Малой кровью.

полнолуние, когда сам Ахмат не спал, он получил некоторые ответы. Завален Хаким тюками, но не придавлено его любопытство. В щелочки кое-что видно и слышно. Достойно, но уважительно обращается глуповатый их вожак к Хасану. Тот неприметен лицом и днем, и в ночной беседе. Подтянут, возраст если и известен, то только Аллаху. Как и имя настоящее, и его цели. Серые глаза с колючкой, зубы крепкие, такие и бычью              кость не хуже волчьих клыков разрубят. И о чем они договариваются?
         - Два перехода - и мы у места, - негромко говорил командир, покашливая.
         - Да поможет нам полумесяц, когда появится, - Хасан показал на луну.
         - Ты мудр, брат. Темнота тогда наш помощник.
         - У нас приборы, но и у них они есть.
         - Но они спать будут. Им помогут. Разве не так,                     эмир?
         - Тихо! Я простой воин ислама, - Хасан насторожился.
         - Что-то чувствуешь?
         - Да, за нами идут, но не успевают. Пророк направляет наш путь, а к тем немилостив.
         - У нас запасной ход в скале. Весной взрывом помогли камнепаду.
         - О нем не должны знать, Ахмат. Ведь через него подъем на ледник.
         - На том склоне альпинисты конфедератов.
         - А мы чем хуже?
         - Я понял, о Хасан!
         - И плотину по сигналу могут взорвать.
         - И вода устремится в старое русло? И наш план сработает. Аллах с нами!
         - Да, Ахмат!
         - И ты пойдешь один навстречу опасности, как великий воин, Хасан? Но ценный груз не так легок.
         - Ишак поможет до перевала. Ты же не зря его подобрал.
         - Горбун в отряде только благодаря твоему приказу,              Хасан.
         - Совету, дорогой брат. Он выполнит свой долг и оступится на тропе.
         - Ты мудр, наш господин.
         От таких слов Хаким похолодел, словно в леднике его похоронили. Вот в чем дело. Его судьба решена заранее. Как                            и тех, кто продался янки за мешок муки. О них говорят сейчас и о крови воинов, которая прольется. Им Всевышний воздаст,                         но эти двое явно не торопились на его суд. Да и  Хакиму не хотелось на небо, хотя по законам шариата ему наказание положено. Он пошевелился, и говорившие насторожились.                   Ведь прирежут неслышно, пинком на тот свет отправят через пропасть.
          Истинное лицо хозяев он успел подглядеть при полнолунии и ужаснулся. За дорогой груз не одной головой будет уплачено. Спрос на зелье велик, его совсем тайно делают, ибо рыщут специальные команды, вынюхивают западные союзники, рейды проводят, власти свои непримиримые группы формируют. Мешочек намного дороже золота. Прихватить бы и скрыться во время паники? Нет! Жадность подводила, когда цену продаваемых вещей на лету менял. Плеткой стеганный совсем не тот, которого еще не били. Но ему надо спасать свою, теперь более ценную, в рубцах, шкуру. Как?
          Шакалом прикидываться еще больше, следовать за сильнейшим из зверей, какой бы отвратительный запах от него не исходил. Узкие, но упругие плечи Хасана, его теплая шапка – его заветная мишень. Затылок уязвим для пули, его надо охранять. Силы зла на его стороне…
         - Засада! – сообщили дозорные, но это никого не удивило. Воинам давно надо разогреться.
         - По местам! – скомандовал командир и переглянулся                          с Хасаном. Тот  кивнул и залег невдалеке от двуногого                            лошака, поближе к товару. Каждый знал, где ему находиться.                         И они угадали, на кого нарвались. Стражи из                    правительственных сил все же настигли непримиримых. И никаких переговоров!
         Если воины Ахмата рассредоточились кольцом, то враги умело обходили метких стрелков. Хаким затаился в углублении, поклажей прикрылся. Но видит: двое врагов, змеями извиваясь, незамеченные, приближаются именно к Хасану и к чувалам. Собаки по запаху чуют, а эти  были отличными сторожевыми псами. Голова под металлопластиком, бронежилеты не мешают движению по земле. Из новых эти волкодавы.
