Бангкок, и о визите в Тирану. Зацепок там много было. Мы передали информацию руководству. Там по своим каналам провели проверку. Думаю, логика простая. Климович перешёл дорогу нашим зарубежным партнёрам. Стало быть, Европа и Юго-Восточная Азия отпадают сразу. На Ближнем Востоке он основательно засветился, слишком хорошо он там известен. Остаются Карибы…
- Можно ли сделать вывод о том, что у Климовича есть деловой партнёр в Латинской Америке, не известный Управлению? – осторожно подбросил подсказку Сулицкий.
И добавил:
- Можно ли сделать такой вывод, исходя из материалов видеозаписи допроса?
Никеев наморщил лоб.
- Ну…
Задумался на полминуты.
- Пожалуй, можно. Прямых указаний нет, есть упоминание посредника.
- Замечательно! – воскликнул Сулицкий. – Климович вышел из игры по причине безвременной кончины. «Мексиканец», как вы его назвали, получил от запаниковавшего посредника предложение подключиться к работе и войти в контакт с людьми в Москве. Вот здесь ваша резервная оперативная группа может очень пригодиться…
- Нужен дополнительный информатор, - задумчиво произнёс Никеев. – Здесь, в Москве. Без его помощи, без его данных я не смогу убедительно объяснить руководству, по какой это причине я так удачно вышел на спящего коммерческого агента. Или придётся использовать такие термины как «прозрение» и «божье откровение». Это очень далеко от терминологии оперативника.
- Не придётся, - заявил Сулицкий. – Будет у вас информатор, Борис Иванович. В течение суток подберём, из особо доверенных. В целом информация добротная, правдивая. Пусть ваше начальство проверяет. Никакого, как говорится, обмана.
- Так… Подождите! – удивлённо воскликнул Никеев. – Вы сдаёте мне действующих агентов? Подлинный, так сказать, состав? И знаете, кому сдаёте? Высоко же вы мою жизнь цените!
«И меня при случае так сдадите!» мысленно добавил он.
Сулицкий развёл руками.
- Вступительный взнос, Борис Иванович. Нам необходима зацепка в вашем Управлении. Вы же так законспирировались… Нам необходимо попасть внутрь. Фигурально выражаясь, конечно. И при этом мы рассчитываем на вашу помощь. У нас есть косвенные данные, что Управление планирует масштабную операцию… Обойдёмся без деталей, но операцию эту мы считаем крайне опасной для нас. Для всех! А у вас появляется шанс…
- Спасибо! – прервал его Никеев и демонстративно посмотрел на часы. – Я, между прочим, мобильный отключил и аккумулятор вынул. Служебный телефон сдал водителю. По инструкции. Так что связи со мной – никакой. А мы с вами почти двадцать минут разговариваем. Боюсь, жена обзвонилась. Так что давайте поторопимся. Слейте мне пару деталей для затравки и сообщите, когда снова выйдите со мной на связь. И – закругляемся!
Сулицкий передал Никееву фотографию.
- Здесь темно. Если нужно, я зажигалкой подсвечу. Запоминайте. Зовут его Шауль. Виктор Рудольфович. Работал с Климовичем… царство которому, так сказать, небесное!
«А убрали всё-таки Климовича» с удовлетворением отметил Никеев. «Не врал Шевалдин, есть от нас польза!»
- Контакт шёл через посредника. Данные по посреднику…
Его разбудили в шесть часов утра.
Разбудил его не дежурный санитар и не офицер из охраны, а какой-то совсем незнакомый мужчина.
Мужчина был сосредоточен и строг. Рослый и мускулистый, он стоял у постели, нависая горой над ещё не проснувшимся Лисом. Он терпеливо ждал две минуты, а потом, не выдержав, начал торопить:
- Скорее, Алексей Леонидович!
Мужчина пытался говорить шёпотом, чтобы не разбудить остальных больных (всего в палате их было трое), но шёпотом получался у него уж слишком громким.
- Пора, вам надо идти!
«..ра …идти» услышал Лис.
Он протёр глаза и посмотрел на разбудившего его человека.
- Корона на ушах, - прошептал Лис.
