СЭМ

Ухмыльнулась Алька.
- У тебя под ногтями больше веры, чем во всех церквах, синагогах и мечетях вместе взятых, - ответил Сэм. – Но ты скрыта от себя под целой горой дерьма, которое навалили на тебя другие люди. Это их дерьмо, не твоё. Испытай тошноту. Вот когда тебя вывернет наизнанку, - там ты найдёшь Бога.
- Меня уже тошнит от твоего китайского дерьма, - сказала Алька. – Пошли в туалет, мне надо запить это глотком спермы.

Глава 22.
Купание славян.

Нельзя было уезжать от моря, не искупавшись в нём.
Когда Сэм выходил из воды на городском пляже, он увидел, как какой-то пацан в мотоциклетном шлеме отдирает его рюкзак от багажника «харли». Сэм заорал и бросился спасать своё имущество.
Пацан кинул лямку рюкзака себе на шею, вскочил на роллер и понёсся прочь.
Сэм добежал до байка, вскочил на него и понёсся вслед за пацаном.
С дороги, идущей вдоль пляжа, свернуть было некуда, а «харли» был намного быстрее роллера. Сэм легко догнал пацана, поравнялся с ним и ударом ноги в бок сбил на песок.
Пацан попытался было удрать, но рюкзак, висящий на его шее, оказался тяжеловат для бега на четвереньках.
Отвесить подзатыльник в его пластиковую голову было некуда, поэтому Сэм ограничился пинком в зад.
- Не делай так больше, можешь жизни лишиться, - сказал он, забирая свой рюкзак.
А в рюкзаке был товар на 15 штук, собственные Сэмовы деньги и складной автомат.
- «Как мало в этой жизни нужно, чтобы много потерять», - подумал Сэм, возвращаясь к обеспокоенно торчащей на пляже Альке.
За пределы города они выехали без приключений. В обычное время дорога до Донецка занимала не больше часу. В необычное время она могла занять и весь день, поэтому они остановились передохнуть в Великоанадольском лесу, в одном из заповедных мест Сэма.
Здесь было заросшее камышами озерцо с чистой водой и мягким песчаным дном. Здесь, маленький бродячий Сэм впервые обнаружил, что вода имеет запах и цвет, что она имеет тело, что она – живая и даёт жизнь множеству живых существ. Здесь он изобрёл новые стили плавания и открыл эмпирически, что можно достичь самого глубокого места, там, где вода как чёрное стекло и со дна бьют ледяные ручьи, если перед этим долго и глубоко подышать, а вынырнув на поверхность и вдохнув, ощутить все ранее ускользавшие оттенки запаха воды, он понял, что нет ничего страшного, если вода попадает внутрь тела, достаточно просто резко согнуться, выдыхая и ударить себя обоими кулаками в грудь, тогда вода выплеснется из горла, вот и всё, он обнаружил, что небольшую рыбу, оказывается, можно ловить руками, как кузнечиков, если прижать её ко дну сложенными горстью ладонями, что её можно есть сырой и даже живой, обдирая чешую вместе с кожей и это очень вкусно, он обнаружил, что если утка срывается с места и панически крякая, ломится сквозь камыши прочь, но не становится на крыло, а присаживается невдалеке, - значит где-то рядом гнездо с яйцами или нежными, попискивающими утятами. Быстро и не осознавая этого, он стал здесь охотником, безжалостным и искусным как хищное животное, он видел как щука хватает окунька, как уж заглатывает лягушку, как ястреб бьёт утку влёт и никогда маленький бродячий Сэм не видел Хрюшу, за неимением телевизора, не слышал говорящих котят или поющих белочек, - он воспринимал мир таким, каков он есть и это осталось с ним на всю жизнь.
Однако, теперь место уже не было столь уединённым.
Когда Алька, сбросив с себя последний лоскут пропотевших тряпок, вошла в воду, Сэм, в очередной раз, восхитился её телом. И почти сразу обнаружил, что он не единственный, кто испытывает тут восхищение, - с противоположного берега озерца, из кустов ежевики, за Алькой наблюдали ещё две пары мужских глаз. Некоторым, незнакомым ему ранее образом, это не вызвало в нём ярости и ревности, - это вызвало в нём гордость. И некое, снисходительное сочувствие. Пусть смотрят, пусть видят, какая у него девка и пусть завидуют.
Сэм быстро разделся догола, вошёл в воду к Альке и они, хохоча, совокупились под ошарашенными взглядами приблудных туристов.

