перекресток (роман-фарс)

Перельмана и Грибова, которые оживленно что-то обсуждали. На столике у них стояла початая бутылка водки и какое-то подобие салата.
Комков подошел к стойке купил бутылку водки и яблоко. Потом он подошел к бывшим коллегам. Те сразу притихли.
- Привет безработным, - пошутил Венька, - ты не горюй.
- Я пытаюсь, - ответил Олег, - но все равно неприятно. Давайте помянем нашу совместную работу.
Олег разлил водку из принесенной бутылки по стаканам. Выпили.
- Что делать собираешься? – спросил Гоша.
- Не знаю пока, - ответил Олег, откусывая от яблока, - сегодня напьюсь.
Он снова разлил водку по стаканам, причем себе почти полный. Все снова выпили.
- Ты, Олежек, не переживай, - Венька положил руку на плечо Комкова, - думаешь, мы чего здесь сидим и пьянствуем? Тоже собрались сматываться.
 Грибов с укором посмотрел на Перельмана.
- Ну, чего ты мне рот затыкаешь, - Венька разлил еще по глотку водки, - думаешь, сейчас Олег побежит рассказывать об этом Линькову?  Не побежит, так как знает его не хуже нас с тобой.  Какой Лёва  засранец, он тоже знает, так чего скрывать-то?
- Ладно, мужики, у вас свои дела. Давайте, «на посошок» и я пойду.
  Они еще выпили, и Олег откланялся. Он шел в направлении своего дома среди редких прохожих и думал о том, как плохо устроена жизнь. В кармане у него около шести тысяч рублей, завтра нужно платить кредит за машину, послезавтра надо платить за квартиру. Как выбираться из этой ситуации Комков не представлял. Ничего, кроме петли на шею, ему в голову не приходило. Вдруг он вспомнил про завод, про цех, который возглавлял перед уходом в «большой бизнес». Конечно, там тоже глупостей хватало, но выгнать на улицу самого обыкновенного работника, не говоря уж о руководителе, по той причине, что директор вляпался в какую-нибудь сомнительную аферу и прогорел, было невозможно. Директору это просто в голову бы не пришло. К тому же на заводе и профсоюз был, пусть и беспомощный, но был! Пусть заработную плату платили раз в квартал, но все-таки платили. Олег вспомнил, как Лев Евгеньевич ему рассказывал о своей фирме и обещал, что должность Олега, которая именовалась «начальник отдела» соответствует должности начальника цеха на заводе. Всё это было не более чем хвастовством. Через полгода работы у Линькова Олег понял, что в бизнесе зарабатывает приличные деньги только владелец фирмы и директор, а еще лучше, когда они в одном лице. Правда, в фирме «Новая Экономика» относительно неплохо зарабатывал и Венька Перельман, но это скорее исключение из правил, которое только подтверждает само правило. Поэтому разбогатеть менеджеру фирмы, или даже начальнику отдела, нереально. В фирме, где есть хозяин, уже и так понятно, кто должен богатеть.
    Не смотря на ужасное настроение и туманные перспективы трудоустроиться, Олег на Льва Евгеньевича не злился. Будь он на месте Линькова, он, наверное, тоже поступал бы, как и бывший начальник. Чего уж тут обижаться? Что ни делается, всё к лучшему.
- В петлю? Ну, уж дудки, - сказал он сам себе вслух, - не дождетесь. Многие живут еще хуже и ничего, не вешаются. Раз не можешь платить за машину – продай. Верни деньги банку. Не можешь платить за квартиру – продай, купи меньшую, еще и деньги останутся. А что, это мысль. Ладно, протрезвею, подумаю.
  Комков, шатаясь, добрался до своей квартиры, выпил еще, съел банку кильки в томатном соусе и лег на свой диван. Через пять минут он спал беспробудным сном.
  Олег не услышал, как Наташа открыла дверь своим ключом. Девушка прошла в комнату Олега и сморщилась:
- Ты заболел? Хотя я, кажется, понимаю, в чем дело, - она подошла к окну и открыла форточку.
- Меня с работы уволили, так что теперь я безработный.
- Это повод, чтобы напиваться?
