Сквозь тернии

эмоциям, отшвыривая прочь куда более состоятельные факты, а потому – слепы.
- Но как же?..
- Выслушайте же меня, прошу. Тем более, вы сами предоставили мне слово.
Элачи было вскочил, но тут же осел обратно в кресло, точно пригвождённый к месту одним лишь взглядом президента Шэмьё.
- Да-да, конечно, я вас слушаю.
- Так вот, повторюсь: похоже, идея распознавания сигнала слегка ослепила вас, проторив путь в совершенно иное русло. Вы хотите получить информацию, причём сию же минуту, буквально отбрыкиваясь от того, что уже есть.
- Но разве не легче познать истину, применив для этого единственно верный вариант? Это ведь как пароль в компьютере – ввёл, и получил доступ ко всему! – Элачи аж побагровел, но всё же удержал себя на месте, вновь принявшись за многострадальные кутикулы.
- О чём я и говорю. Закинувшись вроде бы первостепенным, вы напрочь сметаете очевидное и уже свершившееся.
- И что же я, по-вашему, неправильно трактую, господин президент? – Элачи непроизвольно сделал ударение на заключительное «господин президент», однако Шэмьё на это никак не отреагировал.
- Вы упускаете один знаковый момент. Точнее самый первый вопрос, что возник у вас после получения сигнала. Почему сигнал шёл в открытый космос, минуя Землю?
- Ну, так я же и говорю: нужно просто его разгадать!
- Стоп! Ваша теория с паролем или ключом – ошибочна хотя бы по той простой причине, что на записи этого самого пароля или ключа нет.
- Как это? – Элачи уставился на Шэмьё так, будто тот отобрал у него любимую игрушку или сказал, что Солнце восходит совершенно в противоположной стороне, а сама Земля вращается с востока – на запад.
Шэмьё зашуршал файлами, что-то выискивая. Довольно крякнул, протянул Элачи дрожащий лист. Элачи безропотно принял собственный труд, снова ощущая себя опрафанившимся студентом.
- Ваш техник ещё полгода назад озвучил это, цитирую: «Как будто кто-то на Европе сказал обычную фразу в микрофон, а «Вояджер – 1» записал эту фразу на свой магнитный носитель, после чего передал нам».
Элачи читал собственную запись.
- Никакого шифра нет – плясать нужно именно отсюда.
- Но что это даёт?
- Это даёт многое, от чего вы поспешили отмахнуться. Да, мы не понимаем их язык, мы не понимаем языка дельфинов... мы много чего не понимаем в этом мире. Поэтому они и не стали ничего шифровать. Поэтому они не попросили помощи у нас. Мы для них – дикари, – Шэмьё в очередной раз вздохнул. – Видите ли, Элачи, по поступкам живых существ можно многое определить: душевное состояние, контроль над происходящим вокруг, устойчивость в стрессовых ситуациях – да много чего ещё! – нужно просто быть восприимчивым к происходящему вокруг. Выражаясь вашим языком: иметь душу. Глупо идти на поводу лишь у восторженных эмоций, потому что ещё неизвестно, чем именно они подпитываются.
- Вы думаете, что это предупреждение?
- А как вы думаете? Особенно теперь.
Элачи дерзко хмыкнул, как раздосадованный мальчуган, который пытается что-то доказать взрослым, но те его попросту не воспринимают в серьёз, при этом так и норовя поднять на всеобщий смех.
«Спокойнее, ничего такого не происходит. Это просто игра. Шэмьё устал изводить собственными теориями пустоголовых студентов и решил потренироваться на ком-нибудь подкованном. Чёрт побери, ведь он же просто меня дурит, силясь заговорить в усмерть! Чёртов чемодан, давно пора тебя на ремешки пустить! Спокойно, Элачи, вот так, пускай думает, что ты образцово идёшь у него на поводу. Мы-то с тобой знаем, что всё обстоит совершенно иначе».
- Я думаю, что моя бравада по распознаванию смысла послания всё равно актуальна – не смотря на обрисованные вами, господин президент, упущения. Да, я согласен, что немного поспешил с выводами, но, думается, общих принципов озвученной вами теории я не нарушил.