Глава 23.
Сомнения Сэма и его гражданская совесть.

Грохотали пушки, падали «боинги», крыши валились на головы мирных жителей и люди в одинаковом камуфляже сживали друг друга со свету на каждом квадратном километре пылающей вокруг земли.
Поначалу, никто здесь не думал, что будут бомбить. Существовали иллюзии насчёт европейской толерантности, да и предыдущие режимы не давали повода. Народ рассчитывал помайданить, как в Киеве, походить с плакатами, получить от власти какие-то, типа, федеративные преференции и на том успокоиться. Но у власти был уже не вялый Янукович, а оголтелые. И они ответили всем, что у них было. Просчитался народ.
Сэм лежал на кровати в номере гостиницы «Ливерпуль» в центре Донецка и раздумывал, - а может, всё-таки, пойти? Неудобно, как-то. Земляки гибнут за родину-мать, а он трахается с Алькой и пьёт виски «Джек Дэниэлс» в пятизвёздочном отеле.
Потом он подумал, - а за какую родину? Он был рождённым в СССР и ненька-Украина, по возрасту, ему в дочери годилась. Как и Алька. Но, Альку стоило защищать, а что ему было защищать в Украине, в ДНР, ЛНР, Новороссии или как бы там ни назывались ещё эти незаконнорожденные дети малолетней матери? Во всей Украине, бывшей или нынешней, у него не было квадратного метра своей земли, а в Донецке, - сантиметра жилплощади.
Да, он понимал, к чему стремятся идеологи Киевской власти, - удержать награбленное. Им было что удерживать. Да, он понимал, к чему стремятся идеологи самопровозглашённых республик, - отнять и поделить. Им было что делить. А что при этом дележе, могло перепасть ему, Сэму, кроме пули в лоб? Да, было определённое количество честных людей, которые пошли защищать себя и свои семьи от бандеровских нацистов. Но, он тоже пошёл. Кто была его семья? Алька. Кто были его родственники? Пацаны. Когда кто-то затронул их, - он пошёл и кончил затронувших. При этом, ему было совершенно безразлично, какие значки у них на фуражках. В чём он мог себя обвинить? В том, что его не выгрузили из «камаза» вместе с кучей с кучей других голодранцев, которых отправил на убой какой-то бывший пэйнтбольщик?
Неудобно? Неудобно спать на шифонере. А в пятизвёздочном отеле удобно.
Сэм перевернулся на другой бок и положил руку на голый зад Альки.
Заныл мобильник.
Сэм, который приготовился уже к другим стонам, с отвращением взял.
- Сэм, - сказал знакомый из Мариуполя. – У меня есть ещё одна ходка. На Восток.
- Это…, - начал Сэм.
- Да, - перебил его знакомый. – Туда. Семь штук даю. Берёшься?
- Берусь, - ответил Сэм.

Глава 24.
Трафик.