- А разве нет?- Комков встал с дивана и направился в ванную. Голова гудела.
 После душа немного полегчало.
- Садись ужинать, - позвала его Наташа.
  Комков зашел на кухню. На столе стояли две дымящиеся тарелки, от которых исходил чудесный запах.  Олегу очень хотелось есть, но он спросил:
- Что это?
- Это мясо.
- Откуда деньги?
- Послушай, Олег, какая тебе разница, откуда? Заработала. И почему ты об этом спрашиваешь?
- Ты же интересуешься, почему я напился?
- Мне всё равно, - пожала плечами Наташа, - нравится тебе, пей. Хоть залейся. Ты сам, в твоём возрасте, уже должен понимать, что хорошо, а что плохо. Или ты с этим соглашаешься, и делаешь выводы, или….
- Что или? – оборвал её Комков, - нет у нас никакого «или», и, слава Богу, что нет.
 Он вышел из кухни. Зайдя к себе в комнату, он налил целый стакан водки, выпил и лег на диван. Было слышно, как Наташа собирает вещи и укладывает их в чемодан.
 «Ну и пусть, - подумал Комков, - так будет лучше».
   Через несколько минут в комнату вошла Наташа.
- Я ухожу, Олег. Спасибо тебе за все.
- Ага, - пробурчал Комков.
- Это все, что ты хочешь мне сказать?
  Комков вскочил с дивана:
- А что я тебе должен сказать? Я должен умолять тебя остаться? Мне в этом году сорок лет. Кто меня на работу возьмет? Кто? Ты хочешь меня кормить, поить и воспитывать? А за что, собственно? Может, мы с тобой живем двадцать лет? Может нам есть, что вспомнить? Тебе, зачем это все? Не уйдешь ты сейчас, так уйдешь через месяц, или через год. Никаких изменений в моей жизни не предвидится.
  Комков запыхался, и почти перешел на крик:
- Поэтому беги отсюда, пока, не дай Бог, у тебя действительно не появилась причина остаться. Снимешь жилье, и это будет тебе дешевле, чем остаться здесь со стареющим альфонсом.
- Но у нас же что-то было.
  Комков посмотрел на Наташу:
- Я тебе никто, ничего бы у нас все равно не вышло, даже если бы я и остался работать. Я белая ворона, понимаешь? И все, кто со мной связывается, тоже обречены быть белыми воронами. Так что, прощай.
- Прощай, - дверь в квартиру Комкова захлопнулась.
   Олег встал с дивана и подошел к окну. Из подъезда появилась Наташа со своим неизменным чемоданом и, выйдя к дороге, стала ловить такси. Через несколько минут она уехала.
- Ну, вот и все, - подумал Комков, - теперь я один, без работы, без денег и без перспектив. Даже не могу сказать, как обычно: что ни делается, всё к лучшему.
 Он подошел к столу, вылил остатки водки в стакан и залпом выпил.

ГЛАВА 23

      Пьянствовал Олег ещё несколько дней, пока не закончились деньги. Когда покупать спиртное было уже не на что, он решил, что настало самое время выпить последнюю, из подаренных дагестанцами, бутылку. Двадцатипятилетний «Багратион» беречь дальше смысла не было. До пятидесятилетия можно и не дожить, особенно без денег, а о женитьбе можно и не вспоминать, хотя бы по той же самой причине. Чего тогда увеличивать и без того почтенный возраст напитка. А тут и повод есть, у Ильича сегодня был День Рождения.
   Ильич очень обрадовался, когда Олег зашел к нему с бутылкой «Багратиона». Время было утреннее, поэтому Ильич удивился:
- А ты чего не на работе?
- Уволили меня, Ильич. Теперь я безработный.
- А девушка твоя? Она работает?
- И девушка ушла. Так что я теперь один, как перст. Такой же, как и ты, без работы, без семьи. У тебя хоть пенсия есть.
-  Я не один, у меня есть ты, - возразил Ильич.
- Значит, нас двое. Ты не волнуйся, сегодня я пьянствую последний день, а с завтрашнего дня начну новую жизнь. Пойду работу искать, пить перестану. Так что с Днем Рождения нас обоих!