- Да, вы просто поспешили, – Шэмьё лаконично улыбнулся, собирая раскиданные по столу бумаги. – Молодым свойственна спешка. Я ведь прав?
Элачи хмыкнул.
- Так куда вы клоните, господин Шэмьё? В чём сокрыта ваша истина?
- Давайте, для примера, возьмём человечество – уж в нём-то мы с вами как-никак разбираемся. Ну хотя бы самую малость.
Элачи озлобленно кивнул, готовясь к очередной промывке мозгов.
- Что делает человек, оказавшись в нестандартной ситуации?
Элачи жахнул как из пулемёта:
- Если не существует соответствующих инструкций, действует согласно обстановке!
- Ну, надо же... Элачи, да в вас погибает штабной офицер или, на худой конец, квалифицированный бюрократ!
- Во мне много кто погибает, господин президент. Давайте ближе к делу – я не один из ваших студентов, с которым вы решили поиграть в аналогии.
- Что ж, постараюсь избавить вас от скучных нотаций и ненужных отступлений. Видите ли, Элачи, все эти инструкции, написанные на случай непредвиденных ситуаций, – гроша выделанного не стоят. На деле, они пусты и предназначены лишь для среднего обывателя, да обслуживающего персонала – так называемых «операторов», – коим необходимо знать лишь общие принципы эксплуатации машины, либо поведение масс в той или иной ситуации. Не напрягайтесь так, Элачи, сейчас вам всё станет ясно.
Элачи буркнул что-то себе под нос, но возражать не стал.
- Мы-то с вами знаем, что все эти инструкции, в действительности, описывают стандартные ситуации, которые они же сами и стандартизируют. Нестандартная ситуация – она потому и нестандартная, что на неё не распространяются написанные или озвученные стандарты. Она просто есть, как есть материя, вне зависимости от нашего к ней отношения, а вот как быть, оказавшись во власти этой самой нестандартной ситуации, решает каждый из нас индивидуально. Хорошо, когда есть голова на плечах, – не так страшно, плюс ко всему, появляются нестандартные мысли. Появляется надежда. Появляется смысл и нацеленность на решение проблемы, потому что в этом случае, ситуация вновь начинает подчиняться инструкциям, а именно по последним, мы и живём – вспомните хотя бы Конституцию.
Шэмьё умолк, но лишь на пару секунд, словно обдумывая только что сказанное. Затем рубанул в лоб:
- Элачи, что бы вы предприняли, если бы вдруг оказались заброшенным на остров, население которого заражено бубонной чумой? Как бы вы себя повели, зная о том, что обратной дороги у вас нет?
- Хм... – Элачи непроизвольно хрустнул затёкшей шеей. – У меня есть инструкция по «стандартным» ситуациям или нет?
- Есть, но последняя фраза в графе «действия» гласит: «Не пытайтесь вернуться обратно, в целях исключения заражения остального населения планеты». Как-нибудь так, – Шэмьё холодно улыбнулся. – Как бы себя повели именно вы? В этой нестандартной ситуации.
- Попытался бы продержаться как можно дольше. Разве есть ещё какие-нибудь варианты? Нет, конечно, если бы у меня оказалась аптечка, доверху набитая антибиотиками, я бы ринулся геройствовать до тех пор, пока сам бы не скрючился в конвульсиях рядом с очередным, точнее последним, пациентом!
- Вам смешно?
- Да ни капельки мне не смешно! Я не понимаю, к чему всё это!
Шэмьё сделался непроницательным: прищурил глаза и плотно сомкнул губы, так что его рот превратился в узкую щель.
Элачи нервно поёжился.
- А что, если бы вы знали, что ваши друзья ищут вас и не отступятся от поисков, пока не найдут хотя бы ваши останки?
Элачи побледнел. Он прошептал одними губами:
- Их нужно предупредить. Я бы попытался сделать радиопередатчик.
- Браво! – Шэмьё легонько зааплодировал. – Вы бы умерли, но в то же время, дали бы своим друзьям шанс на спасение, послав в сторону дома сигнал предупреждения о смертельной опасности.
- Так вы считаете?.. – Элачи подался вперёд, но снова замер на полпути, опираясь о кромку стола. – Но это бессмысленно!