В Донецкой и Луганской областях было 32 пропускных пункта на границе с Россией. Из них лишь 3 находились в Донецкой, при примерно одинаковой протяжённости границы в обеих областях, составляющей около 400-т километров. Граница никогда не была обозначена на местности или защищена инженерно-техническими сооружениями. В мирное время, она очень условно контролировалась редкими пограничными нарядами вблизи населённых пунктов, а в степной зоне, - вообще никак.  Сейчас бои шли за пропускные пункты лишь по той причине, что через них проходили шоссейные дороги, пригодные для передвижения больших грузов. Но для мелкой контрабанды шоссейных дорог не требовалось. А знающим людям не требовалось никаких.
Что двигали через границу сейчас, Сэм мог только догадываться, никакого отношения к таким подвижкам, не имея. Но, до войны, из России, в основном, везли дешёвые ростовские сигареты, которые можно было купить из-под полы на всех донецких базарах. Сэм тоже участвовал пару раз, не столько корысти ради, а любопытства для, - на байке много не увезёшь.
Однако, то, что он вёз сейчас на своём багажнике, стоило выделки и риска, - килограмм сухого ацетилированного опия или по другому говоря, «грязного» героина, достаточного для около трёх тысяч «чеков» - доз готовой «ширки» по три куба в каждой, которую Ростов-папа продаст по 11 баксов за пузырёк.
До границы Сэм двигался только через поля и степь, не приближаясь, даже к просёлочным дорогам. Тех, кого можно было теперь встретить на дорогах, следовало опасаться больше, чем правоохранителей, которые забились по щелям. Правоохранители могли всего лишь посадить за товар, а эти – уложить за просто так.
Ополченцев вне их блок-постов не было вообще, а их тренировочные базы находились в лесной Великоанадольской зоне. Палаточные лагеря укропов и их технику в полях было видно издалека, и Сэм их легко обходил.
Поля и изрытые оврагами участки невспаханной земли, были разделены между собой и от дорог лесополосами. Через них, там, где не прошёл бы никакой «внедорожник», Сэм проводил байк на руках, виляя между деревьев и продираясь через кусты. Два раза ему пришлось форсировать мелкие речушки и один раз – сильно заболоченную местность.
Сэм выехал на рассвете и в крохотную станичку, название которой он сразу начал забывать, прибыл глубокой ночью. Границу он просто не заметил. На краю посёлка, в саманной хибарке, он передал товар солидному мужику в окладистой бороде на всю грудь, тщательно пересчитал деньги и, не мешкая, отправился назад.
Солнце успело подняться довольно высоко, когда Сэм, перевалив через холм, уже на условно украинской территории, начал спускаться в низинку. Холм закрыл ему обзор впереди, поэтому он сразу не заметил стоявший в низинке тентованый «газик» и двух человек в камуфляже. Но деваться было некуда.
Его тоже заметили. Люди в камуфляже, сидевшие у расстеленной на земле тряпицы с какой-то закуской, повернули головы.
Сэм доброжелательно кивнул им, выруливая вокруг «газика». Однако, уйти не удалось.
- А ну, стой! – Толстый камуфлированный мужик махнул рукой.
Сэм притормозил, не выключая двигатель. Толстый, не спеша, приблизился, вытирая вислые усы.
- Куда едем? – Спросил он.
- В Куренёвку, - без запинки ответил Сэм.
- А откуда? – Поинтересовался толстый, с интересом рассматривая рюкзак на багажнике.
- Из Карловки, - с готовностью ответил Сэм.
- А документы есть? – Камуфлированный тип помоложе, подошёл к толстому и внёс в разговор свою долю водочного перегара.
- Да какие документы, земляки? – Зачастил Сэм. – Из села в село.
- Далековато ты забрался, сельской, - ухмыльнулся толстый. – А ну, давай всё из рюкзака и карманов. На землю.
Этого делать было никак нельзя. В карманах и рюкзаке лежало более 30 тысяч баксов, разделённых поровну, 7 из которых принадлежало лично Сэму, так же, как и пистолет.
Напарник толстого угрожающе взялся за рукоять автомата, висевшего на плече.
Сэм пожал плечами, выдернул из-за спины «тт» и прострелил им головы.
Потом он закинул трупы в кузов «газона».
В кузове стояли картонные ящики, Сэм их вскрыл. Они были набиты коробками папирос «Казбек». Сэм взял себе пару, в качестве трофея.
До Альки он добрался без особых проблем, только сильно устал. Проваливаясь в сон, он успел порадоваться, что выручку не надо везти в Мариуполь, - пункт приёма находился в Донецке и на этом его часть трафика заканчивалась.

Глава 25.
Химическая свадьба.

«Жизнь должна оставаться опасной», - написал Сэм в своей тетради. – «Болезни этого мира лечатся жестокостью. Он создан, чтобы быть жестоким, он создан как поле боя. Когда из жизни изгоняется опасность, она