         Что-то указывает им на эмира и нахождение товара. Вот стрелка на камне. Откуда? С неба…
         Один подполз ближе, он хочет прыгнуть на Хасана и взять живым. Награда за поимку, видимо, велика. Американцы и англичане этим только и берут. Второй готовится прикрыть огнем из толстой трубы. Что ему делать? Зарыться поглубже? Но ведь найдут и не помилуют. И Хасан решился. Нож уже остер, упражнялся он и в метании его. И удобно: он как бы сзади двоих, ползущих к Хасану. Настал его час.
         Пыльным тяжелым мешком он накрыл ползущего, самого ближнего.
         - Брат, Хасан, сзади! – он крикнул тогда, когда                         метнул нож во второго, который, на свою беду, приподнялся. Вонзился, но толку от него не так много. Зато у Хасана                  кошачья прыть, стреляет из двух рук. С полуоборота. А тут и Ахмат вылез со своим многостволом многоцелевым. Досталось и пулей, и лучом, и огнем не только подлым противникам. Но и стрекозе-невидимке, помогавшей этим продажным псам своими стрелками.
         Подвиг вьючного животного не остался незамеченным, в нем все же разглядели развивающегося после обрезания мужчину. Ахмат, конечно, похвалил свою плеть, подсчитывая мертвых врагов.
         - Я запомню, брат! – Хасан положил узкую ладонь ему на плечо и как бы снял с него часть груза. Командир распределил поклажу среди других, а верблюду вручил короткоствольное оружие одного из стражников.
         Командир продолжал приписывать заслуги себе. По праву сильного забирал большую часть добычи, а Хасан снова ушел в тень и посмеивался в усы. Он не хочет выделяться.
         - Пророк меня осчастливил, - разглагольствовал Ахмат. – Напомнил про боевого верблюда у халифа. Тот поначалу боялся стрел, но и до животного дошло то, что снизошло от Аллаха. Священная война, и он к ней допущен. Разве это не доверие, Хаким?
         - Да!
         Сейчас бывший преемник лошака, ставший боевым надежным верблюдом, молил Бога об одном: лишь бы не расспрашивали о его прошлом. Придется врать и ухищряться, сиротой прикидываться. Причины бегства от родичей очень постыдны. Из-за коварной, переплюнувшей его толстухи родные стены покинул. Лейла, это подлая жена. Про таких еще сказано, что лучшая из них - змея. Лейла не просто очковая, но с мягкими линзами в бесстыдных глазах.
         …Это немыслимо для народа, где исповедуют ислам.                         Но это так! Усыхание молодого мужчины можно объяснить болезнью и чародейством. Но она халву поедает корзинами, толстеет или ждет очередного ребенка, или живот салом заплывает? Ленива, хозяйкой по дедовой линии себя чувствует. Поддерживают ее единокровные старейшины. Несправедливо! Вечно Хаким – младший, хотя старший. Сейчас с гуриями утешается на том свете. А он в положении девственницы, наложницы, которую все насилуют, пренебрегая законами шариата. Конечно, он не девушка… Но и не мальчик, которого неверные в качестве женщины используют? Тьфу, эти                      извращенцы через свои телевизионные каналы и до них                   добрались. Показывают непристойности, кое-кто смотрит их по ночам. Телевидение не запретишь, правительство бесплатно раздает эти ящички, американцы через спутники долбят эти каменные лбы своими картинами. Развращают! Вот и Лейла, на правах хозяйки, смотрит фильмы. И после них становится более наглой и изощренной в своих наскоках. Они, конечно, законны в их роду.
         И заступиться некому, и смешно, если кому скажет. Молиться и просить Аллаха об этом неудобно. Да и он                         грешен! Обычаями предков пренебрег, молод был, глуп, вот и попал под ее широкий башмак. Кинжал не поможет, руку на женщину, чья семья достаток его роду принесла, немыслимо. Старики, блюстители заветов, рядом. И муфтий. Женщина знает свое место, но она заправляет и на мужской половине, и                        везде.