- Не более того, что несколькими минутами ранее озвучили вы сами, Элачи, – я про возможность больных детей понимать язык дельфинов и путешествовать по параллельным мирам.
Элачи нахмурился.
Шэмьё тут же поспешил оговориться:
- Простите меня, Элачи, но мы с вами не совсем тактично относимся к мнению друг друга. Вещи нужно обзывать своими именами, верно? Так вот, я бы хотел исправиться и сказать: неправдоподобно, но, конечно же, возможно. Потому что не доказано и обратное.
- Так что же мы имеем?
- Мы имеем бесспорные доказательства того, что ровно полгода назад с поверхности Европы, что входит в систему экзо-планеты Юпитер, кто-то или что-то послал сигнал – предположительно тревоги – своим сородичам, для того, чтобы те что-то предприняли. Главный мотив, заставляющий нас склониться именно к подобному заключению, основывается на примитивном способе передачи послания, – радиосигнал. Это позволяет сделать вывод, что сторона, передавшая сигнал, либо не располагала возможностью излучать как-то иначе, либо не сочла данность целесообразной, – Шэмьё резко замолчал и уставился куда-то в сторону.
Элачи так же молчал, рассматривая очередной книжный стеллаж, верхняя кромка которого терялась где-то под потолком во вращающемся сумраке, так похожем на горизонт экзо-планеты.
- И как же нам быть?
- Так ради чего вы решили со мной встретиться? – внезапно ответил вопросом на вопрос Шэмьё.
Элачи вздрогнул.
- Я знаю, что это прозвучит дерзко...
- Полноте, я уже не один десяток лет общаюсь с тинэйджерами, – Шэмьё лукаво улыбнулся. – Вы, по сравнению с ними, – ангел воплоти.
- Ну да... Я – ангел. Хм... Так меня ещё никто не обзывал, – Элачи покачал головой, словно примеряя неуместную аналогию с разных сторон. – Ладно, скажу в открытую, как есть, тем более что с вами, как я погляжу, в жмурки играть бессмысленно, господин президент. Я в курсе, что у вас есть связи в Мэринелендском дельфинарии.
Шэмьё развёл руками.
- Ну, я бы не сказал, чтобы такие уж надёжные... Хотя всё зависит от того, что именно вам нужно.
- Для начала, я бы хотел посмотреть на то, как поведёт себя обычный дельфин, когда услышит наш сигнал, – глаза Элачи снова заблестели.
Шэмьё потёр подбородок.
- Действительно, интересно. Что ж, попробую это устроить, но ничего не обещаю. Да, вот что ещё важно...
- Что?
- Вы сообщали о сигнале кому-нибудь ещё, кроме меня?
Элачи пожал плечами.
- Нет. У нас же, по сути, голая теория. Куда её нести? Во флегматичный НАСА? Отдать на растерзание «федералам»? Или зашвырнуть прямиком в Белый дом?..
Шэмьё кивнул.
- Да-да, я думаю, что и впрямь стоит немного повременить.
- НАСА всё равно, рано или поздно, обо всём пронюхает. Ведь «Вояджер» попадает под их юрисдикцию – моя лаборатория, это всего лишь технический персонал, привыкший жить по инструкциям.
- Не преувеличивайте. Если бы не ваша бдительность, ещё неизвестно, как бы всё это развивалось и дальше... И во что бы вылилось в конце концов, – Шэмьё в очередной раз тяжело вздохнул. – Что ж, на этом позвольте раскланяться. Ещё раз благодарю вас, Элачи, что решили проконсультироваться именно со мной – это мне несказанно льстит.
- Да что вы, господин президент, это вам, спасибо!
Шэмьё вдруг разозлился.
- Да, прекратите обращаться ко мне: «господин президент»! Что я, Вельзевул, что ли, какой?
- Прошу прощения, господин... Шэмьё... То есть, просто Жан-Луи. Спасибо.
- Не за что. Ещё один момент, Элачи.
- Да.
- Ваша теория, относительно деятельности Аненербе. Я понимаю на счёт чистых душ... Но почему именно дефективные дети?
- Всё очень просто: дефективный