Человек машинально провёл ладонью по коротко стриженым волосам.
- Голова маленькая, совсем маленькая. Корона большая. Не наклоняйся, а то она слетит, - пояснил, как мог, мысль свою Лис. – Улыбнулся бы хоть!
Лис уголком простыни протёр слипшиеся за ночь губы.
Выпрыгнул бесшумно из постели. За полминуты оделся. Посмотрел вопросительно н разбудившего его человека.
- Лихо! – восхищённо прошептал тот. – Я это… В военном училище никогда раньше чем за минуту одеться не мог. Постоянно наряды из-за этого получал. Да…
Мужчина подошёл к двери. Поманил Лиса.
- Идёмте. Фотографироваться. Одежду примерить. Фотограф приехал, портной тоже… Прямо ни свет, ни заря. Начальство торопит. К обеду все документы надо сделать. Костюм подогнать. Чтобы свободно сидел. Мне вот в час ночи позвонили, еле успел сюда... Начальство, оно же всегда торопит…
Говорил он торопливо, то переходя на еле слышный шёпот, то повышая голос. И моргал при этом испугано, словно ожидал от Лиса жестокой выволочки за прерванный сон. А, может, позвонивший ему в час ночи начальник так старался донести до полусонного и ошеломлённого неожиданным звонком подчинённого всю важность специального задания, что невольно увлёкся и довёл служивого до состояния лёгкого транса.
Кроме того, мужчина явно не знал, как вести себя с Лисом, агентом из какой-то лечебницы. Быть может, важная персона, засекреченный сотрудник. Но в больничной палате… И глаза у этого агента какие-то странные. И разговаривает как-то странно!
Да ещё и… Агент показал ему язык.
Открыл дверь. Бесшумно. Без скрипа. Чуть потянув за ручку вверх.
- Зайдём по дороге, - сказал Лис, выходя из комнаты.
- Куда? – удивлённо спросил мужчина.
- Оправиться! – строго заявил Лис.
Так же бесшумно прикрыл дверь за собой.
Прошёл метров пять.
И, перейдя на строевой шаг, затопал каблуками по деревянному полу.
Портной шил костюм на заказ. Такой чести удостоился только Лис. Другим бойцам КПБ для проведения операции администраторы Управления закупили готовую одежду в дисконтных магазинах.
Конечно, по размеру. И даже вполне приличную на вид. Но…
Их одежда была всего лишь камуфляжем.
Костюм Лиса – камуфляжем и произведением искусства.
Светло-серый летний костюм, идеально подогнанный по фигуре. Пошитый из тонкой, с шёлковым отливом ткани. С ровными, хорошо проглаженными стрелками на брюках.
Сразу было видно, что костюм этот пошит с душою, с душою художника – и для обеспеченного, весьма обеспеченного заказчика.
И ещё Управление от щедрот своих передало спецагенту Лису белоснежную сорочку бутиковой марки и самой последней модели, ремень из крокодиловой кожи, итальянские ботинки и галстук Hugo Boss.
В наряде этом Лис выглядел внушительно и солидно.
- Богато! – восхищённо прошептал сопровождавший его офицер.
Лис к богатству был равнодушен. Он переступал с ноги на ногу и изредка еле слышно вздыхал, терпеливо выжидая, пока ползающий вокруг него на четвереньках портной не поправит все складки на его (да, теперь уже его!) брюках и не убедиться в том, что длина их – точно по фигуре.
- Поднимите ногу, согните в колене, - пропыхтел портной.
- Левая устроит? – уточнил Лис.
- Обе, поочерёдно!
Лис послушно поднял и согнул.
«Почему доктор здесь?»
Доктор действительно был здесь. Удивительно…
Конечно, он жил в этом приюте. Ему не нужно было ехать через весь город, а потом – и за город, как этому вот офицеру, не нужно было с великими трудами добираться до больницы. Надо было только проснуться, одеться, пройти по коридору…
- Руки согните в локтях. Нигде не жмёт? Не давит? Застегните пиджак.
Но ведь наверняка никто его не будил. И не приглашал на примерку.
И фотографу он не нужен, и портной может обойтись без него.
