глазах.
Олег шагнул в подъезд, продолжая оставаться под впечатлением от собственных мыслей. Он даже перестал замечать царящее над головой напряжение. В лицо пахнуло строительной краской, а гул в ушах многократно возрос. Внезапно он превратился в музыку: свирепую, ужасную, больше похожую на кладбищенский марш, под который из своих могил лезут ожившие мертвяки! Хотя какие тут могилы и мертвяки?.. Шипящие существа просто приподнимаются с тех самых труповозок, выглядывают из-за створок пышущих жаром печей, тянут вперёд обугленные конечности, начиная свой умопомрачительный танец в поисках живой плоти.
Звенят цепи.
Олег улыбнулся. Весь вчерашний вечер он усиленно качал «Nortt», и царящие в голове ассоциации, скорее всего, были связаны с творчеством жутковатого датского музыканта, создающего при помощи перенастроенных на сверхвысокие частоты электрогитар и впрямь истинное царство смерти. Причём настолько реальное и осязаемое, что оспорить нарастающее в голове царство хаоса просто не предоставляется возможным – сознание мрёт, не в силах противостоять хищным «рифам». Такое ощущение, что внутри черепной коробки засело стрекочущее насекомое, не способное к проявлению даже самых примитивных человеческих чувств. И это самое насекомообразное существо начинает вслед за сознанием озлобленно пожирать душу.
Под такую музыку только вены резать или пускать в рот пулю 45-го калибра – так, чтобы вместе с затылком вырвало и затаившееся внутри головы мракобесие.
Олег услышал под окном собственной квартиры «Глемт» с самого первого альбома – внизу