         - Хаким, я жду! – толстуха, на пятнадцать лет старше его, ждет ласк.
         - Я занят, Лейла!
         - Чем? Уж не замышляешь ли ты вторую жену                         взять?
         - Ну, нет.
         - Не забывайся! У меня все записано. Аллах все видит. Муфтий узнает, гляди.
         - Конечно, помню, у него нет своих денег на калым.
         - Ублажай, если хочешь жить сытно и спокойно. Хочу сзади, Саади!
         - Да-да. – Через силу удовлетворяет ненасытную                    толстуху, сутулость получил, упал с нее в неудобной позе. Напоминает про то, а он, тогда мальчик, только обряд обрезания прошел. Так случилось, хотя… Ему все больше кажется, что Лейла сама все устроила. Полные бедра, тогда еще роскошные груди возбуждали, а сейчас отвращают. Она еще ложится сверху, прижимает всеми своими жировыми складками, поливает его потом и стонет.
         - Ты доволен, мальчик? – эта фраза удручает мужчину, ведь есть ребенок и от него, а не от  прежнего мужа.
         - Да-да.
         - Не жеребчик, но еще конь. Садомазоха на очереди.
         Он ничтожество в своей семье, в доме, доставшемся                           от старшего брата. А зачем он тогда согласился пожить                            тут, гордился, что в доме мужчина, защитник. Чужого не                      пустит, ружье с ним, когда другие мужчины в отъезде.                      Пропал!
         Калым бы за молодую жену из заначки заплатить, так Лейла препятствует. И отдавать девушек в их дом не хотят, знают нрав старшей. Старики только покачивают головами, об исламистах толкуют.
          Да, приди к власти духовенство, можно было бы. Да                   пойти в бой за дело веры! Он хоть  и трудноват, но терпеть              больше  сил нет. Хаким проклинал ту юношескую слабость, подозрения в ее коварстве росли. Надо обязательно вырваться из-под ее потных покрывал и засаленных халатов! И одновременно не получить гнев от родичей, его племя и так не в почете среди других.
          Нашелся выход: якобы отрядом грозного Ахмета схвачен, ограблен, замучен. Пусть теперь Лейлу новый мальчик утешает, двоюродный. Они горячи по первости, зрелая женщина для них вкуснее одногодки.  А он теперь в отряде на равных, Хасан все больше доверяет.
           
           - Теперь пограничники! Ждем! – первые автоматные очереди не испугали воинов ислама. Они, кажется, хотели быть обнаруженными. Или это Хакиму со сна только казалось?
          Ахмат умело распоряжался своими людьми. По-другому, чем тогда.
         - Отходим с боем, как и договорились, - сказал он                Хасану.
         – Пусть думают, что испугались, - усмехнулся тот.
         Основные мешочки на спине Хакима, ему приказано не отходить ни на шаг. Часть мешочков сам Хасан взял, видимо, самое ценное. Поднабрали сил, оставаясь на особом положении. И сейчас настал его день! Отвлекают другие, себя не щадят, огонь и все внимание на них. Воинов преследуют, они медленно отступают, освобождая проход Хасану, который, не таясь, прижимает к уху «монету».
         - За рекой застава… Тревога у них, - сообщает Хасан.
         - Жаль, русского не уложу, - огорчился командир. – Я еще за эмира Хоттаба с них не получил.
         - Успеешь! А пока прощай, наш брат.
         - Да поможет тебе Аллах, мудрый и уважаемый Хасан. Путь через скалу нелегок.
         - Зато врагам не знаком.
          - Но идти на север, в лапы к конфедератам… К                неверным…
          - Это еще великий Усама разрабатывал.
          - Да воздаст ему Всевышний на том свете.
          - Он вечен и тут, - строго поправил Хасан.
          - Аллах Акбар, брат! Твой ишак пока цел.
          - Я решу! У нас и там глаза и уши. Пускай сигнальную ракету. И пусть вода из озера