Вот и офицер Управления удивлённо смотрит на доктора. Он тоже не ждал его. Офицер удивлён, но вопросов не задаёт. Он догадывается… Или, скорее всего, знает наверняка, что для доктора эта больница – дом.
И доктор ведёт себя здесь как хозяин. И ещё – он не любит лишних вопросов. И сам выбирает тех, с кем будет разговаривать.
Потому офицер скромно стоит в стороне. И старается на доктора даже не смотреть лишний раз.
Смотреть…
Доктор стоял в стороне.
Доктор пил кофе.
Чашку стояла на подоконнике, на самом краю.
Доктор стоял у окна, и взгляд его устремлён был в середину комнаты.
Не глядя, не поворачивая головы, доктор протягивал руку, брал чашку за ручку. Поднимал, подносил чашку ко рту. Зажмуривался на мгновение, вдыхал аромат. Делал глоток. И ставил – опять на край.
Все движения этого сонного на вид человека были удивительно точными. Он ни разу не ошибся, не промахнулся, не пролил ни капли.
Лиса не удивляла точность движений. Он знал, что доктор может… Точнее, способен…
«Зачем он пришёл?»
- На все пуговицы…
Портной встал. Отошёл на два шага.
«Доктор может и не такое! Он может!..»
- Застегнули? Хорошо! Дышится легко? Нигде не давит? Не жмёт? Присядьте! Да, вот так. вытяните руки. Встаньте. Опустите руки.
Портной обошёл Лиса со всех сторон. Убедился в том, что брюки не опустились и ремень остался на линии талии. И пиджак не топорщится на спине, и не появились складки на ткани.
- Хорошо!
Портной, довольный своей работой, улыбнулся и похлопал Лиса по плечу.
- Вот, молодой человек, одну из лучших своих работ я оставляю вам. «Как денди лондонский одет»! Да, классика, классика… Люблю, знаете ли, классический костюм. Моя слабость… И моя сила! В каком обществе, друг мой, вращаться будем?
- В высшем, - ответил за Лиса офицер.
Фразу эту он произнёс таким угрюмым и суровым голосом, что чрезмерно словоохотливый портной тут же замолк и, пробормотав: «понимаю… сам на службе…», начал собираться.
Лис заметил, что портновские свои инструменты, ножницы, булавки и коробочки с иголками, портной складывает в чемодан дрожащими руками.
- Хорошая работа, - подбодрил его Лис.
- Я знаю, знаю, - пробормотал в ответ мастер. – Если что не так, я бы переделал. Но ведь идеально всё… Я однажды куртку шил на заказ. Такая выкройка сложная! Три потайных кармана…
- Ступайте! – весьма нелюбезно прервал его офицер.
Портной поспешно закрыл чемодан и вышел из комнаты.
- Этот костюм снять придётся, - проводив портного недобрым взглядом, пробасил офицер. – Сейчас будем с фотографом работать. Для удостоверения и личного дела будем вас в другом костюме снимать. Поскромнее и попроще. А этот… Не волнуйтесь, повесим на плечики и накроем плёнкой. Не волнуйтесь, в день операции получите его в лучшем виде. Чистенький, с иголочки!
Лис снял пиджак и передал охраннику.
- Как закончишь…
Он услышал голос доктора.
- …с фотографом, вернись сюда. Я подожду тебя. Хочу поговорить…
«Ради этого разговора он проснулся так рано?»
В станционном здании было не намного теплей, чем на улице. Ветер, ворвавшийся вслед за ним, толкнул его несильно в спину, пролетел мимо, понёсся по полутёмному, едва освещённому тремя тусклыми лампами залу, взметая и разбрасывая по тёмным от грязи потрескавшимся плиткам пола обрывки газет и серых бумажных пакетов, окурки и обтрёпанные в пыль корешки прошлогодних билетов.
Мальчик повернулся и потянул на себя дверь.
- Брось, пацан! – строго сказал ему какой-то пожилой и суровый на вид мужчина в длинном, до пят, тяжёлом тулупе.
- Пальцы прищемишь!
Мальчик захлюпал, выпуская носом пузыри, утёрся рукавом и поспешно прошмыгнул в зал. Подальше от