   Они выпили. Ильич, похвалив коньяк, достал «Беломор» и, закурив, спросил Олега:
- Новую жизнь говоришь?
- Ага.
- Это сложно, я сам много раз пробовал, - сказал Ильич, - только бывает и так, что люди думают, что они начали новую жизнь, а на самом деле, продолжают старую. Причем, выясняется это не сразу. Здесь велика роль привычки, инерции. О том, можно ли реализовать  твою идею начать новую жизнь или нет, ничего сказать не могу. У меня это так и не получилось. А вот, относительно великой силы привычки, есть у меня одна история. Могу рассказать. Будешь слушать?
- Конечно, когда это я отказывался.
- Тогда наливай.
 Они выпили ещё по рюмке коньяка.
- В конце восьмидесятых работал я в «пожарке».
- Где? – удивился Олег.
- В пожарной охране.
- Ты же политехнический институт закончил.
- И что? В то время это было престижно. Туда можно было попасть по великому блату. Работа была не пыльная, а заработная плата у них хорошая. К тому же пожарники за квартиру не платили, имели кучу льгот и на пенсию рано выходили. Я как-нибудь тебе расскажу о том, как я туда попал, что там делал, и каким феноменом эта самая «пожарка» являлась.
- «Пожарка» была феноменом? – переспросил Комков.
- Самым настоящим. Но это не сейчас. Так вот, во время работы в «пожарке» я занимался пожарно-прикладным спортом и участвовал в соревнованиях за свою часть, а также за сборную отряда. В отряд пожарной охраны  входили тогда все пожарные части нашего города и района. А все отряды области входили в состав управления, которое базировалось в областном центре. И вот однажды в областном центре на стадионе «Динамо» проходили соревнования на первенство области среди отрядов. Я должен был бежать эстафету, то есть один из её четырёх этапов. Мой этап был последним. Я должен был получить эстафетную палочку, взять огнетушитель и, пробежав с ним пятьдесят метров, затушить горящий противень. Как только пламя в противне потухнет, секундомер выключался. Соревнования проходили целый день, и эстафета была последним видом программы. По сумме всех видов соревнований мы шли на первом месте, и даже средние секунды в предстоящей эстафете гарантировали нам общую победу. А это кубок, почетные грамоты и денежные премии не только нам, но и нашим командирам.
  Я выступал только в эстафете, поэтому целый день слонялся по стадиону. Погода была жаркая и мы с одним приятелем, который тоже был задействован только в эстафете, пару раз сбегали за пивом. Наконец, пришло наше время. Я переоделся в пожарный, брезентовый костюм и был готов к тушению противня. Забегов было несколько, и наш был последним. И тут, Олежек, мне захотелось отлить. Видимо, пиво, которого мы выпили по три бутылки, сделало своё дело. Наш тренер, который в отряде занимал должность заместителя начальника отряда, меня ни за что не отпустил бы в помещение под трибунами, где находился туалет. Он велел бы терпеть или делать в штаны. Все равно брезент не промокает и снаружи ничего не видно. Я знал, что он перестраховщик и его, прежде всего, волнует судьба премии за победу и похвала начальника отряда, чем моя подмоченная честь. Поэтому я не стал отпрашиваться, и пока тренер смотрел очередной забег, я тихонько удалился и зашёл под трибуну стадиона.
   Там, Олежек, шел ремонт. Всё кругом было в побелке, на полу валялись доски, мешки, какие-то тряпки. Но строителей не было, вообще никого не было. Я нашел туалет, маленький, замусоренный, и без света. Однако выбирать было не из чего. Я зашёл внутрь, прикрыл за собой дверь, дождался, пока глаза привыкнут к темноте, чтобы не промахнуться.  Пока я занимался тем, зачем, собственно, пришёл, в коридоре послышались шаги. Кто-то прошёл мимо туалета и, как мне показалось, стукнул в дверь, скорее всего ногой. Я на всякий случай прокричал: «Занято!». В дверь больше не стучали, что-то щелкнуло, шаги стали удаляться, а потом и вовсе стихли.
 Я застегнулся, привел одежду в порядок, развернулся и толкнул входную дверь. Дверь не открывалась! Я